Кровь и чернила

Шарый А. Знак F: Фантомас в книгах и на экране. - М.: Новое литературное обозрение, 2007 - 192 с., илл.

Самая громкая серия бульварных детективных романов в истории французской литературы. Самый популярный западный фильм, выходивший в советский кинопрокат.

Их главный герой - неуловимый преступник, столетие назад сковавший страхом Париж. Между двумя мировыми войнами вместе с сюрреалистами он сделал неразличимой грань между вымыслом и реальностью. В шестидесятые годы цикл блестящих кинокомедий превратил его в икону массовой культуры.

В издательстве "НЛО" выходит первое русскоязычное и одно из самых полных в мире исследований литературного и кинематографического образа Фантомаса. Эта работа продолжает проект издательства НЛО и журналиста Андрея Шарого "Кумиры нашего детства", начатый книгой о Джеймсе Бонде "Знак 007: На секретной службе Ее Величества".

<...> В 1995 году президент Общества друзей Фантомаса, профессор истории университета Сорбонна Доминик Калифа опубликовал солидную монографию под названием "Чернила и кровь". Ученый задался целью на конкретном примере установить прямые связи между литературой и реальностью. Калифа доказывал: то обстоятельство, что в начале ХХ века во Франции получили огромную популярность романы Пьера Сувестра и Марселя Аллена о неуловимом злодее Фантомасе, было отнюдь не случайностью и не просто удачей, свалившейся на двух бойких парижских беллетристов с небес. Сувестр и Аллен в точных пропорциях смешали в своих текстах "чернила и кровь", все слагаемые детективного успеха: кровавое коварство преступника - с умной расторопностью полицейского, страстную любовь - с ужасом насилия, притягательность зла, скромные возможности добра, томительное ожидание развязки. Сувестр и Аллен предложили новую концепцию криминального романа, в котором жестокость неизменно оказывается сильнее милосердия, преступление всегда остается без наказания. Фантомас был выдумкой, однако его выдумали, потому, что сформировалась такая общественная потребность. Иначе вымышленному герою бульварных романов не удалось бы покорить Францию и пережить свое время, время "прекрасной эпохи".

В международную знаменитость Фантомаса превратили поставленные по романам Сувестра и Аллена фильмы мэтра немого кино Луи Фейяда, а в активного участника европейского художественного процесса - интерес со стороны сюрреалистов. В шестидесятые годы Фантомас надел новую маску, маску смешного злодея. Комедии с участием Жана Марэ и Луи де Фюнеса побили кассовые рекорды в Париже, Риме, Москве, Владивостоке. Это был другой Фантомас и все-таки - тот же самый, потому что никто в литературном и кинематографическом мире не умеет так виртуозно, как он, приспосабливаться к обстоятельствам, менять облик, уходить от погони и оставаться неуязвимым. В мировой культуре нет другого такого универсального преступника, такого злодея на все времена.

Настоящий Фантомас принадлежит belle epoque, утверждает Доминик Калифа. Не буду спорить, однако само название книги парижского историка мне кажется символичным. Пока у писателей и сценаристов не высохнут чернила, пока в мире льется кровь, пока читателей и зрителей волнует тайна, Фантомас вряд ли исчезнет. Традиция динамичного детективного романа, лихого остросюжетного кинофильма, как и искусство умного массового развлечения вообще, "высокая массовая культура" - для всех народов и на все времена. А значит, злодей Фантомас, полицейский Жюв, журналист Фандор останутся героями детства, не только нашего, но и детства наших детей, наших внуков - вместе с Джеймсом Бондом и Виннету, вместе с Зорро и Дракулой. Причина проста: за каждым из этих персонажей стоит богатый культурологический международный опыт, защищающий их уникальность и в то же время позволяющий любые импровизации. <...>

6. Новые приключения Фантомаса

Все подготовлено к тому, чтобы взорвать эту
планету в тот день, когда я решу перебраться
на другую. Но пока в мои планы не входит
гибель этого ничтожного мира.
Из разговора Фантомаса с лордом Макрэшли, 1967

Русская слава Фантомаса началась не с романов Сувестра и Аллена, мало кому известных в нашей стране и сейчас, а с комедий Андре Юнебеля. Жан Марэ, бывший граф Монте-Кристо, в этих фильмах укрепил репутацию любимца советских женщин, не подозревавших о нетрадиционной сексуальной ориентации своего кумира. Луи де Фюнес прослыл среди пионерской детворы главным после Юрия Никулина клоуном. Ну а Милен Демонжо была попросту очаровательна. К Франции брежневский режим относился снисходительнее, чем к Соединенным Штатам или Западной Германии; легкое французское кино, пусть и фрагментарно, было представлено на киноэкранах советской страны. На политическом дворе заканчивалась "оттепель". Советский Союз, как мог, приоткрывался миру; Москва хранила воспоминания о Международном фестивале молодежи и студентов; Гагарин улетел в космос; Марлен Хуциев ставил "Июльский дождь"; в интеллигентных домах читали Хемингуэя и слушали джазовые пластинки. Первую серию трилогии о Фантомасе, как утверждают французские киносправочники, в Советском Союзе посмотрели более 60 миллионов зрителей. Даже если в этих данных и есть преувеличение, феноменальный успех фильма у советской киноаудитории сомнению не подлежит.

