От редакции. Российская экономика, как заявляют близкие к правительству эксперты достигла "дна падения" и постепенно начинает выкарабкиваться из кризиса. Однако, оппозиционно настроенные экономисты утверждают, что грядет новая волна кризиса и девальвации национальной валюты. Кто прав? Об этом "Русский журнал" решил узнать у известного российского экономиста, профессора ГУ-ВШЭ Якова Паппэ.

* * *

РЖ: Уважаемый Яков Шаевич, экономический блок правительства (Эльвира Набиуллина, Алексей Кудрин) на днях уверенно заявили о том, что Россия прошла дно кризиса. Какие экономические параметры являются определяющими для таких утверждений?

Яков Паппэ: Набиуллина и Кудрин говорили о росте промышленного производства и ВВП. О том, что этот рост происходит по сравнению с предыдущими месяцами, не более того. Никакой мифологии тут нет. Другое дело, что месячные показатели не абсолютно надежны.

ВВП и объем промышленного производства – стандартные для всех стран обобщающие показатели состояния экономики. На них же ориентировались, когда говорили о глубине спада. Для промышленности есть дополнительные индикаторы – объем запасов или уровень загрузки мощностей. Они в последние месяцы тоже вызывают умеренный оптимизм.

РЖ: Но ведь кризис был связан с финансовыми мыльными пузырями. Существует точка зрения, что они еще не лопнули, а только временно «сдулись»…

Я.П.: Не вижу содержательной разницы между «лопнули» и «сдулись». Для России факторы и спада, и подъема другие.

В третьем квартале 2008 года западные пузыри лопнули. Это привело к тому, что резко упали цены на экспортируемое нами сырье. Помимо того, уменьшился спрос на него в натуральном выражении (правда, в основном не на нефть и газ, а на металлы, удобрения, лес, то есть на не самые главные, но все-таки важные продукты нашего экспорта). Кроме того, закрылся рынок дешевых денег: иностранцы перестали давать кредиты, покупать наши акции и облигации. Напротив, стали требовать возврата долгов. Сейчас все постепенно возвращается на круги своя: и цены, и спрос. Единственное, чего нет, – потока дешевых денег с Запада. Их нет ни для самого Запада, ни для Китая, ни для Индии. Поэтому и выходить из кризиса будем медленно и, надеюсь, спокойно.

Серьезного падения больше не будет. Возможен период очень низких темпов, который некоторые назовут «болтанием около дна». Но по моим оценкам, сделанным и обнародованным еще весной, в оптимистическом варианте рост начнется в четвертом квартале 2009 года, в пессимистическом – во втором квартале 2010-го.

РЖ: Из чего исходят известные экономисты, которые утверждают, что спад будет продолжаться? Например, Джозеф Стиглиц.

Я.П.: Есть разные представления о том, что произошло с мировой экономикой во второй половине 2008 года. Некоторые люди считали, что это был некий судьбоносный перелом, что, например, закончилась «эра доллара». Как они могут поверить в то, что спад в США закончился за три квартала?

Другие, и я в том числе, с самого начала полагали, что происходящее – нормальный циклический кризис капиталистической экономики, один из нескольких десятков, которые были в ее истории и еще, дай Бог, будут.

А со Стиглицем я спорить не буду. Все-таки он лауреат Нобелевской премии по экономике, а я даже не американский экономист.

РЖ: Но многие ожидали, что произойдут кардинальные перемены, будет резкий слом. Почему мир так мало изменился?

Я.П.: Кардинальных перемен ожидали действительно многие, но, по-моему, далеко не большинство. Просто алармистов интереснее слушать.

Но у России на ближайшие месяцы повестка дня отличная от мировой. Алармисты прогнозируют осенью-зимой банковский кризис, связанный с чрезмерным объемом «плохих долгов», за которым последует общий спад в экономике. Я допускаю, что «кризис плохих долгов» может начаться. Но у государства есть вполне очевидные инструменты, чтобы его нейтрализовать. Уверен, что у правительства и ЦБ хватит квалификации и воли, чтобы их применить. Самое страшное, что может произойти в результате, – определенное снижение курса рубля и ускорение инфляции. Это неприятно, но не смертельно. По обоим параметрам у нас есть запас. Напомню: в 70-е годы инфляция в США в течение целого ряда лет была 6–8%, а в Великобритании зашкаливала за 10%.

РЖ: Реальный сектор сейчас находится в лучшем положении, чем финансовый?

Я.П.: Пожалуй, вы правы. Самое большое напряжение у нас сейчас действительно в финансовом секторе. А в реальном все зависит от отрасли. Автомобилестроению хуже, чем банкам. Но это проблема отрасли и отдельных регионов, а не экономики и страны в целом.

Беседовала Любовь Ульянова