Страдания юного литературоведа, книжный вист и декорация любви

Культурная политика в отсутствие политических сил и намерений

Прекрасная и опасная ясность перевода

Петербургская школа перевода наконец получила книжный памятник

Сердечный пир Достоевского и Канта: разговоры почти обо всём

Как мыслителям не запутаться в нитях разговора

Фотография как чудесное соавторство природных явлений

Одиночество фотокамеры никогда не означает меланхолии

Современные медиа – все иллюстрации только на обложке

Современные медиа – все иллюстрации только на обложке

Туземец смотрит в небо и воспевает гору

Песня как духовный лифт для странника

Мечта о лучшем будущем – не предсонье, а послевкусие

Русские утопии как парламент самовыдви- женцев

Историческим деятелям можно вернуть их «я»

Не только воскрешая голос, но и помогая действовать

Арендуя искусство, ты становишься ответствен за него

Перформанс и инсталляция: всегда есть контакт!

Опыт из лепета – самый точный

Заманчивое искусство толкования

Добровольцы Северной России участвовали в Гражданской войне совсем не добровольно.

История белого движения – это также история российского хозяйства и права

Концепты политической культуры могут стать возвышающей правдой

Эксперименты с политическими концептами важны для публичной политики

Скромность в одежде хуже рентгена

Мода социализма как потребление отказа

Супермаркет комментариев – новая оболочка литературного слова

Мишель Уэльбек обличает потребление веры в потребление

Сад души Гамлета возделать невозможно

Шекспировский строй стихов при команде «отставить»

Иерусалим. Один город, три религии

Книга не только является историческим экскурсом, но и пророческим манифестом автора, который как бы обращается к современным жителям неспокойного Иерусалима.

Плащ «культового писателя» тяжёл, а походка легка

Исследование культовых фигур в знакомой нам литературе

Всемирными бывают только политика и дизайн

Как продавать дизайн, не допустив его распродажи

Эдипов комплекс остаётся и у Эдипа-царя

Почему граждане против насилия, а государство – за