Идеологически безобидные картины о Фантомасе дублировали на киностудии "Союзмультфильм". Имена Пьера Сувестра и Марселя Аллена в советской версии титров не упомянуты. В озвучивании участвовали звезды советского экрана. Фантомас-Фандор говорил голосом послевоенного кинокумира Владимира Дружникова - сладкого красавца Данилы-мастера из фильма "Каменный цветок", стойкого партизана Константина Заслонова, пианиста Алексея Балашова из "Сказания о Земле сибирской". Кстати, в оригинальной версии Жана Марэ тоже дублировали, его озвучивал актер Раймон Пеллегрин, таланту которого Фантомас во многом обязан своей зловещей популярностью у французскоих зрителей. Комиссар Жюв изъяснялся по-русски с интонациями Владимира Кенигсона, актера Малого театра. Как указано в кинословарях, Кенигсон "на экране создал галерею иностранцев, фашистов и жуликов". Это правда: режиссеры охотно приглашали актера, выходца из семьи русских шведов, на роли нацистских офицеров и прочих отрицательных героев с недобрыми западными лицами.

Своим содержанием комедии о Фантомасе чиновников из Госкино смутить не могли. Более того: в работах Юнебеля обнаружился и благоприятный для Москвы социальный контекст. Чиновники буржуазного госаппарата от министра внутренних дел и комиссара Жюва до многочисленных полицейских выставлены сборищем кретинов. Хотя общественная критика вряд ли входила в число главных задач Андре Юнебеля, он походя легко позволил себе высказать в адрес французских властей то, о чем в отношении родного советского строя даже пикнуть не осмеливался ни один официальный отечественный художник. В комнате у журналиста Фандора стоит русская матрешка - при желании и этот символ расшифровывается как знак симпатии либерального обозревателя парижских газет к далекой Стране Советов. Кроме того, шуточки англичан над французами и наоборот вполне можно принять за отражение разногласий между странами НАТО. Париж в ту пору намеревался покидать военную организацию Североатлантического союза.

Однако кинопродукция Юнебеля все-таки заключала в себе большую опасность для советских пропагандистов. Фильмы о Фантомасе - яркая демонстрация привлекательности западного образа жизни. Приключения Жюва и Фандора в глазах жителей Владивостока и Калининграда выглядели ничуть не более фантастическими, чем те совершенно реальные кинокартинки повседневной французской, итальянской, британской жизни, на фоне которых разворачивался комедийный сюжет. Самые смелые советские представления о невозможном, запредельном, невообразимом, невиданном заграничном шике вместила в себя сцена из первой серии "Фантомаса", в которой обворожительные женщины демонстрируют открытые платья и украшения из бриллиантов на парижской "Terrasse Martini" над Елисейскими Полями под музыку джазового оркестра. За красавицами с тонкими улыбками наблюдают преуспевающего вида мужчины. Из этих фильмов извлекали то, чего нельзя было почерпнуть из советской печати и из казенной советской культуры: новые фасоны нарядов, новые модели причесок; чужой, запретный, но столь желанный для миллионов код социального поведения.

Более умопомрачительных, более ярких, более приталенных платьев, чем на аппетитной Милен Демонжо, более элегантных нарядов и шляпок, чем на роковой Элен-Мари Арно (леди Бэлтхем) при умеренном советском быте шестидесятых невозможно было и вообразить. Примерно тогда в обиход в качестве ключевого символа "загранки" стало входить выражение "французские духи". Кажется, фильмы о Фантомасе просто пропитаны этим дурманящим запретным запахом. Венцом потребительской роскоши стал костюм "Тысяча и одна ночь"; в этом наряде, подаренном Фантомасом, полуобнаженная невеста Фандора является на бал к маркизу де Ростелли.

Милая непосредственность и раскованность "прелесть какой глупенькой" Элен, которая не расстается с сигаретой, даже преследуя Фантомаса в вертолете, не стыдится жарко целовать возлюбленного, даже оказавшись на глазах посторонних, - плохой пример для комсомолок. Но боже мой, каким притягательным был этот порочный пример! Как подкупало это невероятно вежливое, истинно французское обхождение продавца с покупателем, официанта с посетителем ресторана, портье с гостем отеля - сплошные "Пожалуйста, мадам! К вашим услугам, месье!". Ах, эта пленительность бульваров Парижа, атмосфера античных руин Рима, горный воздух Шотландии (хотя снимали в лесах под Булонью), голубизна Средиземного моря, роскошь замковых интерьеров; непринужденная элегантность, с которой остроумные, веселые, неунывающие люди носят удобные красивые наряды, общаются друг с другом, влюбляются, живут...

