Безмерно талантливый и безмерно страшный советский писатель, Зазубрин говорил: «Стиль – это не только человек, но эпоха». И его случай доказывает это: ночную сторону души эпохи, её ужасы и кошмары он чувствовал и понимал как никто.
Высокомерная и холодная, безумная в своей рассудочности, восторгающаяся сильными и презирающая слабых, – такой предстаёт Айн Рэнд со страниц своих книг. И как-то даже странно узнать, что у неё, оказывается, всегда жили кошки…
Екимов, далеко не самый шумный писатель второй половины ХХ века и начала этого, на самом-то деле является тем нервом, что показывает: душа в русской литературе еще есть, еще теплится жизнь, движется кровь.
Зощенко не был наивным – истинный пародист не может быть наивным. Неснимаемое противоречие между представлениями о норме и нарушениями этой нормы в жизни вгоняло его в беспробудную тоску и заставляло искать выход – ключи счастья.
Перевод поэзии и даже художественной прозы — дело невозможное. Не только строй, но даже чувства, вкус оригинального языка, эмоции и ассоциации, воспоминания детства неизбежно теряются, видоизменяются.
Если продолжить об "Адамовом мосте", то особенность его в том, что присутствие читателя в этой книге, то есть место для него, как бы не предусмотрено. И вот эта ситуация его неуместности, видимо, ощутима довольно явно.
С рассказом Куприна "Гранатовый браслет" произошла очень странная история - я предполагаю, что это произошло благодаря Горькому, которому этот рассказ очень понравился. Горький вообще ужасно возбудился и говорил, что вот она, настоящая литература.
Вероятно, разговор мог бы продолжаться и после ухода Путина, но он не продолжился – слова потеряли смысл. Это значит, что смысл разговору придавало именно присутствие Путина. Это – автократия в действии.
В Москве прошел Восьмой международный фестиваль "Биеннале поэтов", в этом году снабженный подзаголовком "Северный поток". К теме газа и труб такое название ни малейшего отношения не имело.
Вот уж, казалось бы, литература стала немодной, и писатели потеряли ореол былого величия, казалось бы, явление уже завершено – самое время его описать. Но нет, этого не случилось.
Роман Джеймса Джойса "Улисс", рассмотренный как текст, принадлежащий к мистериальной традиции, становится историей посвящения Стивена Дедала в ее тайны; историей о любовном треугольнике "царь Соломон — царица Савская — мастер Хирам".
В нулевое десятилетие социальный заказ на русского годфазера мог стать еще одним нацпроектом почище единого учебника истории. А если бы стал – это и был бы учебник истории – новейшей, хоть и не единый.
Есть огромное количество людей, что боится размышлений о смерти. Меж тем Пастернак (в легендарной конструкции телефонного звонка Сталина) недаром говорит, что его интересует именно разговор о жизни и смерти.
Никакой разницы между "литераторами" и "писателями" нет, всех уравняло время. Пафос самоназваний пропадает и остаётся сухой остаток: никакого смысла, кроме мелко-временного, корпоративного эти споры о самоназвании пишущих (и не только пишущих) людей не имеют.
Для каждого читателя пути проникновения в глубину романа могут оказаться своими. "Матрос на мачте" словно дышит множеством входов, открытых для живого общения с текстом.
Издательство Kolonna publications, к большой радости поклонников модернизма, продолжает публиковать тексты Гертруды Стайн. Настала очередь первого произведения писательницы.
Конференция к 100-летию русского формализма, прошедшая в РГГУ и НИУ ВШЭ, показала, сколь близко к нам время одного из самых ярких экспериментов в литературной теории.
Когда Государственная дума забила в бубен по поводу того, что надо ввести цензуру в Сети, возникла очень странная ситуация. Матерное слово действительно – непечатное. Если его и начали печатать в каких-то книжках, так это дела не меняет.
"1993" - новый роман Сергея Шаргунова. Книга об отношениях мучительно и неразрывно связанных между собой мужа и жены, работников "аварийки", и взрослении их дочери. Одновременно это историческое расследование кровавых событий осени 93-го.
