"Le Monde": Сегодня театр во Франции переживает кризис?

Эммануэль Валлон: Театру, в принципе, присущи кризис и потеря равновесия. Это дает ему право интерпретировать мир, делает его чувствительным к переломам, напряжениям, делает его матрицей мысли и лоном демократии. Здесь всегда видны расхождения между словами и смыслом, речью и жестами, на сцену выходят конфликты интересов, трения страстей и разума. Подобное явление не может существовать спокойно. Хотя состояние дел во Франции с ее обширным государственным сектором и представляется более здоровым и прочным по сравнению со многими нашими соседями, театр, бесспорно, переживает фазу потрясений.

"L.": Каковы элементы этого кризиса?

Э.В.: Речь идет, в первую очередь, об эстетическом кризисе, обусловленном новыми соотношениями реального и виртуального. Этот процесс затрагивает не только театр, но именно театр, несущий как никто другой ответственность за статус зрителя, принимает на себя проблему во всей ее полноте. Неустойчивость объясняется также незначительностью пространства, которым располагает театр по сравнению с кино, телевидением и другими визуальными жанрами. Возможно, его непритязательность дает ему несокрушимую силу, но при этом он переживает неведомые другим страдания.

"L.": А в экономическом плане?

Э.В.: Проблемы усугубляются истощением бюджетных ресурсов, уходящих на поддержание уже существующего. Половина средств, отпускаемых Министерством культуры, предназначена крупным заведениям, находящимся в Париже и его окрестностях. Этот феномен наиболее очевиден в области живого театра, поскольку четыре из пяти национальных театров находятся в Париже, не считая Ля Виллетт, Парижской оперы, Комической оперы, Парижского оркестра, Центра музыки и Плейеля, обновленного концертного зала. В новом бюджете 2007 года примерно 9 млн евро предусмотрено для государственных организаций, тогда как провинциальным театрам и независимым компаниям отведено 3-4 млн. Таким образом, простор для деятельности, направленной на поддержание альтернативы, ограничен. А значит, возможности для подъема очень невелики.

"L.": Мир спектакля испытывает также трудности, присущие только ему?

Э.В.: Согласно теории, известной под названием "болезни Баумоля", сформулированной в 60-х годах применительно к Бродвею, в театральном мире, в отличие от других отраслей, получаемый доход не зависит от производительности труда или экономии от масштаба производства. Это приводит к росту затрат на деятельность и в конечном итоге - к дефициту средств.

Поскольку государство не в состоянии полностью взять на себя финансирование, большую часть расходов приняли на себя местные органы. Недавно, вслед за коммунами и департаментами, регионы и межрегиональные структуры добавили кислорода в систему. Но они уже почти исчерпали свои возможности. Что касается третьего, и основного, источника финансирования, межпрофессиональной помощи, состоящей в выплате пособий по безработице не имеющим постоянной занятости, то эта структура недостаточно отлажена. Нехватка ресурсов, которую испытывает вся творческая сфера и театр в первую очередь, будет преодолена лишь путем взятия на себя государством обязательств по покрытию расходов, гарантированных по возможности новыми поступлениями.

"L.": Слишком много постановок и артистов?

Э.В.: За последние тридцать лет число спектаклей резко возросло, вся Франция усеяна площадками, готовыми их принять. Но распространение происходит с трудом, так как иногда удобнее выстроить новый проект, нежели организовать гастроли. В контексте либерального кредо соблазнительно надеяться, что рынок примет своих. Но нет гарантии, что значительные произведения смогут лучше устоять и что наиболее многообещающие компании выдержат испытание. Это может привести к растрачиванию талантов. Кроме того, остается много уголков страны и категорий населения, не имеющих доступа к театру. Исследования культурных практик в 2003 году показали, что в течение года театр посетили 16% французов (в 1981 году - 10%). Значит, 84% находятся на пороге...

"L.": Не пугает ли публику такое изобилие зрелищ?

Э.В.: Привычки изменились. Публика открыта для других форм спектакля - танца, музыки, театра предметов, уличных действ, нового цирка. В общем, спрос, скорее, увеличился. Остается столица. Значительный государственный сектор здесь соседствует с расширяющимся частным и третьим, состоящим из площадок компаний и альтернативных залов, частично финансируемых: всего в справочнике "Pariscope" фигурируют 156 залов. Суммировать их данные немыслимо - настолько не хватает информации. Итак, я бы не согласился с предположением о спаде посещаемости. Да и проблема, по-моему, заключается в другом: целые слои населения остаются в стороне от театра.

