Четыре дня комфорта в году

От редакции. В ЦДХ с 11 по 14 июня уже пятый раз пройдёт уникальный книжный фестиваль. Новейшие писатели, ещё никому не известные авторы, известные имена, роскошные программы для детей и кинолюбителей, музыкальная программа премии «Степной волк» и многое другое вкупе с книжной ярмаркой, - всё это богатство ждёт москвичей и немосквичей в уютном от долгого культурного употребления прямоугольнике центрального Дома Художника на Крымском валу. «Русский журнал» в лице Дмитрия Лисина решил выяснить у программного директора фестиваля Бориса Куприянова и куратора книжной программы фестиваля Григория Охотина, что творится с писателями страны, читателями, книгами и самой Россией.

* * *

Программный директор пятого московского международного открытого книжного фестиваля Борис Куприянов разговаривает одновременно с волонтёрами, посольством и фирмой по доставке роялей. Это происходит в комнатке за углом от его со товарищи (и притом лучшего) книжного магазина страны «Фаланстера», книгами из которого я лично уже заполнил два больших книжных шкафа. Почему-то именно там последние пять лет покупаются все мои книжки.

РЖ: Год назад, на четвёртом открытом книжном фестивале благодаря вашей команде фестиваль вышел, как писали в «Правде» по поводу фестиваля молодёжи 1985 года, на новые рубежи. Эти рубежи определила новая концепция - тема для книгофеста - «Будущее», сквозная, объёмная и объединяющая всех приглашённых подумать на людях писателей, сделавшая из них пророков в своём отечестве. Всё смотрелось и слушалось цельно и привлекательно. Получился тогда чистый нон-фикшн о будущем, но без торговли книгами. Что удалось придумать на этот, юбилейный, пятый раз?

Борис Куприянов: Тема «будущее» была довольно спекулятивной. Первые три фестиваля посвящались настоящему. Это были довольно странные проекты: как при помощи, так сказать, гламура продвинуть какие-то неподдельные вещи. Но мы с этим не согласились, назвали проект «Будущее», и получилось всё неплохо. Мы долго думали о теме этого фестиваля. И совершенно спонтанно случилось, что наша социальная и книжная действительность сама предложила несколько тем, которые мы и отметили. Так как значимость их разнообразна, не стали всё сводить к одному общему лозунгу.

Первая заявленная тема – культурная автономия. История культурной автономии России, как она развивалось, какие появились практики в пятидесятые–девяностые годы. Как сейчас люди действуют, совершая интересные дела без какой-либо государственной поддержки. Нас интересует тема сообщества: мы должны приглядываться к «новой социальности» и думать о том, что с ней происходит.

Вторая тема, которая нам была продиктована свыше, но мы ей очень рады, - это Лев Николаевич Толстой. В этом году сто лет со дня смерти Толстого, если посмотреть на количество мероприятий по этому поводу в мире, то Россия окажется скорее на последнем месте, а не на первом. В Англии, Германии, Франции, Японии, Испании пройдут десятки общенациональных событий, связанных с фигурой Толстого. В России почему-то Толстой оказался подзабыт. Это неоправданно и мы должны говорить о Толстом, об актуализации писателя именно сегодня. Это как раз и связано напрямую с культурной автономией.

Третья тема, пронизывающая фестиваль, это книжный бизнес. Ситуация с изданием книг, литературной критикой, взаимодействием крупных и мелких издательств, с тем что происходит в книжной среде. Эта тема тоже связана с автономией книгоиздателей, с подлинной независимостью от государства, когда мелкие издатели хронически находятся в очень сложной ситуации выживания.

Четвёртая тема – русское зарубежье. И опять-таки это напрямую связано с автономией. Что происходит с литераторами и как бытует литература на русском языке в других странах. Мы собрали большую команду русских и пишущих на русском писателей, живущих не здесь. Это Марианна Петросян, Михаил Шишкин, Алексей Цветков, Михаил Эпштейн и многие другие. Интересно почитать их, поговорить с ними и выяснить, отличается ли русскоязычная литература за границей от нашей местной. Является ли язык только инструментом…

Пятая тема, специальная площадка why not, небывалая на книжных фестивалях, соберёт молодых активных людей из неформальных сообществ, от «Архнадзора» до «Овощам нет». Опять, как видим, это связано с самостоятельной общественной автономией.

Ещё одна новость в том, что впервые на летнем фестивале пройдёт совершенно параллельно и давно ожидаемая книжная ярмарка: торговля книгами на очень льготных условиях от небольших мелкобюджетных издательств, которых всячески надо поддерживать.

РЖ: Такая большая организационная работа. Тебе весь год нужно уделять внимание всяким вопросам, или концентрированно и быстро всё приходится решать в последний момент?

