Мировая политика, во многом благодаря журналистам, уже давно стала предметом широкого общественного интереса, такого же, как, например, теннис или футбол. К событиям большой политики внимания сегодня иногда бывает привлечено больше, чем к скачкам биржевых котировок, спортивным результатам, жизни звезд шоу-бизнеса или последним коллекциям ведущих модельеров. Это неизбежно ведет к стереотипизации обсуждения.

Если говорят о Восточной Азии, то на ум сразу приходят успешные "тигры" - новые индустриальные страны и бурно прогрессирующий Китай. Западная Европа ассоциируется с ЕС. Африка южнее Сахары кажется сосредоточием бедности и нужды, Ближний Восток - местом непрекращающихся конфликтов. Стереотипы могут со временем меняться. Лет тридцать назад Латинская Америка воспринималась как регион, где при помощи военных правят суровые диктаторы. Сегодня все больше говорят о том, что Латинская Америка постепенно переходит под контроль "левых".

Что же это за "левые" такие? Неужели для отдельно взятого континента сбудется давняя мечта основателей Советского Союза о всемирной пролетарской революции? Не будем торопиться с выводами. Начиная с первой половины 19-го века социалистическая идеология представлялась решением так называемого социального вопроса. Вопрос этот заключался в том, что стремительное развитие промышленного капитализма ставило предпринимателей-владельцев заводов и фабрик в исключительно благоприятное положение, рабочие же, к которым постепенно прилепилось древнеримское прозвище неимущих граждан "пролетарии", оказывались совершенно бесправными.

Не только мыслители-социалисты, но и здравомыслящие государственники вроде канцлера Бисмарка, начавшего осуществление государственных программ социальной защиты, понимали - пролетариат может оказаться силой, способной самым трагическим образом подорвать основы государственности и сложившегося социального порядка.

Сомневающиеся в возможности развития событий по этому сценарию, пожалуй, исчезли как класс после Октябрьской революции в России. Желая избежать ужасов форсированного строительства социализма, элиты капиталистических стран пошли на серьезные реформы, логичным завершением которых после Второй мировой войны стало возникновение так называемого государства всеобщего благосостояния в Западной Европе.

Другими словами, некий минимальный уровень социальных гарантий существует сегодня почти везде в мире, и даже в Латинской Америке. К тому же не будем забывать, что социалистическая идеология, в особенности в ее коммунистической версии, стала особенно непопулярна после поражения Советского Союза в холодной войне.

Однако разделение на "левых" и "правых" имеет и другой смысловой оттенок. Исследователи разных эпох и стран уже достаточно давно привыкли относить сторонников сохранения существующего положения или желающих вовсе возродить традиции к правой части политического спектра. Неугомонные же левые всегда стремились к изменениям.

Именно в этом смысле латиноамериканские "левые" сегодня тоже отличаются от "правых". Причем перемен они хотят во всем. Внешнеполитические вопросы не исключение. В своих отношениях с внешним миром они стремятся к самостоятельности. Далеко не очевидно, что сегодня такая самостоятельность возможна, но избирателей подобными лозунгами привлечь вполне можно.

Последние лет сто пятьдесят Латинская Америка рассматривалась Вашингтоном в качестве зоны своих исключительных интересов. Понятно, что латиноамериканские "левые" с этим тоже не хотят мириться. К тому же "правые" выступают за всемерную либерализацию экономик и вовлечение в глобальную систему экономических отношений. Это также кажется "левым" и с их подачи массам избирателей дальнейшей утратой национального суверенитета.

С точки же зрения социальных реформ местные "левые" оказываются весьма умеренными людьми, на уровне практической политики прекрасно понимающими, что ни о каких революциях сегодня и думать не стоит.

Президенты Аргентины Нестор Киршнер, Бразилии Луис Инасио Лула да Силва, Чили Мишель Бачелет относятся к категории "левых" политиков, прекрасным представителем которых был экс-канцлер Шредер, заслуженно пользующийся славой "лучшего друга всех бизнесменов".

Но даже такие пылкие "борцы за народное дело", как Уго Чавес или Эво Моралес, осознают, что выполнить свои предвыборные обещания полностью они не могут. Президент Венесуэлы, которая исправно и в достатке снабжает нефтью империалистические Соединенные Штаты, хотя и на достаточно благоприятных для своей страны условиях, но вполне успешно договаривается с западными добывающими корпорациями, а боливийский лидер пока так и не решился начать тотальную национализацию земли.

Что и говорить: до радикальности большевиков этим политикам далековато. Даже харизматичный Фидель вынужден уживаться с многочисленными империалистическими туристами, обеспечивающими стране стабильный приток валюты. Кто же еще мог бы поднять знамя непримиримой борьбы за права трудящихся? Возможно, некоторые читатели, проникнутые революционной романтикой, вспомнят таинственного субкоманданте Маркоса, затаившегося в "революционном" мексиканском штате Чьяпас.