В актуальной культурной драме — истории захвата здания библиотеки — Андрей Волос раскрывает дух книгохранилища, каким он дожил до наших дней.
Я всегда вспоминаю этот эпизод, когда начинается сетевая паника, заставляющая распространять слух о каком-нибудь несчастье или злодействе, о том, что кончится газ или нефть, что придёт Антихрист, что в этой стране не жить и надо пересаживаться.
Смерть придает смысл каждому глотку воздуха здесь, каждому поцелую, каждой книге, которую я могу еще успеть написать. Всему на свете придает смысл тот факт, что этому положен предел, благословенный и страшный.
Жить в одном мире с опытом проживания в другом — бесценный материал и для творчества, и для экзамена по сопротивлению материалов. И если в России я больше экспериментировал в текстах с формой, то прожив в США, вернулся к классической и неисчерпаемой силлабо-тонике.
Фейсбук научил каждого делать то, что с таким совершенством делал Пелевин в 90-е. Если когда-то реальность казалась нам выдумкой Пелевина, то теперь Пелевин вынужден бежать за ней, чтобы не отстать.
Такая причудливая смесь сектантских откровений, блажи городских безумцев, ажурных фантазий и лучезарного бреда наполняла будни многих граждан в 90-е годы. Этот замес круче любого "Серебряного века"! Так что Пелевин не фантаст вовсе, а мастер постсоциалистического реализма.
Председатель Уральского родительского комитета в своём блоге получил от других пользователей ЖЖ около сотни сообщений с формулировкой: "Требую, чтобы вы прекратили вмешиваться в дела моей семьи и решать, что должны читать мои дети"
Быть может, пора все же обратить внимание на серый туман, окружающий тот пятачок литературного пространства, который мы принимаем за весь литературный универсум? Не в литературно-эстетическом плане, конечно, но хотя бы – в социологическом?
Я не то чтобы хочу в очередной раз писать про премию "Нос". Как информационный повод она, похоже, исчерпала себя.
У замечательно придуманной и грамотно выстроенной премии НОС обозначилась вполне реальная опасность стать все-таки литературной премией, обслуживающей "надежды и чаяния" читающей публики, пусть и самой продвинутой ее части, но никак не премией, формирующей эти ожидания.
Не хотелось бы зацикливаться на проблемах роста начинающих писателей. Если у них действительно есть дарование – оно рано или поздно проявится. Если сложится новая южнорусская школа – это будет замечательно.
Почему мы придумываем тех, в кого влюблены? Зачем нам эта древняя алхимическая глупость о сочетании Солнца и Луны, ходящих друг за другом по небосводу, чтобы никогда не встретиться?
Я вообще слабо верю в экономическую эмиграцию как из СССР и России, так и из других стран и миров, ибо решение покинуть родину, пусть угнетающую и мучащую, но родину, слишком травматично почти при любых жизненных обстоятельствах.
Сейчас Александр Зиновьев и его провидческие труды актуальны более, чем когда бы то ни было раньше. Подтверждением тому является то, что сопротивление продвижению его работ, которое было всегда, сегодня лишь возросло в разы.
Что вообще было бы, не стань тогда Булгарин заложником своей собственной судьбы? Куда бы применил он свой кипучий талант, и какую Россию мы увидели бы сейчас, если бы не его хитроумные потуги восславить Империю и Монархию?
Немецкая критика вернулась туда, где она была до Лессинга: к абсолютной произвольности разговора, который имеет, в крайнем случае, влияние, но не значение; в случайных конъюнктурных течениях она поочередно защищает то авангард, который ею не понят, то традицию, которой она не знает.
Если не относиться к Нобелевской премии так серьёзно, вполне можно предположить, что её комитет просто издевается над лауреатом. И над литературой.
Больше всего Ленина беспокоило неприятие и критика Толстым насилия как средства социального прогресса. Как объяснить, почему всемирно известный писатель, защитник трудящихся, осудил революционные насильственные методы борьбы и доказывал их тщетность?
