Опубликованный на страницах РЖ доклад Комиссии по изучению политики США в отношении России остается главным документом, касающимся того сдвига в российско-американских отношениях, который принято называть «перезагрузкой». Кульминацией «перезагрузки» призван стать предстоящий официальный визит президента США Барака Обамы в Москву.

Едва ли содержание переговоров будет сильно отличаться от семи пунктов повестки дня, намеченных в докладе Комиссии Гэри Харта и Чака Хейгела: нераспространение ядерного оружия, Афганистан и Иран, глобальное потепление, энергообеспечение Европы, продвижение НАТО на Восток, создание элементов ПРО в Восточной Европе, стандарты демократии и прав человека. Между тем, особой новизны ожидать не следует: Америка готова пойти на снятие элементов сдерживания России, объявив отказ от угрожающих действий окончательным завершением холодной войны. Однако непонятно, что Россия способна предложить в обмен.

Пакистан в обмен на ПРО

Сегодня все более очевидно, что центральным компонентом внешнеполитической повестки дня Обамы становится Пакистан. Не сам по себе Пакистан, а тот факт, что эта страна граничит с ключевым для внешней политики США государством – Афганистаном. Да и Афганистан сам по себе вряд ли притягивал бы к себе столь пристальные взоры американских стратегов (там нет сколько-нибудь значимых полезных ископаемых, а единственная экспортная сельскохозяйственная культура – опийный мак – предполагает, что ее возделывание должно вестись без афиширования американского интереса). Стратегическая значимость Афганистана заключается в том, что он находится на пересечении путей транспортировки нефте- и газоресурсов из Центральной Азии через Индийский океан на Запад, в обход России – пока что главного транзитера нефтегазовых потоков из Центральной Азии в Европу.

В последние несколько десятилетий внутриполитическая обстановка в Афганистане не позволяет сделать ставку на какую-то одну из действующих в стране сил. Поэтому стоящую перед США задачу можно сформулировать следующим образом: необходимо найти страну, которая могла бы стать плацдармом для создания эффективной системы контроля за раздираемым внутренними противоречиями Афганистаном.

Такой страной по определению, с учетом всей геополитической конъюнктуры последних лет, не может стать Иран. Возможно, США хотели бы закрепить свое военно-политическое присутствие в граничащих с Афганистаном странах Центральной Азии. Однако тут им пришлось столкнуться, с одной стороны, с интересом России, с другой – с тем, что руководство этих стран, видя противоречие интересов двух (и даже трех – с учетом Китая) ведущих мировых держав, стало активно торговаться, стремясь получить максимально щедрые вознаграждения в обмен на сотрудничество.

Остается Пакистан. Когда мы говорим о подходах администрации США к этой проблеме, следует учитывать несколько моментов. Во-первых, Пакистан не являет собой некое гомогенное образование. Это страна, раздираемая на части внутренними противоречиями и, как показывает опыт шестидесяти лет независимости, периодами, когда удавалось достичь мало-мальски стабильной внутриполитической ситуации, были периоды военного правления. Однако, Барак Обама (будучи еще только кандидатом в президенты) вполне четко заявил, что не остановится перед бомбардировками Пакистана (в тот момент находящегося под властью военных), если того потребуют интересы США.

Приход к власти Обамы в США почти совпал с переходом власти в Пакистане от военных в руки гражданского правительства во главе с «демократически избранным» президентом Асифом Али Зардари. Отпала необходимость в гневной риторике против генерала Мушаррафа – единственного лидера, способного обеспечить стабильность в этой стране, но не вписывавшегося в идеалистическое либеральное представление о «демократическом главе государства». На сверхкоррупционное прошлое нынешнего президента Зардари в Вашингтоне предпочли закрыть глаза.

Но тут обнаружилась другая проблема. Гражданский президент Пакистана оказался еще менее способным решить внутренние проблемы страны, чем его армейский предшественник. При нем подняли голову талибы на северо-западе страны, а нынешнее – во всем остальном вполне устраивающее американцев – правительство оказалось еще бессильней, чем «недемократическое» правительство генерала Мушаррафа.