"L.": Действительно ли не хватает данных для того, чтобы оценить, имеет ли место спад посещаемости?

Э.В.: Мы продвигаемся вперед в плотном статистическом тумане, обусловленном плохими методами сбора данных, реформу которых я предложил в отчете министру в 2005 году. В области живого спектакля констатируется, скорее, некоторый прилив публики, почти механический: причина заключается в увеличении предложения за счет залов и фестивалей, но также и в росте среднего класса и повышении уровня образования. Вместе с тем огорчает стабильность социопрофессиональной структуры публики, не считая некоторой потери интереса экономической элиты и старения наиболее преданных зрителей, пришедших в театр в 60-70-х годах. В течение длительного срока число зрителей остается скромным по сравнению с кино и музеями, но театр сопротивляется головокружительным завоеваниям культуры на дому. Это хорошо - значит, он несет в себе нечто ценное.

"L.": Но все же театр теряет влияние в обществе...

Э.В.: Он действительно постепенно, но неумолимо теряет центральное положение. Драматическое искусство было очень важным делом при Старом Порядке, возвышенным родом деятельности во времена Второй империи и в начале III Республики. После Освобождения, благодаря расцвету литературы и вокального искусства, в споре о формах, которые принимает мир, выходящий из краха, его роль становится ведущей. Тогда ступень за ступенью создавалась система институтов, способная обновить приемы разработки спектаклей. Эта система существует и сейчас.

Первооткрыватели уступили место поколению наследников, которых, конечно, заботит и экспериментирование, но также окупаемость репертуара, успешное завершение сезона, задействованность площадок. Некоторые, в свою очередь, испытывают треволнения возраста, ведь искусство настоящего времени тяжело и для тех, кто уже зарекомендовал себя, а не только для молодых. Нужно признать, что сегодня внутренние тропизмы и содрогания чаще занимают сцену, чем страдания планеты или страны. Драматическое творчество может вернуть себе ведущую роль, если сумеет посредством нового языка обратиться к вопросам, мучающим общество. Его политическая жизнеспособность проявляется, когда оно делает сообщество свидетелем собственной жизни, не удовлетворяясь озвучиванием своих сомнений.

"L.": Значит, процесс не необратимый?

Э.В.: Если театр будет играть свою роль школы слушания и видения, если он предоставит время для осуществления сплава эмоций и рефлексии, места, где можно проверить себя через коллективное, как на подмостках, так и в зале... Тогда нужно согласиться, что необходимы усилия, чтобы каждый мог с ним встретиться с детства. Он сохраняет свои резервы. Театральная публика меняется слабо, в то время как желание играть на сцене растет. Любительский театр составляет 2%, но эта цифра поднимается до 10% у 15-19-летних и растет с каждым исследованием. Наконец, нужно отметить удивительный интерес к театральному образованию. В Нантере, где я преподаю, число записавшихся на курс театрального искусства больше, чем на философию или современную литературу...

"L.": Что может политика?

Э.В.: В отношении проблемы людей, не имеющих постоянной занятости, должно быть принято решение, опирающееся на законодательство и на межпрофессиональную солидарность. Проблема выявила глубинный кризис этой динамичной, но разобщенной среды. Существует неправильное видение вопроса в верхах, отсутствие связности на различных административных ступенях, а также недостаточность предложений в основании. Театр нуждается в активизации на всех трех уровнях. Он хочет видеть министерство, не погрязшее в собственных организационных проблемах. Задачи общего управления, в принципе, облегчены передачей полномочий местным органам: таким образом, государство должно готовить будущее.

К проблеме лейблов и миссий, досье по занятости и обучению нужно вновь подойти со смелостью и амбицией, а не создавать впечатление озабоченности инаугурациями и номинациями, которые, впрочем, часто в большей степени, нежели четко сформулированная политика, отражают соотношение сил и перемены настроений. Что касается самого театра, то, чтобы сохранить жизненно важную для него обеспокоенность общества, он должен быть обращен к обществу, а не предаваться заботам о собственном увековечивании.

Беседовали Фабиенн Дарж и Натаниэль Херцберг

Источник: "Le monde"

Перевод Натальи Парусниковой