Человек, на которого можно бы ориентироваться, должен быть прежде всего спокойным, как пожарник. Спрашивать: кто лучше, Кержаков или Жирков – нужно философа, который живет в бочке и бесстрастно смотрит по телевизору английскую премьер-лигу.

Уличные беспорядки – это не политика и не демократия, это попытка обойти нормальные (институциональные) социальные и политические механизмы решения проблем.

На этом можно было бы закончить рассказ о России — Российская Федерация как один единственный город с небольшим пригородом на Балтийском море, а вся огромная провинция пребывает в запустении, снабжая центр природными ресурсами, но совершенно утратив значимость в культурном плане.

"Они хотели напасть и захватить главную редакцию, и тогда резать головы и бросать их на улицу, и требовать новых и новых извинений, – вспоминает Бент Йенсен. – Слава Богу, этот план был раскрыт нашими спецслужбами при участии других стран".

Но самое главное, люди, на самом деле, не хотят протестовать. Не за этим они приходили на Болотную площадь и проспект Сахарова. Люди хотят вернуть себе самоуважение. Это очень разные вещи!

Вот эти спокойные, слегка растерянные, явно не богатые, проживающие довольно тяжелую жизнь люди, - действительно, главная опора режима. Их довольно тяжелая жизнь – их главная ценность, а страх, что станет вдруг еще тяжелее, - главная движущая сила.

Вот едешь с работы усталый, денег нет… а к тебе какая-нибудь старушенция в автобусе подсаживается – давка, все напирают, а она что-то втирать начинает… вот так бы и дал ей по репе чем-нибудь… и сижу так представляю, чем ей дать по репе. А еще иногда разговариваешь с человеком, смотришь на него, и вдруг подумаешь: да какое ты дерьмо, брат, и какую ты хрень несешь!

Помогают ли рейтинги школ в выборе учебного заведения для ребенка? Здравый смысл подсказывает: скорее, нет. Тем не менее, появляются все новые и новые рейтинги, объективность которых вызывает серьезные сомнения. На прошлой неделе, на конференции под названием "Тенденции развития образования: разные, но равные" презентовали "Рейтинг школ повышенного уровня восьми регионов России".

Публикуемая переписка не открывает нам ни "нового Леонтьева", ни "неизвестного Филиппова". Она дает другое – углубляет наше понимание как самих собеседников, так и их эпохи, палитра которой обогащается пристрастными, несправедливыми, резкими, но всегда ясно очерченными и небезразличными суждениями двух неординарных людей.

Кто бы мог подумать, что пегая блондинка из эпохи, когда тинейджеры действительно были просто тинейджеры, будет петь долго, как Людмила Зыкина или Людмила Лядова, полностью избежав судьбы своих "сгоревших" ровесников Джима Мориссона или Дженис Джоплин.

В сегодняшней России есть гигантский запрос на настоящесть. Запросы на документальное - это еще и реакция на рост виртуального общения. Мы больше времени проводим в иллюзии общения, и чем больше иллюзии общения в нашей жизни, тем больше у нас запрос на настоящее.

Многие сейчас говорят: есть "план Путина". Но из этих статей следует: в применении к образованию его нет. Есть бессистемное собрание благих намерений, не подкрепленных ни программой действий, ни ресурсами.

Мир постмодерна будет мёртв через десяток лет. Что придёт ему на смену? Это будет мир новой рациональности. Это будет мир, где экономика Бегбедера и стирального порошка канет в лету. Это будет индустриальный мир – где производство будет безусловно доминировать над финансовым сектором.

Идея постмодерна стала господствующей – дело уже дошло до сантехников, которым пофиг, до милиционеров-оборотней, до учителей - но именно в этот момент она утратила свою художественность, стала банальной. А, значит, перестала рождать: "Бесславных ублюдков" Тарантино не смог досмотреть до конца - скука.