Не только искусство поэзии требует слов, но и искусство жизни, как говорит Елена Исааковна, перефразируя Бродского. Всему этому она учила и учит на своих уроках. Мне бесконечно жаль тех студентов РГГУ, для которых эта встреча больше не произойдет.
При обдумывании действий надо исходить не из формальных схем промоутирования, а из персональных интеллектуальных хабов, через которые гуманитарная информация превращается в публичное событие.
Пруст пишет о любви исключительно неразделенной, "неудачной", это сплошное "потерянное время" или даже загубленная жизнь, взять хоть Сванна. Множество чёрточек реальности, описанных в "Любви Сванна" и соответствующих житейскому опыту всех и каждого, подтверждают это его представление.
Даже если Рампе удалось устоять, то граница между искусством и жизнью – неважно, идет ли речь о литературном произведении или o повседневной жизни – в наше время выглядит куда более размытой и проницаемой, чем во времена молодости Эраста Фандорина.
Я думаю, в недалеком будущем появится компьютель (гибрид писателя с компьютером), который будет писать всё: детективы, фантастику, стихи, прозу, против Путина, за Путина — что угодно.
“Русский роман” пишется уже не на русском языке, но на английском, турецком, арабском. Эта литературная техника покинула Россию, там больше не существует этических романов, романов о “народной душе”.
Раз Жижек пишет о Линче, может, через пару лет выйдет книга, посвященная реминисценциям идей Маркса о классовой борьбе в клипе на песню Алехандро?
Кашин пишет о России шаблонно, с клюковкой, словно кроме перестроечного МК ничего не читал. Уподобляя РФ идеологическим антиподам СССР времен Холодной войны, "Роисся вперде" не дает конструктивных ответов.
Поздравим Олега Кашина – также как в свое время Малевич в живописи создал эталонное произведение футуризма, дальше которого не двинешься, он сумел создать эталонное произведение российской литературы постмодернизма.
Точное слово всегда должно быть немного обидным, вроде детской дразнилки. "Роисся вперёд!" — такой же приказ, каким был "Сарынь на кичку!": всем бурлакам — на нос судно и лежать тихо, пока мы будем грабить. Может, и не убьём.
Об этом звере надо писать с омерзением, но Слуцкий пишет с восхищением. У него нет выбора: либо "трамвай", где все от рождения до смерти прижаты друг к другу понятиями нормы и долга, либо базар – дикий, шумный, неуправляемый.
Убаюкивающее течение non/fiction нарушили французы. Жаль, если подобного не случится в будущем году. Следующая ярмарка окажется 13-й по счету. Самое время задуматься, не пропустить ли ей хотя бы нумерацию и сразу перейти к 14-й?
В целом каналы связи между книгоиздателями и книгопродавцами в стране заблокированы, у менеджеров книжных магазинов часто нет информации о последних новинках.
Кажется, никогда еще не была так далека от воплощения как сегодня некрасовская мечта о временах, в которых "мужик не Блюхера… – Белинского и Гоголя с базара понесет…".
Монолог автора переходит в многоголосье, а непритязательный рассказ на глазах у читателя превращается в эпос – настоящий эпос Подмосковья со свойственными этому жанру длительными перечислениями и ровной интонацией.
Мы делаем всё, чтобы четыре дня в году людям в Москве было комфортно жить. Книжный фестиваль в ЦДХ - это некая модель нашего видения России: там приятно находиться, там нет хамства, там умно и интересно.
Московский летний книжный фестиваль пока не в силах преодолеть известную инертность и провинциализм столичной публики. Может, это его и спасает.
Что же нового в Премии Олега Янковского? Ничего иль очень мало. Место проведения, список жюри, список лауреатов, – в данном случае еще и несколько пересекающийся с объявленным списком жюри. Распорядок действий.
Тихомиров скорее объективен, чем субъективен – даже в том, что касается предметов заведомо субъективных. К примеру, он очень точно передает состояние общественного мнения предреволюционной России.
