Все-таки, что ни говори, самое хорошее в жизни происходит от женщин. Или уж наверняка с ними связано. На худой конец - ими вдохновлено.

Вот и тема нашего праздничного опроса подсказана женскими буднями. Впрочем, почему только женскими? Контрацепция, собственно, возникла для мужчин, от мужчин и ради их мужского счастья. То есть для всех инь и ян, вместе взятых.

Так же и интеллектуальная контрацепция - источник всеобщей радости. Но жизнь без интеллектуального спама, словесного мусора и информационного загрязнения в XXI веке непредставима. Почему? Как от нее - куда? Отвечают Даниил Дондурей, Дмитрий Кралечкин, Алексей Колышевский, Максим Кононенко, Максим Шевченко, Мария Арбатова.

Даниил Дондурей, главный редактор журнала "Искусство кино"

- Мы живем в информационную эпоху, и бывает очень сложно противостоять всевозможному интеллектуальному мусору, стереотипам, которые нам навязывают. Как вы считаете, существует ли такая проблема? И как вы боретесь с этим мусором, который лезет отовсюду?

- Лично мне бороться, как и некоторому количеству людей, не нужно, потому что идет автоматическая селекция, то есть в сознании есть специально встроенные механизмы, которые противостоят спаму. Они просто встроенные механизмы и не принимают в зачет, не принимают во внимание, - и это естественный процесс, что касается людей с большой практикой работы со смыслами и работы с сюжетами, - у всех этих людей это все встроено и действует. На то, что в современном виртуальном содержательном пространстве колоссальное количество мусора, я думаю, есть несколько причин.

Во-первых, этот мусор потрясающе и разнообразно продается в тысячах разных экономических схем, во-вторых, этот мусор очень хорош для политической власти, поскольку он позволяет держать в состоянии дезинтегрированности и невероятной лабильности массовое сознание. Массовое сознание настолько расчленено, пульсирует, как плазма, что из него, из этого песка, можно лепить любые куличики, просто любые - советские, квазисоветские, протосоветские, рыночно-советские и любые другие советские. (Советские - значит феодальные.) Любые куличики. И это кому-то тоже очень удобно. И это отсутствие внятных каких-то смысловых убеждений, трендов, каких-то консенсусов содержательных очень важно для того, чтобы не допустить развития гражданского самосознания. Это третья функция. Четвертая функция - сохранять молодежь аполитичной, потому что люди думают, что "Камеди клаб" - это то же самое, что Жванецкий и Райкин. Они убеждены в этом. "Камеди клаб" - как абсолютно идеальный пример современного содержательного трэша. И он фантастически хорошо продается. Иначе бы Первый канал за ними не гонялся. Я не говорю уже об успехах ТНТ. И я не вижу никаких сил сегодня, ноль каких-либо сил, которые позволили бы превращать этот трэш в перегной и на этом перегное выращивать какие-то деревья. Я просто не вижу ни одной силы - ни одной! Ни российский бизнес, ни политическая власть, ни так называемые либералы-оппозиционеры, ни средний бизнес, не говоря уже о крупном. Задачи крупного - просто не допустить конкуренции с иностранцами. И так далее. Я не вижу. И этого будет еще больше, если сегодня - моря и эшелоны бессмыслицы, в дальнейшем мы будем жить просто в океане этих смысловых пустот.

- Может быть, семья способна противостоять?

- Семья, конечно же, никак не способна, потому что семья тоже наполнена смыслами, и сегодня она наполнена только смыслом воспроизводства, потребительства. Потребительство - это ведь полые задачи. Они - только получение некоторого комфорта и удовольствия. Поэтому - самовоспроизводство при удовольствии. И больше ничего! В отсутствие серьезных содержательных вещей... Семья не может противостоять, семья лишь потребитель трэша. Вот кто-то из главных идеологов страны принял решение, что образование может выполнить функции культуры. А это ложный посыл. И до добра это не доведет. Посыл о том, что главное для нас - образование, а все остальное приложится. Это чепуха. Образование всего лишь технология. В определенном смысле вся философия семьи - это всего лишь технология. Но технология для чего? На это ответа нет.

- Это в нашем обществе. А что происходит на Западе?

