В Русском музее прошло сразу два открытия - посвященной Малевичу игры-лабиринта "Приключения черного квадрата" (это та, на которую приехали иностранные послы) и менее декларируемой выставки ленинградских живописцев, которые в 1926 году объединились под названием "Круг Художников".

"Столетие самого радикального арт-объекта" - зияющего вместо иконы квадрата - вызвало целую бурю идей у кураторов, которые объединили под этим заголовком массу имен, начиная от самих супрематистов к "второму авангарду" и заканчивая актуальным искусством. В этом смысле выставка вполне укладывается в ГРМ-овские ретроспективные затеи последних лет, когда объединяющим принципом становится, например, образ дороги или красный цвет. Таким образом Малевич, хоть и давно заявленный как визитная карточка авангарда на Неве, фактически оказывается полностью исчерпанной темой.

Совсем другая ситуация со второй выставкой, которая на этом фоне смотрится настоящей новостью. Имена организаторов "Круга" - Вячеслав Пакулин, Александр Русаков, Алексей Пахомов, Александр Самохвалов - для многих остаются еще совершенно неизвестными. Выпускники ленинградского ВХУТЕИНа середины 20-х, эти художники настаивали на возвращении к фигуративной живописи, но были стиснуты, с одной стороны, беспредметным искусством, а с другой - обезличивающим "советским каноном".

Далеко не такое прямолинейное, не такое громкое, это подводное течение XX века удивительно медленно различается "с берега" и до сих пор не имеет постоянных залов ни в Русском музее, ни в Третьяковке. А между тем оно оказалось намного жизнеспособнее супрематизма, лучизма и даже "аналитического" направления, которым суждено было разбиться о собственную революционность.

Впрочем, участники "Круга" тоже начинали, в духе времени, с деклараций и поисков большого стиля: не случайно в первых залах можно видеть несколько внушительных полотен на производственные темы. Мой спутник на выставке, некий немецкий профессор, немедленно назвал их соцреализмом. Но в том-то и парадокс пост-авангарда: ученики Петрова-Водкина, Филонова и Лебедева искренне верили, что новые времена нужно воспевать средствами современной европейской живописи, за что были зачислены в формалисты.

Немецкий профессор оказался прав по существу, но безупречно советские, на иностранный взгляд, "Девушка в футболке" Александра Самохвалова, "Купание краснофлотцев с борта корабля" Алексея Пахомова и "Колхозный кузнец" Владимира Малагиса оказались слишком острыми и индивидуальными, хотя почти не были "левыми". В 1932 году "Круг" был распущен постановлением сверху вместе с другими художественными группировками. Самохвалов, Пахомов и Малагис вынуждены были признать свои "идеологические ошибки" и вступили на путь более или менее удачного официоза; возврата назад уже не было.

Зато в остальных залах профессор, просияв, то и дело вспоминал экспрессионистов. Тут он не ошибся: удивительно, но большая часть группы осталась чистыми лириками, несмотря на отчаянные дебаты и разного рода идеологические задачи, которые они себе ставили. Именно поэтому запрещенное объединение так на самом деле и не распалось, несмотря на блокаду и 37-й год, - самой сильной его стороной вплоть до 70-х остался ленинградский пейзаж, воспринятый через "французскую линзу". Лаконичные, изысканные по цвету планы невских набережных, увиденные как бы с птичьего полета (А.Шур, А.Ведерников, Н.Почтенный); стремительные, почти эскизные уличные сцены В.Гринберга и ирреально сияющие полотна филоновских учеников - Василия Купцова и Алисы Порет. А с появлением тонких гипсовых скульптур Клавдии Деминой и Бориса Каплянского выставка окончательно уравнивается с эрмитажными залами нового искусства - и по насыщенности, и по художественному уровню.

Звезда "Круга" - Александр Русаков, художник невероятно разнообразный и по темпераменту близкий Ларионову. "Александр Исаакович был совершенно неспособен заниматься чем-либо, кроме живописи", - вспоминает его невестка, известный искусствовед А.А. Русакова. - Его жена, Татьяна Купервассер, сознательно пожертвовала своим искусством для семьи; она полностью перешла на оформительскую работу, хотя была очень талантливой". Как и большинство "круговцев", после 30-х годов Русаков уже не мог ни выставить, ни продать ни одной работы, но сохранял такую живость и открытость письма, которая не всегда свойственна даже Матиссу, а для глуховатой по колориту петербургской натуры и вовсе была уникальной.

Судьбу Татьяны Купервассер разделили другие художницы "Круга": Лидия Тимошенко, в 40-х оказавшаяся в тени мужа Евгения Кибрика; Мария Федоричева, жена организатора "Круга" Вячеслава Пакулина. Но общество все равно оставалось семейным: художники собирались на квартирах друг у друга, писали виды из окон или портреты друзей, делились последними впечатлениями. И надо сказать, что их московским коллегам очень редко удавалось сохранять такую спаянность одновременно с независимостью от властей.

Главным событием после роспуска группы для участников "Круга" стал приезд в Ленинград Альбера Марке, которого многие из них заочно считали своим учителем. Но с этим приездом были связаны и трагические эпизоды. Николай Емельянов (с выставки запоминаются его пронзительно-яркие пейзажи и два портрета, сделанные Неменовой и Русаковым: напряженное лицо в очках и ушанке, скрытая шинелью долговязая фигура) познакомился с Марке как раз тогда, в середине 30-х. Марке был в восторге от его работ и посоветовал Емельянову приехать в Париж; окрыленный этим приглашением, Емельянов несколько месяцев звонил и писал в разные инстанции, после чего в 1938 году бесследно пропал (обстоятельства его смерти неизвестны).

Из наиболее талантливых членов "Круга" можно назвать еще Георгия Траугота; его сыновья, знаменитые ленинградские иллюстраторы Валерий и Александр Трауготы, до сих пор указывают на своих книгах в память об отце три инициала. Траугот - один из тех, кто оказал сильное влияние на молодое поколение и перекинул "мост" от 30-х годов к 70-80-м: его ценили художники школы Арефьева, а затем - наследующие им младший Шагин, Флоренский, Шинкарев.

С "Кругом" выставлялась и Герта Неменова - первая жена Курдова, ученица Леже и Ларионова, легенда "Голубой лагуны". В 70-х она активно общалась с ленинградской богемой тех лет - Константином Кузьминским, Леоном Богдановым, Владимиром Эрлем. На выставке выделяются несколько ее живописных работ; после смерти художницы почти все наследие кануло за границу, сохранились в основном "посткруговские" литографии.

Обаяние ленинградско-петербургской традиции очень тесно связано с ее непрерывностью. Увидеть в 30-х годах истоки современного искусства способны немногие, и выставку непременно стоит посетить - уже потому, что такой большой пласт культуры, постоянно и многократно цитируемый художниками, востребованный коллекционерами, после долгих лет переговоров и обещаний наконец расчищен от пыли и вынут не только из петербургских, но и, например, петрозаводских музейных запасников! Все-таки возвращение "Круга" на стены Русского музея, где когда-то состоялась их первая выставка, имеет никак не меньшее значение, чем в свое время - "второе открытие" УНОВИСа.

Выставка "Общество "Круг художников" (1926-1932)" открыта в Государственном Русском музее (Корпус Бенуа) до 10 ноября 2007 г.

В качестве иллюстраций к статье использованы репродукции картин (сверху вниз):

1. Татьяны Купервассер "В лодке" (около 1929 г.);

2. Александра Русакова "Портрет с голубой лентой (Т.И.Купервассер)" (1921 г.).