И вот уже практически во всех заявления ключевых фигур американского истеблишмента сквозит мысль о том, что Пакистан (точнее, то, что в США стали называть термином АфПак) становится главной головной болью президента Обамы. «Пакистан – самый серьезный внешнеполитический вызов администрации Обамы», – написал в начале мая британский журналист индийского происхождения Дипак Трипатхи.

Бывший командующий войсками США в Ираке, а ныне – глава Центрального командования США Дэвид Петреус прямо заявил на днях в интервью The New York Post: «Ожидайте жестоких сражений. По мере того, как мы и наши союзники будем проводить операции по повышению уровня безопасности, наши противники будут огрызаться… То же будет происходить и в Афганистане». Он же далее утверждает: «Ход событий в Пакистане оказывает существенное воздействие на то, что происходит в Афганистане».

Тот факт, что одним из первых назначений в рамках новой администрации было назначение видного дипломата клинтоновской эпохи Ричарда Холбрука (одного из творцов развала Югославии в 1990-е годы) на пост спецпредставителя президента по Афганистану и Пакистану, со всей очевидностью подчеркивает, что новый президент поставил Пакистан во главу угла своей внешней политики. При этом он очевидно не готов полагаться на одних военных при решении проблем безопасности в регионе.

Об этом, в частности, говорит одна из первых пресс-конференций Барака Обамы на посту президента, состоявшаяся 10 февраля 2009 года. Говоря о назначении Холбрука, Обама прямо заявил о «необходимости более эффективной координации военных усилий с дипломатическими», а также о необходимости «более эффективной координации с нашими союзниками ради достижения успеха».

О том, что одной из сил, с которыми США в ближайшем будущем будут координировать свои усилия, станет Россия, говорит и доклад комиссии Хейгела–Харта. В докладе среди первоочередных целей сотрудничества с Россией называется и такая: «Добиваться более тесного сотрудничества с Россией по проблемам борьбы с терроризмом и стабилизации ситуации в Афганистане».

Торг уместен?

При этом, хотя о возможности торга прямо не говорится, практически через запятую идут и такие положения: «По-новому отнестись к проблеме развертывания элементов противоракетной обороны в Польше и Чехии» и «Признать, что ни Украина, ни Грузия не готовы вступить в НАТО», а также говорится о необходимости отмены поправки Джексона–Вэника и о содействии России в ее стремлении вступить в ВТО.

Перспектива того, что заинтересованность США в сотрудничестве с более широким кругом стран в решении проблем Пакистана (а через него – и соседних государств) станет поворотным моментом для пересмотра российского направления американской внешней политики, вырисовывается все более отчетливо. Так, в марте нынешнего года госдеп прислал своего наблюдателя на саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Москве, притом, что до сих пор США рассматривали ШОС как организацию, главной задачей которой является минимизация интересов США в Центральной Азии, главным образом – в угоду интересам Китая.

Ожидать открытого торга (мы вам ПРО в Восточной Европе, Украину, Грузию, поправку Джексона–Вэника и членство в ВТО, вы нам – сотрудничество в АфПаке и в Центральной Азии) не приходится. Но то, что вопрос, по сути, может стоять именно так и США готовы хотя бы отчасти пойти на уступки в этих принципиальных для России вопросах, очевидно.

Лозунг, который позволил бы России и США поставить окончательную черту под холодной войной и под разговорами о ее возможном возобновлении, может звучать так: «В холодной войне нет проигравших стран и нет победивших идеологий!».

Что это означает конкретно? Любая форма антироссийской мобилизации должна быть исключена раз и навсегда. России и США следует начать максимально широкий диалог о рисках и последствиях декоммунизации значительной части земного шара с целью выработки «общемодернизационного» подхода – нового набора представлений о политическом и экономическом развитии, который будет представляться оптимальным обеим сторонам. Речь идет об общих подходах в области безопасности, глобального потепления, прав и свобод граждан, политической управляемости в тех регионах, которые после коллапса коммунистической системы фактически остались бесхозны, утратив стратегическую цель своего развития.

И здесь у российско-американского диалога нет альтернативы, поскольку Запад едва ли найдет заинтересованных партнеров в лице двух других фигур из победившего в холодной войне триумвирата – китайских автократоров и поклонников глобального джихада.