- Запад очень уже обустроен хорошо, там они продают трэш и тут же дают бешеные деньги университетам или элитам. Или какой-то нонпрофитной культуре, для того чтобы этому трэшу противостоять. А у нас же этого нет ничего. И поэтому на Западе эти балансы все уже обустроены. Каждый же российский человек знает, что западная система жизни намного гуманистичнее российской. Она к каждому человеку относится с интересом. А для российской системы человек только объект для получения денег и патриотических символов и больше ничего.

- Может, это болезни роста?

- Нет, конечно, это болезнь глупости, это болезнь неправильного управления, это болезнь идеологической слабости, это болезнь будущих экономических кризисов и так далее. Общество вне смыслов развиваться не может. И в первую очередь - инновационное общество. Оно не может без смены идеологии, потому что, если человек сталкивается с тем, что есть противоречия между самой жизнью и представлением о жизни, он всегда пожертвует самой жизнью ради представления.

Дмитрий Кралечкин, философ

- Предохранение от информационного мусора в терминах "контрацепции" уже предполагает царство "свободной информации". Мы, дескать, живем в мире свободной "информационной любви", которая, как говорит наше консервативное чувство, должно закончиться плохо. Парафразой СПИДа как маркера конца эпохи свободных отношений был "Синдром нервного истощения", Nerve Attenuation Syndrome, от которого всех спасет незабвенный Джонни Мнемоник при поддержке Джонса. Замечу, что подобные последствия глобального киберпанка возможны только в том мире, где каждый бомж будет жить в среде, по своему информационному наполнению несопоставимой с современным "офисом" (появление спокойного термина "офисный планктон" ясно показывает, насколько офису далеко до кибернетических дистопий, разрушающих любую экологическую систему).

Проблема защиты от информационного мусора возможна там, где вся информация превращается в опасный мусор, независимо от ее полезности. И тогда надо будет защищаться - защищаться от мусора как информации, им ставшей, а не просто "фильтровать" полезное и неполезное. Невозможно защищаться, выделяя полезное и неполезное, проблема радикальной защиты возможна только тогда, когда не в программах появляется "вирус" (внешний их функциональности), а сама программа, любые data становятся вирусом, причем "невиртуальным"... Современная тенденция обратна, она заранее отыгрывает "вирус Синдрома нервного истощения" - предполагая, что modern life is rubbish в позитивном смысле, поскольку мусор - вещь весьма полезная, более того, он сам превращается в информацию, когда в нем, например, покопался сыщик или сотрудник таблоида. В recycling'е, с одной стороны, из мусора строят города, а с другой - из информационного мусора годаровскими методами создается культура. В целом до синдрома далеко, поэтому пока термином "интеллектуальная контрацепция" ("на всякую концепцию найдется контрацепция") балуются преподаватели философии, подсознательно воспроизводя Гегеля.

Алексей Колышевский, автор книг "Манагер Жжот", "Откатчики", "Патриот"

- Я считаю, что наша основная интеллектуальная проблема, не только российского общества, но и всего мирового, в том, что мы живем в эпоху постмодернизма. Противостоять этой эпохе можно только путем обращения к ценностям традиционализма. То есть к классике, к хорошей качественной литературе. Постмодернизм - это то, что порождает ничто! Фактически он ничего не создает. Он занимается либо заимствованием, либо заворачивает какие-то старые идеи в новый фантик. Это может быть интересно только неглубоким поверхностным людям. Всем остальным я желаю воспитывать себя и своих детей в том числе и на старых ценностях. Вот так!

Максим Кононенко, член высшего совета партии "Гражданская сила", шеф-редактор газеты "RE:Акция"

- Что такое "интеллектуальный контрацептив", как можно понимать это выражение?