Детская литература существует, книги издаются, но найти что-то стоящее в этом океане разномастной продукции оказывается нелегко. Литература есть — нет того, что называется "логистикой".
Сам про себя он говорил, что состоит из трех частей – античности, литературы абсурда и мужика, который вышел из леса. При всей шутливости этого самоопределения, оно остается одним из самых точных.
Если критик видит свою задачу в том, чтобы дать с каких-то неведомых высот экспертную оценку явлению современной литературы – то любовь здесь не при чем. Если он хочет всех пишущих расставить по ранжиру, раздать всем сестрам по серьгам – то какая уж тут любовь…
Новая повесть Владимира Сорокина "Метель" посвящена попытке преодоления бескрайнего русского пространства, как географически, так и метафизически. Это – вариация на тему песни "в той степи глухой замерзал ямщик".
Общепризнанных объединяющих фигур сейчас нет, притом их нет уже давно. Даже те, кто мог соответствовать этой роли – а теперь ушел в мир иной, – под конец своего поприща уже вызывали разноречивые реакции: и Лихачев, и Аверинцев, и сам Солженицын.
Заметное достоинство ярмарки "Книги России" – это малочисленность участников. Что во всех смыслах симпатично: и привычной толкотни нет, и разум под конец не мутится.
Темы революции и Гражданской войны присутствуют не только в пьесах Булгакова, но и его романе "Мастер и Маргарита". Понять это помогают мемуары "Белая Сибирь" командующего армии Колчака генерала Константина Сахарова.
по ходу дискуссии вокруг присуждения Ульяне Гамаюн премии Белкина стала очевидной диковатость представлений о литературе у самых активных участников литпроцесса. Не то чтобы раньше приходилось сомневаться – но тут как-то совсем уж зашкалило.
Премия "НОС" плывет туда, куда и должно плыть любое плавсредство из конюшни НЛО, – в сторону премии Андрея Белого. Награждать здесь будут за стилистические ухищрения, усложненную композицию, а также строчные буквы в начале предложений.
Проблема в том, что испробованное средство действенное, но одноразовое. Кого "Знамени" придется наградить в следующем году и через год, чтобы отстоять завоеванные позиции, – Натана Дубовицкого?
В 1922 году Штейнберг покинул Россию, более пятидесяти лет активно работал в философии, публицистике, истории, первое издание его воспоминаний вышло в Париже только в 1991 году.
Книга Ричарда Лахманна «Государство и власть» задолго до публикации стала знаковым событием. О том, что ей уготована участь популярного чтения, говорит уже возникший ажиотаж в преддверии ее публикации.
Сегодня творчество Набокова и исследования его творчества как никогда актуальны. Соответственно, можно говорить, по крайней мере, о трех – американском, российском и европейском – направлениях в набоковедении.
Главным чудом в знаменитых сказках Чуковского является не поэтическая виртуозность, не потрясающее понимание детской психологии, не фантазия, а его простая человеческая веселость.
Никакого нового Толстого больше не будет. Вся художественная правда о Великой Отечественной войне уже написана. Написана, прежде всего, ее очевидцами. В дальнейшем будут лишь прояснения, уточнения отдельных фактов в документальной литературе.
Вдыхать гарь начинаешь уже у пафосных ворот парка Царицыно. В глубине территории открывается зрелище еще более фееричное: настоящий ледяной дом из триллера о глобальном похолодании.
Больше десяти лет все ломали головы над тем, как добиться от российских литературных премий хотя бы минимальной вменяемости, а оказалось достаточно разбавить профессиональных читателей людьми "со стороны".
Приезд чешских писателей в 2009-м году на "Non/fiction" оказался по-своему заметным. Похоже сломались барьеры, которые десятилетиями отделяли хорошую чешскую литературу от хорошего российского читателя.
Свиной грипп и экономический кризис не выполнили своей апокалипсической функции: в ЦДХ на Крымском Валу открылась 11-я ярмарка интеллектуальной литературы "Non/fiction". Номерков в гардеробе хватило не всем.