Бесспорно, в отличие от Че Гевары, загадочному и никем не виданному Маркосу удалось добиться уважения среди бедных индейцев, простых крестьян. Но вот добиться власти для улучшения жизни за пределами приютившего его штата ему за одиннадцать лет существования сапатистского движения так и не удалось. (Большевикам для установления контроля над огромной страной понадобилось менее пяти лет.)

Конечно, кто-то возразит, что у Маркоса другие цели. Он пишет сказки для детей, эффектно в вязаной маске подставляется под прицелы телекамер и даже учит жить звезд шоу-бизнеса. Но ведь некоторые почему-то продолжают считать его революционером, да еще и сторонником "левых" идей.

Но не будем заблуждаться: современные латиноамериканские "левые" политики весьма специфичны в этой своей левизне. Не следует ждать от них фундаментальных трудов в области идеологии или, на худой конец, политической экономии. "Все отнять и поделить" - лозунг простой и понятный. До сих пор избиратели в некоторых частях планеты, например в Латинской Америке, готовы голосовать за политиков, его провозглашающих. Однако есть один момент, сближающий представителей неоднородной группы латиноамериканских "левых".

Все они стараются подчеркнуть свою независимость от Вашингтона. Будем реалистами: Латинская Америка - регион привлекательный; если одна влиятельная держава (США) по желанию местных правителей отсюда будет выдавлена, ее место тут же постараются занять другие. И рано или поздно достигнут в этом успеха.

Администрацию Буша раздражают не громкие слова Чавеса и даже не тот факт, что, обостряя отношения с Вашингтоном, руководители государств Латинской Америки идут на разрыв экономически выгодных для США контрактов, а то, что контракты эти перезаключаются с китайскими фирмами.

Этому тоже удивляться сегодня не приходится: Китай активен по всей планете, а в умении заключать выгодные сделки с китайскими бизнесменами тягаться не просто. Но все это вовсе не означает, что лишается пространства для маневра Россия.

Рад бы Китай продать Венесуэле истребители, да не имеет машин, способных заинтересовать амбициозного и благодаря росту цен на нефть богатого президента Чавеса. Еще некоторое время назад, столкнувшись с запретом на покупку техники в Бразилии и Испании из-за того, что при ее создании используются американские комплектующие, венесуэльский президент грозился закупать самолеты, включая боевые, в Китае и России. Сегодня же про Китай в Каракасе применительно к боевым самолетам не вспоминают.

Это раньше США рассматривали Латинскую Америку в качестве своего "заднего двора", а лидеры государств региона, в поисках партнеров обращавшие свой взор на других влиятельных акторов международных отношений, рисковали поплатиться за это жизнью. Сегодня же госдепартамент лишь робко просит Москву подумать еще раз, прежде чем поставлять в Венесуэлу самолеты.

Даже аргументы в Вашингтоне какие-то придумают. Мол, пускай Россия посчитает, какие у Венесуэлы потребности, явно такие отличные самолеты не нужны для обороны такой скромной страны. Точка зрения интересная, вот только Чавес деньги имеет и имеет полное суверенное право тратить их так, как посчитает нужным.

Специалистам известна страна, расходы на военные нужды которой выросли за минувший год в полтора раза, что является несомненным мировым рекордом. Это Грузия. Причем, в отличие от экспортирующей постоянно дорожающую нефть Венесуэлы, стремительного увеличения бюджетных доходов у Грузии вроде бы как и не наблюдалось, однако средства на оружие нашлись. И советовать что-либо здесь грузинскому руководству совершенно бессмысленно и бесполезно: структура бюджетных расходов - их суверенное дело. Так же и Чавесу самому определять, чем оснащать венесуэльские ВВС.

Думается, что военно-техническое сотрудничество между Москвой и Каракасом вполне может оказаться той основой, отталкиваясь от которой Россия сможет укрепить свои позиции в регионе. Понятно, что с теряющими свои позиции США или набирающим вес Китаем на первых порах конкурировать будет трудно, но с чего-то же надо начинать.

Что же касается наступления в Латинской Америке "левых", то пока оно замедлилось. В Колумбии власть удержал верный союзник США Альваро Урибе Велес, перуанские выборы закончились победой хоть и "левого", но весьма умеренного Алана Гарсии. Следующий раунд захватывающего противостояния состоится на президентских выборах в Мексике. Очень может быть, что субкоманданте Маркос тогда и покажет себя почти марксистом. А осенью жаркая борьба развернется за президентский пост в Бразилии, и там Луис Инасио Лула да Силва, если он будет баллотироваться, возможно, опять пообещает беднякам много справедливости. Но даже если это все и случится, латиноамериканские "левые" так и останутся лишь бледной тенью некогда грозного товарища Че.