Б.К.: Конечно, этим надо заниматься год, чтобы успеть пригласить таких звёзд, как Харрис или Петрович, или Масловски: у них всё надолго вперёд расписано. Поэтому переговоры о ньюсмэйкерах мы ведём всегда не совсем легально, бюджет нам утвердили только в конце апреля. То есть эта работа тяжёлая, потому что такие вещи за два месяца почти невозможно сделать.

РЖ: Как всегда, на девяносто процентов это мероприятие построено на энтузиазме вашей команды?

Б.К.: Да вообще всё, что связано с книгопечатанием, построено на энтузиазме.

РЖ: А что можешь сказать в связи с проблемой отношений крупных издательств и мелких, борьбой за присутствие на рынке, ролью посреднических фирм в отжимании от магазинов мелких творческих издателей, чего ты в Фаланстере как раз не допускаешь, в связи с противостоянием машинной конвейерной логистики корпораций, то есть крупных магазинов, сетей, издательских групп и вполне ещё человеческих отношений среди мелких издателей?

Б.К.: Если какого-то симбиоза, смычки не произойдёт, то нельзя будет говорить о литературе в классическом её понимании. Во всём мире существуют и крупные, и мелкие издательства, у них всегда разное распределение труда. Именно маленькие, со всем человеческим своим содержанием, всегда находят новых авторов, выпускают в свет книги часто на плохой бумаге. А когда приходит слава к авторам, их мгновенно перекупают крупные издательства.

В том-то и дело, что личностно работают, разбирают рукописи, выращивают авторов только очень небольшие издательские компании. Так что если у нас правильной смычки не произойдёт, небольшие фирмы все вымрут, пересохнет ручей новой литературы. Буквально все авторы, ставшие событиями, выпускали свои первые книги недавно или давно в микроскопических издательствах. Толстые журналы сейчас только в Москве остались, а они брали всегда на себя заботу о новопоявившихся писателях.

РЖ: Как ты думаешь, новопоявившиеся технологии, перекачка текстов на всяческие ридеры и айподы, всеобщая доступность текстов в электронном, так сказать, виде, отменит издательскую деятельность как пятисотлетнее ремесло, не придут ли программисты и в книжный мир, чтобы изменить его? Фирма «Разлив текстов по айбукам».

Б.К.: Не говоря сейчас о проблеме авторских прав, скажу только, что в самой Америке продажа электронных книг составляет только пять процентов от общей торговли. У нас это ещё в десять раз меньше. И потом, смотри, если нет мелких традиционных издательств, то откуда текст появится в айподе? Откуда читатель увидит книгу, которая его удивит и встревожит, из ЖЖ? Весьма сомнительно. Классику вполне можно читать на айпод, а новых авторов надо выпускать на бумаге – так я считаю…

РЖ: Личный вопрос. Что читал последнее, сильно понравившееся?

Б.К.: Мне очень нравится такая фигура, такой жанр – документальный роман, который у нас не очень принят, но принят во всём мире. Можно такое назвать поэтическим нон-фикшном. Алекс Гир книгой «Всем спасибо» произвёл очень серьёзное впечатление. Эта книга заставила задуматься о состоянии нашего общества.

* * *

Борис срочно уезжает в ЦДХ, зато появляется задумчивый юноша, куратор книжной программы Григорий Охотин.

РЖ: Гриш, какие новые молодые и немолодые звёзды появились на литературном небосклоне, которых к тому же удалось привезти – на самолёт или на машине, в Москву, во двор ЦДХ на фестиваль, на погляд и послух московской читающей публике?

Григорий Охотин: Есть такая ситуация, что многие хорошие писатели живут не в Москве, а часто и не в России. Бывает, они эмигрировали в давние годы, бывает, они работают в других странах, а многие просто бегут из Москвы. Им не нравится не Россия, им не нравится жить в Москве. Новые не обязательно молодые. Важно, что книжка новая, а возраст писателя вещь надуманная. Мне очень нравится Максим Осипов, который появился на литературной сцене совсем недавно, работает врачом – кардиологом в городе Таруссе, в больнице. Это чеховская история. Пишет хорошо, очень важные не только художественно, но и идеологически у него тексты. Максим не боится говорить - да, я интеллигент и да, это хорошо. А то у нас есть привычка считать русскую интеллигенцию страшной гадостью, если не сказать хуже. А Максим спокойно утверждает, что без интеллигенции вообще ничего невозможно.