- Вообще, это хороший такой образ. Это образ такого гондона, который надет на мозг, и как бы все то, что и должен производить мозг, в результате оказывается внутри. И здесь же, кстати, у нас сразу возникают в голове всякие другие физиологические подробности о том, что бывает, если гондон вовремя не снять. Под ним начинается всякая антисанитария, которая, собственно, и происходит в мозгах у людей, у которых на голову эта штука надета. Это мы, кстати, наблюдаем в любой замкнутой секте. Например, на радио "Эхо Москвы" наблюдаем или в "Ежедневном журнале". В любой структуре, которая перестает быть связана с окружающим миром в силу того, что они надели себе на головной мозг вот этот самый специальный гондон. Очень хорошая метафора. Мы все время говорили о том, что самоцензура всяческого рода? хотя нет, не самоцензура, а такой изоляционизм, который приводит к тому, что внутри замкнутой тусовки начинают рождаться всякие ужасы у людей в голове. И они уже начинают верить в то, что завтра будут расстрелы, причем совершенно искренне начинают в это верить. Вот эти мелкие какие-то, ерундовые новости, ходя по кругу, внутри, обрастают какими-то страшными подробностями и постепенно вырастают в фантомов. А теперь вот вы мне предложили замечательный образ, который на самом деле подсказал мне, что это вовсе не фантомы, а просто-напросто антисанитария.

Максим Шевченко, журналист

- Как вы защищаетесь от "интеллектуального мусора"?

- Я очень тщательно и внимательно отношусь к формированию внутренней личной повестки дня для себя. Я думаю и занимаюсь только тем, чему я сам выставляю, условно говоря, приоритетный рейтинг, что для меня является существенным. И стараюсь не тратить силы и время на то, что является, с моей точки зрения, маргинальным или побочным. Интеллект ведь не существует сам по себе как способ мыслить.

Я продумываю еще немножко ваш вопрос, потому что вопрос интересный, сложный, философский, уровня Витгенштейна, Канта, именно в такой последовательности, и Хайдеггера - как освободить интеллект от мусора? Ведь нет вообще универсального интеллекта, его создать невозможно.

Универсальный интеллект Норберта Винера является просто системой функционирования некоего блока информации, который преобразуется и наращивает свою суть за счет контакта и всяческих коммуникаций с другими блоками информации. Но человеческий интеллект не связан с информацией, он связан с очень тонкими вещами, такими, как внутренняя психическая рефлексия человека, как язык, на котором человек привык говорить и думать, а языки интеллекта - это абсолютно разные языки. Допустим, проблему развития экономики марксист и сторонник открытого либерального рынка, описывая одни и те же явления, будут описывать совершенно по-разному, не находя между собой общего языка, хотя будут говорить о вещах, которые, казалось бы, наглядны.

Но интеллект есть способ преобразования мира, есть инструмент преобразования мира. Поэтому, конечно, есть оружие. Как всякое оружие, его надо держать в чистоте, постоянно совершенствовать, модернизировать, чистить и применять соответственно тем боевым условиям, соответственно которым данное оружие создано и изготовлено. Вообще, как только интеллект начинает заниматься всеми подряд вопросами и темами, он как раз и засоряется мусором. Я это знаю по себе, потому что мне, в силу моей общественной позиции, задают бесчисленное количество самых разных вопросов из самых разных сфер жизни или политики. И я, допустим, просто говорю: на эти вопросы я отвечать не буду, потому что для меня они не являются определяющими, мои взгляды или высказывания будут профаническими в этом вопросе, они и будут тем самым мусором, который засоряет интеллект. То есть два момента: держаться своего языка, языка политического, языка интеллекта, обладать внятной внутренней политической позицией, связанной также и с психической идентичностью, и ясно формировать внутреннюю интеллектуальную повестку дня, отсекая то, что является маргинальным, периферийным, засоряющим и создающим мусор. Вот такой мой ответ.

- А что вы могли сказать об "интеллектуальной контрацепции"?

- Я думаю, что это некорректно. Потому что, собственно говоря, интеллект - это, скорее, внутреннее. Я вообще к понятию "контрацепция", как оно принято, отношусь с некоторым сомнением, скажу откровенно. Интеллектуальная контрацепция - интересные вопросы у вас! - они заставляют держать паузу интеллектуальную и думать. Видите ли, Глеб Олегович Павловский навязывает мне свой метафорический язык, созданный когда-то Гефтером, в котором мне не очень удобно мыслить, но я попытаюсь все равно мыслить в его языке. Очевидно, он подразумевает внутренние механизмы мыслительной и психологической защиты от того, что нарушает эти три составляющие интеллектуальной чистоты - психическую, а стало быть, и политическую ясность позиции (позицию - так определим это для простоты), язык и повестку дня. Тут надо разбирать последовательно. Конечно, политическая позиция во многом связана с личностной идентификацией человека. Потому что я не являюсь постмодернистом и не считаю, что все это так концептуально, и не имеет никакого смысла, и не имеет никакого значения.