Мой знакомый, которому в год выхода "Фантомаса" на московские экраны исполнилось 10 лет, назвал феномен воздействия картин Юнебеля на советское общество "прикосновением иной эстетической среды". Каждого чужая среда касалась по-своему. Этот мой приятель был больше всего поражен тем, что кареты "скорой помощи" могут быть не только автомашинами заводов "РАФ" или "ГАЗ", но, оказывается, и роскошной марки "Mercedes" тоже. Мальчишеская ассоциация с фильмом "Фантомас" всплывает у него в памяти и спустя сорок лет после знакомства с комедийным сериалом.

Да, советских детей Фантомас сразил наповал. Вместе с польскими "четырьями танкистами и собакой", "неуловимыми мстителями", румынским комиссаром Тудором Миклованом и югославским индейцем Гойко Митичем Фантомас превратился в ключевой персонаж подросткового фольклора. "В Фантомаса" играли во дворе. Стишков о Фантомасе сложено немало, правда, все они - на один манер: "Мне нужен труп, я выбрал вас. До скорой встречи. Фантомас". В школьных анекдотах комиссар Жюв и Фантомас непосредственно соседствовали сначала с Петькой и Василием Иванычем, а позже, в восьмидесятые годы, - с Джеймсом Бондом и комиссаром Каттани. Небывалый случай: Фантомас оказывался равным по силам даже самому майору Пронину.

Все эти детские шутки отличались тем не менее некоторым советским сюрреализмом, довольно точно отображающим концептуальный замысел киноэпопеи. Фантомас и в школьных анекдотах неуловим, ему помогают сбежать от полиции технические новинки, а тезис о противостоянии добра и зла до предела размыт. Поскольку справедливость правосудия в кино олицетворял идиот Жюв, то советские пионеры предпочитали ему нестрашный лик злодейства, Фантомаса в резиновой болотной маске. Помню по себе: собственно гэги, сопровождающие борьбу Жюва с Фантомасом, казались не главным, в конце концов, они мало отличались от бесконечной погони Волка за Зайцем из "Ну, погоди!", условность которой понятна и ребенку. Куда больше привлекал образ обаятельного негодяя, который, сколько его ни лови, все равно найдет возможность ускользнуть.

Естественно, партийная кинокритика приняла картины Юнебеля с усмешкой сноба: Жан Марэ-де "унизил себя" участием в легкомысленных комедиях. Не желавший терять связей со зрителем "Советский экран" высказывался о новом явлении Фантомаса на свет скорее благожелательно. Может быть, потому, что в редакции главного советского массового киножурнала знали: "в глубинке" эти фильмы "крутили" месяцами. Но понятно, что снимать свой "Фантомас" или, к примеру, заниматься переводами романов Сувестра и Аллена в Москве и Ленинграде никто не собирался. Тем не менее раскаты грома всемирной славы доносились и до советских мастеров культуры. Первым к популярности Фантомаса примкнул режиссер Евгений Карелов, в 1968 году позволивший себе включить большую цитату из фильма Юнебеля в комедию "Семь стариков и одна девушка". <...>

В середине семидесятых Фантомас неожиданно вторгся в советскую реальность. В газетах скупо, без подробностей, написали о знаменитом деле Ростовского суда 1974 года о бандитизме. Преступники, братья Вячеслав и Владимир Толстопятовы, а также их сообщники Горшков и Самасюк, получили прозвища "фантомасы", поскольку при совершении одного из первых ограблений напялили на головы женские чулки. Банда почти пять лет держала Ростов-на-Дону в напряжении, совершив за это время полтора десятка вооруженных нападений. "Фантомасы" грабили магазины, инкассаторов, кассиров обувной фабрики и химического завода. После попытки ограбления кассы проектного института "Южгипроводхоз" троих преступников схватили, а "фантомас" Самасюк был убит при задержании. Процесс получился громким, насколько мог оказаться таковым в советские семидесятые годы. Толстопятовых и Горшкова осудили - "высшая мера" наказания. Комедией тут и не пахло: приговор привели в исполнение.