Завершилась одиннадцатая ярмарка интелллектуальной литературы "Non/fiction". РЖ предлагает ознакомиться с мнениями посетителей ярмарки, чего ей не хватало в этом году, а что было выше всяческих похвал.
"Фишка" декабрьской ярмарки в ЦДХ вовсе не в рассуждениях умных людей на умные темы. И даже не в новых книгах как таковых. Основной смысл ярмарки в общении – с издателями, с коллегами, с друзьями-приятелями, в конце концов.
Мы стали похожи на армию, где генералов больше чем солдат. Наша издательская жизнь по сравнению с книгоизданием в Германии или Америке выглядит едва ли не доморощенной.
В начале "Non/fiction" рассматривалась как альтернатива и некоторый вызов ММКЯ. Но всякое четкое ограничение – это всегда интересный, интригующий PR-ход. И происходит обратное: расширение читательской аудитории.
На днях в Москве открывается международная ярмарка интеллектуальной литературы "Non/fiction". "Русский журнал" предлагает читателям ознакомиться с мнением организаторов ярмарки и известных экспертов о предстоящем событии.
Нужно разговаривать с учениками о прочитанном, как если бы это происходило в настоящем классе, где преподают лучшие учителя, формулируя собственные читательские вопросы и предвидя вопросы читателей-учеников.
Ярмарка во Франкфурте предупреждает, как много трудностей ожидают издательства в связи с развитием электронных книг.
Полное исключение Интернета из правового поля приведет к превращению его в зону реального, а не мнимого пиратства. Абсурден ведь не сам по себе запрет на публикацию в Интернете; абсурдна ситуация, когда тексты, написанные сто лет тому назад, все еще рассматриваются как объекты авторского права.
Лазарчук показал разницу в видении истории человечества как набора притч и видении истории как смены мифов. В интеллектуальном смысле конструкция Лазарчука небезынтересна, в смысле художественном - это провал.
И хотя профессиональное сообщество ученых-языковедов считает предупреждения о распаде языка алармизмом, осуждая подобную муштру как школьную полуобразованщину, но и оно констатирует, что изменения в языке оставили свой былой улиточный темп и стремительно набирают скорость.
В Москве открылась очередная, 22-я по счету, Международная книжная выставка-ярмарка. Кажется, она предпочитает не замечать кризиса.
Вопреки паническим ожиданиям на Московской международной книжной выставке-ярмарке следы кризиса практически незаметны. У каждого на прилавке более или менее заметное приращение ассортимента.
Он вместо государства принялся объяснять. И он объяснил. Он взял на себя работу власти. Он сам стал властью в каком-то смысле. Хотя власть категорически не хотела этого признавать.
Сегодня литературные журналы, каким бы малым тиражом они не выходили, – это, выражаясь пафосно, ковчег малых жанров, спасающий жанровое разнообразие современной русской литературы.
Официальное открытие-презентация «БукВышки» состоится в сентябре и будет приурочено к началу учебного года, традиционно совпадающему с пиком спроса на книжном рынке. Но и сейчас книжный магазин не пустует.
Цымбурский несколько раз возвращался к замыслу, который много значил для него — к литературоведческому исследованию истоков "Черного человека" Сергея Есенина.
В предсмертных галлюцинациях Моцарта отравление слилось с темой реквиема по самому себе. Тема Реквиема по живому вторит в "Черном человеке" мотив заупокойного чтения по живому, напоминая о страшном "воровстве".
«Тотально» мирская, не рекомендованная священником к продаже в этом магазине, «Русская жизнь» в каждом номере несла неподдельный заряд покаяния.
Пришвин, Шишкин, Чаплыгин и Кольцов – люди, которые могли транслировать на всю Россию нутряные, земляные голоса. Сегодня их места пусты, как будто они вовсе исчезли из пространства. Россия не разговаривает, она сейчас немая.
Комментарии почтенных оф-лайновых литераторов по поводу сетевой литературы, как литературы исключительно «заборной», как явления, грозящего самому существованию литературы, следует отнести к элементарной неосведомленности.