По части политической позиции: тут есть угроза впадения в доктринерство, в сектантство. Поэтому я бы сказал так: совершенствуя позицию, надо, чтобы она не становилась способом, некоей внутренней функцией психической компенсации, а была собственно политической позицией, то есть была внятным, активным отношением к миру, происходящим в нем событиям, была творческой позицией - преобразовать этот мир на определенных принципах, которые совпадают с принципами, формирующими твою жизнь и твою личность. Политическая позиция - это то, из-за чего люди готовы встать к стенке, когда на них наводят стволы, они говорят: расстреливайте, чего уж там, но не отрекусь от идеи перераспределения прибавочной стоимости. Хотя, казалось бы, в экспертном пространстве скажи многим, не будем называть фамилии, - да отрекутся десять тысяч раз, потому что они скажут: да вы что, ребята, это просто разговор, это же экспертная позиция.

Вот эксперт, как это ни странно, человек с экспертной позицией, - это человек с ослабленной интеллектуальной позицией. Что касается интеллектуальной контрацепции в этом вопросе, то она тут нужна для внутреннего контроля, чтобы не впадать в сектантство и в доктринерство и одновременно не впадать в постмодернистский релятивизм. Ты должен понимать, что в центре твоей интеллектуальной жизни стоишь не ты со своей так называемой бесценной личностью, которая никакой ценности абсолютно не представляет, а стоит, собственно говоря, сама проблема, проблема, которая является проблемой твоего интеллекта, твоей политической позиции и твоей жизни. Это важная мысль, вы ее зафиксируйте.

Переходим ко второму - к языку. Язык, конечно, больше всего нуждается в контрацепции, то есть в защите. Но так как я не считаю, что мы кого-то насилуем нашим языком, поэтому слово "контрацепция" мне вообще не нравится, оно мне кажется грубой метафорой, которая просто представляет всю проблему в утрированной форме. Это, знаете, есть люди, которые ездят другим по мозгам и используют свой интеллект, допустим, для завлечения девушек, или для решения каких-то финансовых проблем, или еще чего-то такого. Но интеллект в чистом виде никак не связан с такими простыми запросами и с такими достаточно простыми и примитивными функциями, интеллект - это сложная, и высокая, и очень страшная вещь. Так вот, защита языка, внутреннего языка, - это очень важная вещь. (Я буду употреблять слово не "контрацепция", а слово "защита".) Потому что размывание языка, а язык связан с методом анализа и системы анализа, есть размывания в итоге и твоей политической позиции, и твоей личности тоже. Поэтому язык надо защищать, надо защищать язык опять-таки с двух сторон: от конструкций, которые в него внедряются, когда ты не держишь дискурс, не держишь рамку дискуссии. И ты начинаешь их употреблять, а они, не будучи твоими, ничего не объясняя, но позиционируясь внутри тебя тем или иным способом, меняют твое представление о мире и твой анализ мира.

Вот, допустим, что такое для марксиста словосочетание "свободный рынок"? Он может его начать употреблять. Свободный рынок крайне важен для развития общества, начинает говорить марксист, потому что у него нет внутренней системы интеллектуальной защиты. И в итоге он вдруг понимает, что он перестает быть марксистом, что само по себе не страшно, то есть человек может изменить свою политическую позицию в силу интеллектуальных усилий, но он перестает вообще иметь позицию. Он становится просто объектом постмодернистского большого внешнего пространства, он становится добычей для политтехнолога. Потому что политтехнолог - и это подчеркните - для меня это не интеллектуал. Это такая же разница, как между ученым и врачом: ученый - это интеллектуал, врач - это практик. Вот доктор Моро: доктор Моро не интеллектуал, он ставит эксперименты и создает новые типы, но это не работа интеллекта, а работа несколько других вещей. О политтехнологиях можно поговорить вообще когда-то в другое время.

