Инвестору сломать и построить заново выгоднее, чем провести работы по восстановлению, особенно старинного здания в центре города. По понятным причинам частного инвестора всегда волнует только один аспект – это выгода, как можно больше и как можно скорее.

В каком-то смысле Россия застряла ещё в той эпохе, где пространство находится на периферии. С пространством можно делать всё, что угодно: вводить абсурдные федеральные округа, укрупнять регионы, - проекты безумные, - но знать пространство необязательно.

На самом деле, только радоваться надо тому, что девушки-атеистки, прежде всего, увидели в храме не мертвый дом, а коммуникатор, трибуну, тем самым как бы по-новому очеловечив его и придав ему утерянное значения миссионерского клуба, в котором решаются наболевшие вопросы.

Горожанин приходит в храм, но там всё тихо и чинно, бешеные древние мистерии давно ушли в прошлое и воспринимаются как дикость и моветон. Сравните этих пусечек с вакханками, сравните с храмовыми жрицами – и вы поймёте, что возмущаться в сущности нечем.

То есть вот эти люди, так называемые "эксперты", которые у Крылова обнаружили несчастное "побудительное высказывание", они, выходит, под Путина копали. Они страну хотели погубить. Надеясь тщетно, что никто не разгадает их банальную двухходовку.

Для России проект сотрудничества с FotoFest – не просто амбиции. Вернее, это не амбиции "грандиозной победы", которыми ещё пару лет назад была заряжена среда популярного современного искусства, а строго профессиональные притязания.

У нас перед глазами сотни и тысячи людей, которые сами горят желанием продаться в рабство. Зайти в Subway за сэндвичем, и вот, перед тобой человек, который занимается рабским трудом за два доллара в час.

Практическая мудрость для французского философа состоит в принятии новых позиций или переформулировании уже существующих перед лицом возникающих социальных, культурных и политических проблем.

Если я прав в том, что наша страна и ваша – нереволюционные, то роль писателя в том, чтобы революцию выдумывать. Роль писателя вообще в том, чтобы выдумывать иную реальность. И в частности – революцию в не очень революционных странах.

Пространство митингов в поддержку правящей власти значительно отличается от общегражданских тем, что оно не только оцеплено полицией, но полицейские активно присутствуют среди участников, четко контролируя входы/выходы.

На патриотизме Путин спекулирует не просто так. Идеология именно такого – великодержавного, шовинистического и одновременно изоляционистского – суперпатриотизма нынешней российской власти крайне необходима.

Не могу вот так вот просто взять и что-то написать. Я должна чувствовать то состояние покоя, в котором нет внешнего и ненужного, лишнего, человеческого, бытового.

Во власти сидят неглупые люди. Они всей стране рассказывают про маргиналов из оппозиции, но в отличие от голосующего запутинского большинства, которое верит этим россказням про маргиналов, сами делают выводы из событий в египтах и сириях.

"Панк-молебен" группы Pussy riot и последовавшее за ним обсуждение является прекрасной иллюстрацией всей условности границы между религиозным и светским. Эта граница подвижна, вокруг нее разворачиваются постоянные споры и дискуссии.

Этот вопрос о путях "нормализации" революционного дискурса справедливости стоит и сегодня. Он дает о себе знать в противостоянии власти и оппозиции, в требованиях честности процедур выборов и признания легитимности прав меньшинства.

Безо всякой искусственности буря и натиск протестной улицы объединили все роли сразу: и критика, и участника, и понимающего зрителя, и сам-себе-режиссера, замысел акций не нуждается в истолковании – он очевиден для всех участвующих, полагаю.

Повсеместная победа "национального лидера" – прямой результат консервации в российских регионах именно провинциального менталитета. Этот менталитет совершенно противоположен регионализму, который в России табуирован даже как термин.

Обществу явно требовалось новое обоснование действию, подвигу, самоотверженности. И этим обоснованием становился крестовый поход за справедливостью. Во второй половине "нулевых" слово "справедливость" стремительно вошло в политический лексикон, оказывая давление на политических игроков.

Секрет успеха власти состоит в том, что правительственной пропаганде удалось вбить клин между фракцией свободы и фракцией справедливости. Любование собственными "красивыми лицами" с одной стороны, и снобистское шельмование "Светы из Иваново" с другой стороны, сильно поспособствовали созданию мифа о двух несоизмеримых культурных мирах внутри одной нации.

Мой тезис таков: социальное существование любой формальной организации исполнено конфликтами, но одновременно такая организация наделена особыми механизмами, позволяющими скрывать само наличие конфликтов.

На самом деле пугавшие и казавшиеся невозможной наглостью вчера 60+ процентов сегодня кажутся подарком судьбы, ведь они снимают главную проблему всего Протеста с большой буквы — проблему выбора. Не президента, слава богу, а стратегии.

Политологические итоги довольно печальные. Граждан России держат за детей, а те и ведут себя как дети, которым однажды достанутся спички. Если завтра вдруг сделают "честные выборы", то победить на волне массовой мстительности легко сможет любая темная лошадка – чем темней, тем лучше.

Все очень живо интересуются, что же именно было в разговоре с проректором? В течение всей беседы мне монотонно говорили, что в статье нет ничего, что она пустая, что там ни слова правды, и что это сплошная клевета, за которую можно подать в суд.

Если ситуация и дальше будет так складываться, то при любом ослаблении центральной власти Москву просто выгонят из России. В её нынешнем виде она уж очень всем надоела.

До самой смерти Аксаков не "возлюбит покой" и не "успокоится духом", но в 50-е, в сложной житейской суете, в постоянном беспокойстве и неудачах, в ощущении себя "не у места", он сумеет выработать себя, обрести жизненную твердость и новое чувство чести.

Посмотрите, что происходит на Болотной площади и на проспекте Сахарова. Я определяю это событие как режиссер: происходило избавление от одиночества каждого конкретного человека. Рядом со мной стоит человек, я не знаю его имени, я вообще не знаю, кто он такой, но я понимаю, что мы с ним вместе.

У нас была великая эпоха, увлекательная эпоха, мы посещали митинги и писали друг про друга в блоги, – лица у нас добрые, приятные, сами мы невероятно какие вежливые, а уж плакаты рисуем настолько остроумные, что даже как-то и непонятно, почему все слуги режима не покаялись прямо вот уже сейчас.

Чем подлее, чем беспросветнее жизнь, тем проще с нею подростку расстаться. Бедность – не повод. Повод, это когда собственные родители вызывают отвращение и собственное будущее представляется цепью унижений, прогибов, отсосов и прочих непременных атрибутов нашего прекрасного сегодня.

Однажды меня посетила странная идея – на самом деле, к власти приходят именно исключения. Возможно, таковым на этот раз окажется именно Михаил Прохоров – новичок в политике, но которому, однако, удалось ее существенно продвинуть.

Что ж, коли у нас наступил высокий политический сезон, давайте повеселимся. Давайте сожжем, как на масленицу, ритуальное чучело власти, давайте все самовыразимся. Пустимся в пляс, взявшись за руки: красные, белые, голубые.