Последние пятнадцать лет жизни Мильтон открыто называл себя пророком, получившим откровение свыше – через два тысячелетия после разрушения храма Соломона и последних ветхозаветных пророчеств.
Издатели вкладывают деньги в нескольких писателей, издавая прочих "для порядка", для поддержания культурного имиджа.
"Незнайка" не просто вечен. Он – всемирно-историческое произведение.
Павел Басинский. Русский роман.
Алхимические опыты с литературой имеют право быть. Другое дело, какие ингредиенты бросать в это адское варево. Что завозили в восемь лет писания "Русского романа" в литературные супермаркеты, то и шло в дело.
Салман Рушди / Salman Rushdie. Флорентийская Волшебница / The Enchantress of Florence.
В связи с публикацией нового романа Салмана Рушди на Британском телевидении вышла популярная психоаналитическая программа с участием автора, посвященная его личной и творческой жизни.
Пять книг на неделю: Семен Бобров. Рассвет полночи. Херсонида. В 2 томах. - Александр Флакер. Живописная литература и литературная живопись. - Борис Кац. Одиннадцать вопросов к Пушкину: маленькие гипотезы с эпиграфом на месте послесловия. - и др.
Забытая книга: Михаил Зощенко. Перед восходом солнца. Повесть.
По уникальности опыт самопознания Зощенко можно сравнить с операцией аппендицита, которую больной сделал себе собственноручно, без наркоза, подручными средствами. Только это была операция на воспаленном мозге.
Илья Боровиков. Горожане Солнца. Роман.
Ни один современный школьник не опознает в слове "бонч-бруевич" фамилию известного революционера. И дворец, построенный в честь "съездов для поездов", ни с чем у них не ассоциируется.
С ерия книг "Ваш год рождения - 19.." издательства "Анаграмма".
Взаимоотношения Николая Петровича Кирсанова и его сына Аркадия, описанные в хрестоматийном романе Тургенева, имеют отношение и к нашим дням.
Гертруда Стайн. Кровь на полу в столовой.
Публикация книги - событие стиля. Стайн и Михайлин открывают новые возможности для русской прозы (тем большие, что в русском языке грамматические связи свободнее, чем в английском). Кто готов ими воспользоваться?
Из века в век. Словенская поэзия.
Чтение стихов наших братьев-славян может оказаться не только приятным, но и полезным делом: хочется же понять, как они дошли до жизни такой - с обостренным чувством обособленности, независимости, "незалежности".
Наталья Иванова. Борис Пастернак. Времена жизни.
Кто решится заявить, что он раскрыл и определил чужую душу, тем более душу поэта, который предпочитал "красться в неизвестность и прятать в ней свои шаги"?
Рубинштейн Л. Духи времени.
Легче найти взаимопонимание с китайским поэтом, используя ломаный английский, чем с соседом по лестничной площадке. "Это только кажется, что мы все говорим на одном языке".
Пять книг на неделю: А.А.Любищев. Расцвет и упадок цивилизации. - Иван Коневской. Стихотворения. - Марина Костюхина. Игрушка в детской литературе. - Ю.М.Пирютко. Питерский лексикон. - Н.А.Громова. Эвакуация идет... 1941-1944. Писательская колония: Чистополь. Елабуга. Ташкент. Алма-Ата.
Всеволод Некрасов. Детский случай.
Изначальное жесткое разделение: вот чтение для детей, а вот не для детей - оно всегда-везде обязательно вряд ли. Или так сказать: поэзия, оказавшаяся для детей нечаянно, по крайней мере не хуже поэзии, написанной для детей нарочно.
"Национального бестселлера" в этом году могло и не быть. Финансовые проблемы в мире, как всегда, первым делом ударили по русской литературе. О том, чтобы провести премию с меньшим размахом, чем в прошлые годы, даже не было речи.
Ант Скаландис. Братья Стругацкие.