Поэтому язык необходимо оттачивать, совершенствовать и думать над теми формулами, которые ты в языке употребляешь и которые ты в языке применяешь. Повестка дня, защита своей внутренней, личной повестки дня, - это крайне важная защита. Мы живем в информационном обществе, где нам постоянно вбрасывают в наше сознание и позиционируют бесчисленную ерунду. Что-то, кажется, происходит случайно, но я как человек причастный к этому вопросу, знаю, что многое происходит не случайно, через мощные системы психо-эмоционально-информационного воздействия на человека его втягивают в определенную повестку дня. И вот задача интеллекта - не втягиваться, создавать свою повестку дня. Единственный ответ интеллекта на это - это не запрет чужой повестки дня, а мощные интеллектуальные усилия по созданию своей повестки дня, внутренней, личной, по созданию своего отношения к миру.

Я вообще противник запрета каких бы то ни было книг. Я считаю, что любые, самые радикальные, самые страшные и неприятные для кого-то книги имеют право на то, чтобы издаваться, печататься и продаваться, если их покупают, читаться. Я могу сказать, официально можете это зафиксировать: я храню дома все запрещенные книги, какие только здесь запрещены, и я все эти книги даю читать другим людям. Другое дело, что не все люди их способны прочитать, это я могу сказать точно, потому что это работа интеллекта, читать даже то, с чем ты принципиально не согласен, тем более работа интеллекта. Поэтому защита своей повестки дня - это важнейшая и принципиальная вещь.

Интеллект в нашем мире становится одиноким героем во многом, так как усложняются схемы формирования единой политической повестки дня, единых политических систем, и изменилась роль и функция политических партий, политических позиций. Можете представить, чтобы у Ленина или Аденауэра, были политтехнологи, которые писали бы им, что им говорить. Или у Столыпина, например... Это невозможно представить. Политик сам является человеком, продуцирующим интеллектуальный продукт, продуцирующим интеллект. Поэтому в современном мире необходимо сопротивляться тому потоку, тому валу, тому разъедающему повестку дня количеству вбросов, которые на тебя обрушиваются, но сопротивляться не сектантством опять-таки, не сектантской позицией, не уходом в своего рода интеллектуальный скит, а только формированием собственной активной политической жизненной позиции, риском.

В интеллектуальной жизни, так же, как и в ситуации с шампанским, и в любви, и в войне, выигрывает тот, кто рискует, тот, кто может поставить на карту свою жизнь, свою судьбу, свое благополучие. Тот или выиграет, или проиграет, но он будет или холоден, или горяч. Но в остальной части весь мир, который читает одни и те же книги, говорит об одних и тех же проблемах, на одном и том же языке, - это не мир интеллекта, а это мир ни холодных и ни горячих, которые будут изблеваны из уст его в День Суда, как это сказано в Апокалипсисе. И это моя жизненная позиция, это моя политическая позиция, если угодно.

Мария Арбатова, писательница, общественный деятель

- Мы живем в информационном обществе, в котором очень сложно мыслить не под давлением навязанных стереотипов. Какими средствами интеллектуальной контрацепции пользуетесь вы - человек, мыслящий вне субъективной реальности, навязанной извне?

- Моя личная биография складывалась таким непростым образом, что если бы с одного года жизни я не научилась говорить "нет" системе в лице детского лечебного ГУЛАГа, то мне бы не удалось выжить. Не существует средств интеллектуальной контрацепции, скорее, существует сопромат интеллектуальной устойчивости. Есть известный психологический тест: человека приводят в комнату, в которой смещены все плоскости - пол, потолок, стены. Ему дается задача объяснить, где в этой комнате вертикаль. Чем выше интеллектуальная устойчивость и самооценка человека, тем быстрее он говорит: вертикаль - это я.

Стереотипы можно навязывать человеку, у которого не сформированы механизмы собственной дифференциации "хорошо-плохо". С точки зрения психоанализа, это следствие давящих родителей, выращивающих детей с чувством высокой тревожности за наличие мнения, не одобренного значимыми объектами: семьей, референтной группой, коллективом, телевидением и т.д. Это самая опасная группа общества, ей легко навязать любые пороки, размыв их до формулы "все так живут". Одним словом, для сопротивления стереотипам необходимо сначала личностно вырастить себя, потом помочь сделать это своим детям, а потом не бояться учиться у них.