Григорий Гольденцвайг будет рассказывать свою интересную книгу про московскую жизнь «Клуб, которого не было», это документальная журналистика, чётко обрисовывающая нулевые годы. Считаю лучшей книгой отчётного периода «Чёртово колесо» Михаила Гиголишвили, описывающей ярчайшим образом развал СССР, всякие превращения милиции в наркоторговцев и бандитов, и даже обратно. Книжка мрачная, но он как-то умудряется увидеть в последнем злодее человеческую суть, проблески человечности, поэтому это очень важная книжка. Но у нас вообще будут мощные авторы, Войнович, Битов, Быков, Лимонов, Прилепин, и выделять кого-то из списка не очень прилично. Есть интересный сибиряк Авченко с документальной прозой. Из иностранцев есть две звезды – Горан Петрович и Джоан Харрис.

РЖ: Какие проблемы ты считаешь преодолимыми в книжном деле?

Г.О.: Это не очень интересно для беседы, ведь дистрибьюция и производство книжек – это всего лишь бизнес. Если есть спрос, инвестор обязательно отгрохает нормальную систему дистрибьюции. В СССР был спрос от лица коммунистов, когда нужно было в каждое село присылать Маркса, Ленина и что-нибудь ещё в нагрузку. Поэтому они систему торговли и отстроили. Сейчас на таком уровне распространяются Эксмо, Аст, Маринина и те, кто примкнул к ним. Но важнее спрос в городе Томске на Авченко, Прилепина и Гиголашвили, чтобы эти книжки там оказались. Я точно знаю, где спрос, там и книжки появляются любым путём. Поэтому для меня главная проблема, это не дистрибьюция книг, а распространение информации о книгах, чтобы узнали о них в Томске, Самаре и Челябинске.

Считаю это даже важнейшей государственной задачей. Если мы будем жить в распадающихся информационных полях, а общим у нас будет только первый канал и Маринина, то разные края окажутся разными странами.

РЖ: Об этом как раз Дима Быков говорил год назад в ЦДХ в докладе о 2068 годе, когда столетие Быкова некому будет уже отмечать, потому как разные области России начнут говорить на разных языках.

Г.О.: Развал страны начинается с исчезновения культурной, так сказать, дистрибьюции, с растворения информационных скреп. Скрепы вылетают, и теряется территория. Смотрите на карту Европы XIX, а потом XX века и поймёте, что никакая газовая труба не скрепляет страну. У меня есть предположение, что ситуацию можно в корне изменить, если такие события, как книжный фестиваль в ЦДХ, будут проходить в каждом городе ежегодно. Ситуация простая. Для того чтобы области были единой страной, а не вырождающимися пространствами, они должны чем-то быть скреплены. А для этого должна быть «взаимовыгода». Культура, в отличие от искусства, это технология, инструмент. У нас много чего в активе – классическая музыка, балет к примеру.

Но на порядок мощнее действует язык. Мандельштам говорил, что отпадение от языка для России есть отпадение от мировой истории. Процесс этого отпадения начался в 1917 году и он пока не останавливается. Коммунисты говорили на чудовищном канцеляризме, Мандельштам не мог проскользнуть. Но в 1960-е, 1970-е и 1980-е кое-кто проскочил из традиции, несмотря на цензуру Главлита. Сейчас ситуация даже хуже 1917 года, потому что коммунисты-то ещё понимали, какой силы инструмент язык, держали его под особым контролем. А сегодня язык никому не нужен, люди интересуются исключительно материальными инструментами, распределениями налогов, прибылей, откатов. Газ туда, газ сюда и как назначить своих губернаторов.

С языком происходит что? Чиновники, попадающие на первый канал, и то говорят исключительно на блатном языке. Дома и между собой тем более говорят. А ведь этот бандитский язык, «феня» всякого рода, преумноженная советскими лагерями, это совсем не русская культура. Вот мы и говорим матерно и по-блатному не только дома, но и на первом канале. А первый канал, эта единственная скрепа областей, всё это транслирует. Этот язык не несёт с собой выгоды, на этом языке нельзя заработать. Зато на нём можно делать разборки и тереть тёрки. Язык должен приносить пользу людям, доступ к знаниям предоставлять. Лучшее владение языком должно приносить большую зарплату, как это во всём мире происходит. А знание фени только обратно в зону приведёт, из которой никакой сталкер не выведет. Пока чиновники не умеют говорить и писать на русском языке. И пока это владение языком не станет значимой позицией для государства и для бизнеса, ни о какой богатой культурно, да и просто ни о какой России речи быть не может.

Нефть и ядерные боеголовки в перспективе века не значат ничего. Русский, развивающийся трудами талантливых писателей язык, спасёт нас от распада и прозябания на обочине мировой истории. Поэтому мы делаем всё, чтобы четыре дня в году людям в Москве было комфортно жить. Книжный фестиваль - это некая модель нашего видения России, там приятно находиться, там нет хамства, там умно и интересно, потому что говорят на русском языке про то, о чём думают.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67