Выросшие в тоталитарном мире, с трудом преодолевшие в себе "внутренний сталинизм" АБС создали все тот же тоталитарный мир. Где главный герой обычно что-то вроде сотрудника спецслужб, претворяющего в жизнь решения бесконечно далекого, но мудрого ареопага.
Николай Богданов. Тайные коды тела.
По сути, перед нами небольшое энциклопедическое исследование связи между внешними формами и свойствами человеческого тела - и "внутренними" характеристиками личности.
Тульчинский Г.Л. Истории по жизни: Опыт персонологической систематизации.
Это своеобразная личная гуманитарная периодическая таблица Менделеева с внутренним устройством "Игры в классики" Кортасара и "Хазарского словаря" Павича или, может быть, "Максим" Ларошфуко, если бы тот родился после этих авторов, но сам был бы к тому же немного Боккаччо.
Пять книг на неделю: Бибихин В.В. Внутренняя форма слова. - Виролайнен М.Н. Исторические метаморфозы русской словесности. - Фурс В. Социальная философия в непопулярном изложении. - Скиннер Квентин. Свобода до либерализма. - Мертон Томас. Философия одиночества.
Вайман Н. Ямка, полная птичьих перьев (письма Миши Файнермана). Роман.
Его мышление постоянно обыгрывает знакомые вещи, шлифует разные мысли, разные гносеологические подходы. Это своеобразная игра в бисер над пропастью.
Елена Тахо-Годи. Художественный мир прозы А.Ф.Лосева.
Исследовательница щедро поделилась с нами плодами пристального чтения одного, бесспорно, незаурядного автора постсимволистской формации, приблизив нас к нему, а его - к нам.
Томас Карлауф / Thomas Karlauf. Стефан Георге. Открытие харизмы. Биография / Stefan George. Die Entdeckung des Charisma. Biografie.
Томас Карлауф написал биографию Стефана Георге, в которой назвал вещи своими именами.
Тимур Кибиров. Три поэмы
Известие о присуждении Тимуру Кибирову национальной премии "Поэт" было обнародовано вскоре после выхода в издательстве "Время" его новой книги "Три поэмы".
Пять книг на неделю: Л.А.Калинников. Иммануил Кант в русской поэзии. - Геннадий Ульман. Искатели приключений в Новом свете: Прогулки по литературным адресам Америки. - Фрэнсис Нэтеркотт. Философская встреча Бергсона в России (1907-1917). - Дзига Вертов. Из наследия. Том второй. Статьи и выступления. - Анджей Щеклик. Катарсис. О целебной силе природы и искусства.
Антология современной британской драматургии.
Что объединяет одиннадцать пьес английских, шотландских и ирландских драматургов разного возраста? Гнетущая атмосфера, желание сбежать туда, где лучше, чувство одиночества, жажда любви и при этом самопогруженность и нежелание слышать другого.
Ирина Сироткина. Классики и психиатры: Психиатрия в российской культуре конца XIX - начала ХХ века.
Писатели перестали быть не только властителями дум, они утратили и право сказать о себе вслед за Герценом: "мы не врачи, мы - боль".
Борис Минаев. Психолог, или Ошибка доктора Левина.
Главным "фантасмогоническим" символом для части героев является "Путин". Не реальный человек, а некий символический абсолютный хозяин будущего. (Тексты Александра Фурмана и Алексея Мокроусова)
Ален Роже / D'Alain Roger. Бревиарий глупости / Breviaire de la betise.
Можно ли определить некое начало глупости и от него проследить ее историю, ведущую к светлому будущему, где она будет искоренена? Более чем сомнительно.
Элиот Уайнбергер. Бумажные тигры: Избранные эссе.
"Можно вообразить антрополога племени икунгу, пытающегося интерпретировать методы и результаты американской экономики наличности, исходя из материала, полученного камерой наблюдения в местном банке".
Пять книг на неделю:Альберто Мангуэль. История чтения. - Вилем Флюссер. За философию фотографии. - Дмитрий Драгилёв. Лабиринты русского танго. - Владимир Набоков. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме. - Геннадий Красухин. Комментарий. Не только литературные нравы.