В том же году на советские телеэкраны вышла вторая часть трилогии о старшем лейтенанте милиции Анискине, двухчасовая художественная лента "Анискин и Фантомас". Этот иронический детектив вместе с режиссером Владимиром Рапопортом поставил исполнитель одной из заглавных ролей, знаменитый советский киноактер Михаил Жаров. Для второго героя в этом фильме места было немного. Сценарий по мотивам своих произведений написал Виль Липатов, в конце шестидесятых годов опубликовавший в журнале "Знамя" цикл рассказов об участковом уполномоченном Федоре Ивановиче Анискине из сибирской деревни Кедровка на берегу Оби. В обстоятельства советской сельской жизни - с партийным секретарем Сергеем Тихоновичем и председателем колхоза Иваном Ивановичем, с продавщицей сельпо Евдокией Мироновой и ее возлюбленным трактористом Гришкой Сторожевым - Липатов погрузил читателя с той же основательностью, с какой Сувестр и Аллен знакомили своих поклонников с подробностями парижской belle epoque. Конечно, Жарову и Липатову Фантомас понадобился всего лишь как сюжетный трюк: увлекшиеся игрой в сказочного французского кинозлодея деревенские подростки, напялив на головы черные маски-чулки, ограбили кассира, в сумке которого находилась зарплата колхозников. Ветеран партии Анискин, шестидесятилетний деревенский мудрец в милицейской фуражке, проницательный, несуетливый, вникающий во все дела, не только ловит тех, кто подбил юных "фантомасов" на преступление, но и пытается реализовать советскую мировоззренческую иллюзию. Федор Иванович убежден в том, что жизнь зависит от решения человека поступать правильно и разумно, и на экране ему удается подтвердить свою правоту на практике. Телефильм с любимыми зрителями актерами, продолживший ленту Ивана Лукинского "Деревенский детектив", стал популярным, и через несколько лет трилогия завершилась столь же удачной по советским меркам картиной "И снова Анискин". Вскоре после триумфа лауреат премии Ленинского комсомола Виль Липатов скончался, как утверждают биографы, от передозировки наркотиков. Писателю было 52 года.

Может быть, вмешательство Фантомаса в стопроцентно русскую историю милиционера Анискина все же не случайно? Может быть, оно вызвано не столько субъективными намерениями авторов, всего лишь остроумно обыгравшими в фабуле фильма мальчишескую дурь, но и тем обстоятельством, что идеологизированная культура автоматически дает ответ на любое раздражительное для нее вторжение извне? Прямой ответ разудалой мощи Жана Марэ, буффонаде Луи де Фюнеса, сексапильности Милен Демонжо, всему этому иноземному обществу потребления был невозможен. Поэтому реакция вышла неадекватной, но Фантомаса все равно вывели на экран, да еще с контекстуальным идеологическим комментарием. Проза Липатова оказалась подходящей антитезой западному опыту, ведь этот писатель сочинял "исконные" русские рассказы, тщательно стилизуя речь и быт своих персонажей под подлинно народные. Описания закатов над Обью и прочих сибирских красот естественно перемежаются в его произведениях со степенными размышлениями колхозников о завтрашнем дне. Это не показная, а самая что ни на есть "нутряная", с простонародной хитрецой, с крестьянской рассудительной смекалкой советская реальность. "Образ жизни - советский" состоит из премий за сверхурочные трудодни, добровольных народных дружин, игры на аккордеоне в деревенском клубе и записи в общество ДОСААФ, он не лишен недостатков, но многие из них, кроме пьянства разве что, как верят автор и его герой, поддаются врачеванию. Анискин, подобно Жюву, "жертва долга" - только понят этот долг иначе. Выходка деревенских подростков - глупость, обернувшаяся насилием над колхозным кассиром. Фантомас не то что неуместен в этой системе координат, он - прямо как в теориях сюрреалистов - тот акт искусства, что вызывает шок разоблачения самим фактом появления на экране, поэтому чужестранный образ и понадобился сценаристу. Союз "и" в названии фильма означает "против", ведь старший лейтенант Анискин на отдельно взятой территории Кедровки одерживает над Фантомасом чистую победу. И немудрено: советская массовая культура развивалась по отдельным от мировых законам, от чужого влияния ее охраняли не только иностранные языки и не одни лишь государственные границы. <...>

Содержание

1. Роковой рассвет

Романы Пьера Сувестра и Марселя Аллена о Фантомасе. Fantomas.

2. Фильм против книги

Фильмы Луи Фейяда о Фантомасе. "Juve contre Fantomas". Fantomas contre Fantomas. Le Faux Magistrat.

3. Жюв против Фантомаса

Романы Пьера Сувестра и Марселя Аллена о Фантомасе. Le Mort Qui Tue.

4. Притяжение зла

Романы Пьера Сувестра и Марселя Аллена о Фантомасе. Le Train Perdu. Les Amours d'un Prince.

5. Фантомас разбушевался

Все фильмы Андре Юнебеля о Фантомасе. "Fantomas". Fantomas se Dechaine. Fantomas contre Scotland Yard.

6. Новые приключения Фантомаса