Если сохраняется жесткая Система, то действие равно противодействию и оппозиция живет по принципу "все или ничего". Оппозиция в рамках Вертикали может или лизать или кусать. Сотрудничать - не может, это конструкцией не предусмотрено.

Итальянская музыка была достоянием либо эстетов, либо – обитателей дна. Между ними бездна. А поп-культура формируется и выживает благодаря "золотой середине" – поскольку в ней нуждаются люди среднего достатка и среднего ума.

Формалистам надо было прожить жизнь, глядя на себя со стороны и фиксируя свои наблюдения. Это поздний романтический проект, предполагающий острое переживание субъектом своего места в истории и жестокое разочарование от того, что он, субъект, истории безразличен.

Каждый хороший сериал – это не просто история, а история с непременной моралью. Какая же, закономерен вопрос, может тут быть мораль, если главный герой гениальный (но неизвестно как этого достигший) социопат и циник?

Если брать ситуацию в ее "социокультурном" аспекте, "умные" начинают и выигрывают. И литература здесь – не исключение. Причем в литературе процесс смены форматов пошел еще до всяких митингов. Митинги проявили и обострили намечающуюся тенденцию.

Царствование Александра III на первый взгляд может представляться "золотым веком" русского консерватизма и русского националистического движения. Все внешние признаки налицо: формула "православие, самодержавие, народность" была восстановлена в своих правах, с либеральными реформами после недолгого колебания было покончено.

В отличие от длинноволосых ансамблей ее голос не заглушает и не смазывает картину той эпохи, напротив, улучшает четкость, позволяя любоваться ею в деталях. Любоваться в первую очередь самой Дионн – ее прическами, нарядами, украшениями.

Но услаждает рабство, конечно же, свобода. Безбожие, безродство – вот что освобождало, но уродовало, коверкало. Самое гадкое в советской системе, что и покушалось на душу человека, в общем-то лишая её, души. Но если всё же страдали, выстрадали, то что же, ту же свободу? И что вернулось? Какая Россия?

По мнению "Учителя года-2006" Андрея Успенского из Череповца, новая система оплаты труда была придумана для того, чтобы поощрить тех, кто хорошо работает. А получилось так, что важно, не как кто работает, а где.

Если мы прощаем писателю его знание наших сокровенных, спрятанных с глаз долой изъянов, то только за заразительное жизнелюбие. Такой писатель помогает нам простить самих себя. Не потому ли столь удачно и результативно прожил он последние семь лет?

"Болотная" - это рассерженные пользователи, покупатели, которым подсунули гнилой помидор. Но они не собираются организовать колхоз, совокупно своими руками вырастить идеальный помидор и все вместе продать его себе же в собственноручно построенном магазине. Других дел хватает.

Может быть, понятие "русские" совершенно неактуально, раз не вызывает никаких актуальных ассоциаций? Сто лет коммунистически-демократического режима доделали своё дело? Так нет же. "Русские" - это удивительно вкусно, искристо и остро! Вот только непонятно, как это выглядит…

Неожиданно тяжелый ход войны и воспринятый как "позорный" Берлинский трактат продемонстрировали высшей власти, что национальное движение является не таким уж удобным объектом управления, и его цели могут радикально расходится с направлением правительственной политики.

Политическое вновь возвращается в нашу жизнь, и возвращается многочисленными и вполне индивидуализированными речевыми оборотами, что внушает надежду на то, что эта политика не будет очередной раз соблазнена "сильными" визуальными образами.

По большому счету все преподаватели, да и остальные догадывались, что большинство учащихся попадают в университет нелегальным путем. Для этого не надо никаких видеозаписей, официальных заявлений, данных и прочего. Для этого достаточно просто вести занятия у первокурсников.

Мы, находясь в положении «угнетенного» субъекта, не только не можем что-то высказать напрямую, но и самое главное - не хотим. Нас попросту не поймут, воспринимая это как жалобу на тяжелую жизнь. Поэтому наша речь постоянно опосредуется обещаниями сверху.