Все магистрали американской литературы

Пассажир ощущает дорогу прежде всего как цепочку впечатлений, а водитель — как постоянное усилие, благодарящее новыми возможностями. Причем если в давние времена для всадника состояние дороги было только привходящим моментом движения лошади, то водитель слишком хорошо знает свою машину, чтобы обращать внимание на ее движение. Но состояние дороги, ее качество, ее замысел, даже ее экономика и политика — все это он переживает по ходу перемещения из пункта А в пункт Б. Старое литературоведение чаще всего было таким передвижением на лошади — важно было чувствовать собственный язык описания, уметь у всех на глазах повелевать этим языком, при этом не переставая ощущать все изгибы и неровности дороги. Средний современный литературовед часто ведет себя как пассажир машины, который на тяге готового метода сравнивает пейзажи за окном или измеряет степень собственной усталости от текста. А.М. Зверев (1939-2003), создатель школы американистики в РГГУ, относился к редкому типу литературоведов-водителей, способных везти и легкую машину предисловия к публикации, и тяжелый трейлер обзорной исторической статьи. Сборник, составленный учениками А.М. Зверева — своеобразный бортовой журнал, в которой вносятся все данные — от состояния двигателя терминологии до казусов, случившихся на дороге.

Обычное для советского литературоведения противопоставление "реализма" и "модернизма" в истории литературы ХХ в. А.М. Зверев полностью изменил изнутри: с "модернизмом" он связывает такие понятия, как верность, увлеченность, мужество, а с "реализмом" —меланхолию, тоску, робость. Модернизм вдруг оказывается полнокровным, витальным, а реализм — робким, утонченным и изломанным. Для А.М. Зверева писатели — прежде всего, живые люди, способные восхищаться и бояться: только "модернисты" постоянно преодолевают эту свою биографическую данность, а "реалисты" — ее лелеют. Отсюда своеобразная концепция рождения постмодернизма, проводимая в работах А.М. Зверева — это не просто усталость от модернизма, как часто пишут отечественные авторы, а попытка создать новых субъектов речи: как сделать так, чтобы простое свидетельство, простое переживание тоже заговорило. Снятие перегородок между высоким и массовым искусством и оказывается таким оборотом речи: если раньше писатель проживал анекдотическую жизнь и умел рассказывать анекдоты, то теперь сам язык по-анекдотически обходится с действительностью. Это и есть основная тенденция развития литературы ХХ в., которую исследовал Зверев: как рассказать о событиях горестного прошлого не как об отдельных фрагментарных эпизодах, а как о трагической речи насилия, как о драматической речи побед и поражений человека над действительностью.

Есть еще одно свойство, которое А.М. Зверев увидел в американской литературе ХХ века: это прямота отношений с прошлым. Американский автор может не очень хорошо знать о своих предках, но он всегда знает о среде, в которой действовали его предки — это и есть его политическая мысль, мысль о смелости, преодолевающей обстоятельства. По сути дела, в статьях А.М. Зверева всегда идет речь об американской литературе как о равнодействующей столкновения двух политик: официальной политики, направленной на решение задач всемирного масштаба (от торговых до экологических), и личной политики, требующей действовать так, как действовали первопроходцы, пуритане или фермеры в области языка и публичного поведения. Язык оказывается медиумом самоотчета, бережливости, раскрытия неведомых ресурсов — и при этом он вдруг оказывается лицом к лицу с красноречием всемирного масштаба — и именно это определяет и перипетии сюжета, и особенности характеров. Американская литература ХХ века ставит целью не исчерпать характер средствами психологического описания, а доказать его возможность вообще, быть одновременно апологией характера и его экспериментальным исследованием. Поэтому и американский постмодернизм — это не метаязык описания, а прежде всего попытка увидеть и в публичной политике трепет частной заинтересованности (не в смысле частного корыстного интереса, а в смысле увлеченности, аффицированности событиями), в поведении больших людей — простые человеческие слова и поступки. А это значит, что у данной литературы огромное будущее впереди. — А. Марков.

Зверев Алексей. Лекции. Статьи. / ред., предисл. Н.Д. Старосельской. — М.: Изд-во РГГУ, 2013. — 503 с. —500 экз.

       
Print version Распечатать