Только страна, которая отвыкла от массовой политики, может считать, что толпа в 5 тысяч человек – это масса. Во Франции вышло 3 миллиона человек на улицу – вот это массовый протест!

Именно в поведении украинских коллаборационистов, которых в советском народе прозвали полицаями, сказались наиболее типичные черты поведения всех приспешников Украинской Системы.

Критическая теория сделала человека таким болезненно уязвимым и нарциссически сосредоточенным, что каждый почитает себя за «жертву кровавого режима» или репрессивного государства.

Большинство авторитарных или полуавторитарных режимов обычно терпят поражение вовсе не из-за внешнего давления на него со стороны оппозиционных движений, а из-за трений ведущих игроков внутри самой власти.

Оппозиция измеряется не цифрами, она замеряется ощущением воздуха, атмосферы. А в атмосфере есть ощущение того, что недовольных куда больше и уровень агрессии куда выше.

Современные страхи – это не столько иррациональные страхи масс, сколько страхи, порожденные властями. Наши власти и интеллигенция с готовностью оперируют этими страхами.

Playboy – это продажа и образа жизни, и некоего комплекса идей. В разные годы Playboy публиковал интервью Джона Леннона, Мартина Лютера Кинга, Ясира Арафата и Фиделя Кастро, обсуждая расовую сегрегацию и революционную борьбу.

Пожалуй, так называемое ускорение, которое еще в XIX веке изысканно презирал философ Константин Леонтьев, и стало главным итогом этих двенадцати месяцев. Пошел, пошел, пошел. Давай сюда инновации, давай модернизацию.

"Национальная", "коммунистическая", "демократическая", - прилагательные для Лимонова не очень важны. Гораздо важнее для него существительное после этих определений, Событие, которому он хранит верность. Это "революция".

Диско – это своего рода "баббл гам" для тридцатилетних, для разведенных скучающих дамочек, и "гимн холостяков", не спешащих в ГУЛАГ семейного счастья. А диско без Донны Саммер, это… это безалкогольное шампанское.

Я не согласен, что страны управляются теми, кто оказывается в пределах границ этих стран в определенный момент истории. Получающаяся смесь из этнокультурных множеств – это не благословение, а бич божий.

Вот если бы меня попросили назвать главные фильмы 1999 года, то я бы сказал, не задумываясь. Теперь же мне пришлось лезть в Интернет, чтобы освежить свои впечатления от фильмов, вышедших в 2010 году.

Беда в том, что местные успехи в залатывании инфраструктуры породили эйфорию и убеждение, что так и будет продолжаться. Что запас прочности бесконечен, что ничего серьезного не случится, что, наконец, в случае чего Бог поможет.

Эпоха договоров канула в Лету. Исчез предмет для договоров, хотя и русские и американцы вроде бы находятся в высоком тонусе, готовы бросаться в «бой» за заключение новых договоров, гарантирующих безопасность.

Проблемы государственных музеев все чаще решают частные фонды. Их активность внушает оптимизм, но не гарантирует счастливого развития событий. Музеям и их сторонникам приходится полагаться на здравый смысл и частную инициативу.

Многие считают нулевые скучными, пустыми годами, безвременьем, в котором ничего не происходило. Поэтому-то и кино у нас, говорят, ни рыба ни мясо, такое, пустое. Но адресат тех упреков – мы сами.

Если б я был Председателем Правительства, то отправил бы руководителей ФМС куда-нибудь, например, на Фиджи, с ознакомительной поездкой. Там в 2006 году произошёл уже четвёртый за последние 20 лет военный переворот.

Мог ли русский не явиться именно сейчас, и не в такой форме? Ответ будет отрицательным. Очевидно одно - конструктивного решения проблемы национализма в рамках постмодернистской и виртуальной моделей политики не существует.

Политика – это прежде всего жизнь, а жизнь либо деградирует, либо развивается. Стабильность достигается именно за счет баланса, а не за счет того, что всё заморожено, всё под контролем, и ни одна живая душа не шевелится.

Высказывание о Ходорковском было центром всего разговора, оно составляет новость и неожиданность, заставляет читать. Волей-неволей слушатели, читатели, зрители попытаются узнать, что было сказано помимо этих слов.

Разве кидающие "зиги" подростки, а не умные дяди распиарили апологетику коллаборационизма в книгах всевозможных владимовых, или организовали широкий кинопрокат всяческих "Сволочей" в прямом и переносном смысле?

Перекос в сторону провластных организаций приводит к тому, что молодежная политика становится эксклюзивной, исключающей. Молодые люди делятся на две неравные группы: наши и не наши.

Люди сбиваются в группы именно для того, чтобы отстаивать свои общие интересы. И объединяющих принципов может быть великое множество. Это организованное многообразие и образует гражданское общество.

Политтехнологи – новые эмпириокритицисты – живут в вере, что никакой реальности нет, а есть лишь ощущения, которые с помощью подходящих средств манипулирования можно регулировать как угодно, создавая любые иллюзии.

Манежная площадь становится римским Колизеем. Хлеб сего кровавого зрелища отменяет индивидуальную мысль. Театр противоположен колизеям площадей, потому что переводит страсть к разрушению в зачаточную и безопасную форму.

Сталин представлял стиль и Мир Фронтира. Антисталинизм как явление представляет собой мир расслабленности. В мире Фронтира человек изживает в себе обезьяну. В мире расслабленности обезьяна берет верх над человеком.

Вместо преследований и сроков надо дать "Войне" премию имени Кандинского, ибо никто другой ни в живописи, ни в скульптуре, ни в инсталляции и прочих техниках ее не достоин.

Главный смысл ночных протестов в Минске – это демонстрация как минимум неполной легитимности Лукашенко.

И Россия как безусловно демократическое государство не может закрыть глаза на непропорциональное применение силы, на то, что выборы в Белоруссии, безусловно, проходили не по демократическому стандарту.

Россия оказалась заложником неприятной ситуации: для реализации программ поддержки соотечественников страна вынуждена опираться на посредников, деятельность которых – за рубежом – проверить невозможно.