В 1952 году Георгий Маленков, секретарь ЦК КПСС, заявил: "Нам нужны наши советские Гоголи и Щедрины". Актуален ли тезис Маленкова в сегодняшней России образца "суверенной демократии"? На вопрос РЖ отвечают: А.Левкин, О.Аронсон, А.Иванов, Н.Ним, Е.Ознобкина, Е.Петровская, А.Проханов, А.Иличевский и Б.Минаев.
Эстерхази П. Harmonia Caelestis.
Фамилия Эстерхази известна каждому венгру несколько столетий. Так что писателю Петеру Эстерхази есть что вспомнить из далекого и близкого, неостывшего и неоднозначного.
Говард Фаст. Торквемада / Роман. Пер. с англ. В.Бернацкой.
Это книга об Испании конца XV века, времени становления инквизиции, эпохе всеобщей подозрительности, страха и предательства.
Клейст писал от сердца, а не для биографии. Не мог не писать... Герхард Шульц, Йенс Биски и Герберт Крафт единым фронтом наступают на лишенный истории и связи с миром образ Клейста.
Аркадий Драгомощенко. Безразличия: Рассказы, повесть.
Драгомощенко - это категориальный middle name старо-нового петербургского экспериментального текста, не находившего со времен Бродского более последовательного и приметного глашатая.
Сейс Нотебоом. Красный дождь: Легкие истории / Cees Nooteboom. Roter Regen: Leichte Geschichten.
По-прежнему пожилой наблюдатель чувствует то, что было пересечено этими заглавными буквами, этой ГРАНИЦЕЙ, которая перестала ей быть.
Лавров А.В. Русские символисты: этюды и разыскания.
Каждое новое поколение привлекает все большее число контекстов, помещая символизм внутрь умножающегося количества исторических прообразов и теоретических отображений.
Д'Анджело С. Дело Пастернака: воспоминания очевидца.
Дополнительный интерес книге Д'Анджело придал смелый, чтоб не сказать авантюрный, жест издательства НЛО, сопроводившего ее полемическим послесловием Е.Б.Пастернака.
После разрешения драматического вопроса с пятым томом биографического словаря "Русские писатели", "варварский акт" снова навис над этим "беспрецедентным в отечественной науке гуманитарным предприятием".
Александр Люсый. Наследие Крыма: геософия, текстуальность, идентичность.
Исследователь X.Y. придумал термин " крымский текст русской культуры", а термин оказался верным и заработал. И теперь мы все имеем право, и даже почетную обязанность, им пользоваться.
Татьяна Щербина. Запас прочности. - Дмитрий Быков. Борис Пастернак. - Ирина Головкина. Побежденные.
Все три книги, описывающие историю рода, контрастируют с той ядерной катастрофой культуры, что процветает в сегодняшней литературе.
Большой сборник криминального чтива.
В бешеные десятилетия между двумя мировыми войнами зародился и получил развитие новый жанр - криминальное чтиво, которое пыталось найти в суровых пластах американской жизни свежий моральный кодекс, подходящий для крутых времен и еще более крутых парней.
Многие наши издатели навещают Франкфурт не корысти ради. Стенды они не снимают, права здесь практически не покупают, зато пытаются понять, как книжный рынок функционирует, как меняются его механизмы.
10 октября во Франкфурте открывается международная книжная ярмарка. Ее главным гостем станет каталонская культура - если той, конечно, не предстоит раствориться в обилии ярмарочных событий.
"Очень своевременная книжка" - можно сказать о сборнике статей украинского эмигрантского историка Ивана Лысяк-Рудницкого "Между историей и политикой", презентацию которой провело издательство "Летний сад" при открытии Московской международной книжной выставки-ярмарки.
Если "Бунинка" доживет до будущего года, то о нынешнем позоре никто и не вспомнит. И что за беда, если - помимо всяких скандалов и бытового хамства - премия элементарно непрофессионально выстроена.
« Предыдущая Следующая » 1 2 3 4 5 6 7 8