Крокодиловы слезы
Задолго до 1 сентября редакция журнала решила посвятить девятый номер проблеме терроризма.
Жуткое попадание в самое яблочко, кто бы мог предположить.
Журнал состоит из материалов, так или иначе интерпретирующих тему номер один нашего времени. Но главный вопрос, который бессознательно решает номер, это вопрос о совместимости: темы и художественной формы, в которой эта самая тема заявлена.
Тут и начинается самое интересное.
Мне кажется, наиболее адекватная форма - документальная проза. Все остальные попытки совладеть с этим кошмаром выглядят либо детским лепетом, либо коммерческим фиглярством. И то, и другое в номере имеется в достаточном количестве, о чем ниже.
Но, повторяю, выигрывает во всей этой бумажной сваре только документ.
Именно поэтому центральным материалом "террористического номера" предлагаю считать фрагменты книги Джузеппе Бонаволонты и Марка Иннаро "Осада церкви Рождества Христова" (пер. с итал. Е.Дмитриевой). Два журналиста ведут репортаж из церкви Вифлеема Иудейского, где в 2002 году, как мы помним, укрылись десятки палестинцев.
Вопрос штурма - вопрос времени. Мобильные телефоны в пещере, где родился Христос, трезвонят без умолку. Арафат ведет переговоры о безоговорочном освобождении своих, поскольку те искали в церкви убежища. Акт укрытия в храме не имеет юридической базы, но издревле сидит в исторической памяти человечества.
И требует не юридической, а "легендарной" развязки.
Что со временем и происходит.
Текст репортажа сопровождают записи отца Ибрагима, монаха из францисканцев, под опекой которых находится рождественская пещера. Но фокус в том, что репортажная книга вдруг оказывается умопомрачительной по красоте и трагизму метафорой мира, который зашел в тупик там, где две тысячи лет назад узел был развязан и началась история современной цивилизации.
Наглядность этой метафоры, ее потрясающая буквальность и "вещность" - когда под кровом одной, той самой пещеры сошлись под обстрелом люди всех религий - и быстро нашли общий язык - вот что невольно превращает документальную прозу в художественное высказывание невероятной силы.
Такой, наверное, и должна быть современная проза.
На фоне этой книги совершенно блекло выглядит рассказ Шавьера Мендигурена "Фетиш" (пер.с исп. Н.Мечтаевой) - о террористке из басков с беретом убитого гвардейца.
Вещь красивая, но не убедительная.
Еще менее убедительна, но вместе с тем жутко пафосна (страшная смесь) нобелевская лауреатка из ЮАР Надин Гордимер с рассказом "Кто для радости рожден..." (пер. с англ. И.Стам). Здесь о том, как араб снимал комнату в европейском доме, а потом посватался к дочке хозяина и не моргнув глазом посадил невесту с чемоданом тротила на самолет.
Видимо, Надин Гордимер до сих пор находится в прекрасном заблуждении, что мир четко делится на своих и чужих.
Ситуацию с рассказами отчасти спасает симпатичный Узи Вайль - "Это не Хамас, это Смерть, мать твою..." (пер. с иврита А.Крюкова).
Тоже вариант работы с темой.
Но самые крупные крокодиловы слезы проливает в номере главный фигляр современной французской литературы, шустрый малый по имени Фредерик Бегбедер.
И прекрасный перевод Ирины Стаф только подчеркивает их фальшивые караты.
Роман называется Windows on the World - кто бы сомневался. В основе - монолог молодого папаши, который застрял в ресторане "Окна в мир". Монолог расписан по минутам. Бегбедер пытается сымитировать ситуацию на сто седьмом этаже после атаки на небоскребы - и до их обрушения. Но нет ничего более беспомощного и, главное, спекулятивного, чем художественный вымысел, паразитирующий на слишком страшной и неизвестной нам действительности.
Голливудская галиматья с расплавленными факсами и кусками тел на гриле перемежается пафосными разглагольствованиями автора о трагедии поколения, рожденного "от 68 года". Об американцах в Европе и европейцах, которые потащились через океан в последнее время. А также о тошнотворном переедании благами цивилизации детьми детей цветов в духе "Американского психопата", сильно разбавленного отвратительной французской сентиментальностью, за которой всегда стоял и стоит точный коммерческий расчет.
Чего, впрочем, Бегбедер и не скрывает.
А что? Молодец парень. Подсуетился.