Может быть, для того чтобы понять характер нации, полезно быть иностранцем? В самом деле, кто постиг американский характер лучше, чем французский аристократ Алексис де Токвиль? Сеймур Мартин Липсет, ушедший из жизни 31 декабря 2006 года, был не иностранцем, а иммигрантом: он появился на свет через год после того, как его родители эмигрировали из России по окончании Первой мировой войны, и перед тем, как вступило в действие ограничительное иммиграционное законодательство США. Он родился в Гарлеме, вырос в Бронксе, учился в City College of New York (CCNY). Это был тот "бэкграунд", который Липсет, по его словам, разделял с Колином Пауэллом, если не считать того, что Пауэлл вступил в ROTC (Reserve Officers' Training Corps - Учебный корпус офицеров запаса), а Липсет - в троцкистскую Молодежную социалистическую лигу (Trotskyite Young People's Socialist League). Его родители хотели, чтобы он стал дантистом, но он интересовался совсем другими вещами - например, вопросом о том, почему вся Америка не относится к социализму с тем же энтузиазмом, с каким относились к нему его товарищи из CCNY.

Липсет начал свою научную деятельность с поисков альтернативы американской - или, точнее, североамериканской - системе правления. Его докторская диссертация и первая книга "Аграрный социализм" ("Agrarian Socialism" , 1950) были посвящены движению "За социальное кредитование" в канадской провинции Саскатчкван (Saskatchewan). За свою долгую карьеру он постоянно "держал под наблюдением" Канаду как интересный "контрольный образец" страны, которая, как и Америка, была в свое время британской колонией, но пошла другим путем; он противопоставил Соединенные Штаты и Канаду в книге "Континентальный водораздел: ценности и институты США и Канады" ("Continental divide: The values and institutions of the United States and Canada", 1990). Другим предметом его внимания на раннем этапе научного развития были профсоюзы. Липсет написал книгу "Профсоюзная демократия: внутренняя политика Федерального профсоюза типографских работников" ("Union democracy: the internal politics of the F. International Typographical Union", 1956). Липсет работал в Columbia, Berkeley, Harvard, Stanford, George Mason, the Hoover Institution, the Woodrow Wilson Center, the Progressive Policy Institute, and the American Enterprise Institute - и везде был ведущим специалистом по политическим наукам и социологии; он был единственным ученым Америки, занимавшим пост как президента Американской ассоциации политических наук (1979-1980), так и президента Американской социологической ассоциации (1992-1993). В последние годы Липсет был старшим научным сотрудником Гуверовского института ( Hoover Institution ) и профессором Университета Джорджа Мэйсона ( George Mason University ).

Научные взгляды Липсета сформировались под влиянием Макса Вебера (формы власти, харизма и проблема легитимности) и Пола Лазарсфельда (методология социологических исследований, "политическая лингвистика" и пропаганда). В зрелом возрасте Липсет занимался преимущественно проблемами демократии в современном мире. Анализируя результаты выборов и опросов общественного мнения, он выявлял силы, поддерживавшие про- и антидемократические движения. Исследуя историю политической системы США, Липсет пришел к выводу, что в Америке, как и в других странах, в период формирования руководящих институтов власть была узаконена посредством харизмы.

Липсет посвятил много времени и сил исследованию проблемы легитимности в современных обществах; в его работах доказывается, что стабильность любого государственного строя в большой степени зависит от его законности, основанной на способности системы формировать и поддерживать в широких слоях населения убеждение в том, что существующие политические инструменты функционируют наилучшим образом. Такой подход, естественно, порождал интерес к интеллектуальным элитам и их роли в функционировании власти, а также к проблеме соотношения властвующей и интеллектуальной элит. На определенном этапе своего творческого пути Липсет (вместе с Шилзом и Беллом) разрабатывал и отстаивал концепцию деидеологизации, провозгласившей "крах идеологии" из-за якобы полной утраты ею значимости к середине ХХ столетия. Впоследствии Липсет признал ошибочность этой концепции.

В 1960 году он опубликовал классическую работу "Политический человек: социальные основы политики" ( Political Man : The Social Bases of Politics ), которая была признана образцовой и неоднократно переиздавалась; совокупный тираж этой книги составил 400 000 экземпляров. Три года спустя появилось его исследование "Первая новая нация" ( The First New Nation ), в котором был поставлен вопрос об уникальности американской общественно-политической системы. В дальнейшем Липсет разрабатывал проблемы политической активности студентов, правого экстремизма, доверия (или недоверия) общества к институтам, а также написал, в соавторстве с Эрлом Раабом, работу о месте евреев в американской жизни "Евреи и новая ситуация в Америке" ( Jews and the New American Scene , 1995). В общей сложности Липсет написал (самостоятельно или в соавторстве) 21 книгу, был редактором 25 книг и автором сотен научных статей. Согласно статистическим подсчетам, его работы цитировались чаще, чем работы любого другого современного специалиста по социологии и политическим наукам; наберите его фамилию в поисковой системе сайта Amazon . com, и вы получите 3 105 ссылок!

Мартин Липсет был выдающимся ученым, пролагавшим новые пути в методологии квантитативных исследований социального поведения, но оставался при этом предельно открытым и самокритичным. Он подготовил сотни студентов и аспирантов, создавая условия для публикации работ своих учеников. В процессе общения он выказывал фантастическую эрудицию: Липсет свободно владел всеми материалами, имевшими хотя бы отдаленное отношение к сфере его профессиональной деятельности, он с уверенностью приводил цитаты из труднодоступных публикаций и легко оперировал всевозможными статистическими данными. Он выглядел необычайно импозантно: это был высокий, представительный джентльмен с мягкими манерами и неподражаемым чувством юмора.

По словам историка Джона Патрика Диггинса, дело жизни Липсета состояло в том, чтобы "объяснить Америку ей самой"; иными словами, он был достойным наследником Токвиля. Следуя этим курсом, он прояснил для нас смысл многих наших особенностей. Почему, например, "уровень религиозности в Америке почти так же высок, как в Иране" (формулировка журналиста Мартина Уолкера). И почему американцы испытывают недоверие к государственным институтам, но всегда готовы принять участие в деятельности добровольных общественных организаций. Липсет признавал, что религия сыграла большую роль в формировании национального характера. "Америка - это единственная сектантская страна в мире, - сказал он в интервью 2000 года. - А все протестантские секты отличаются ригористическим морализмом и верят, что человек должен поступать так, как считает нужным, исходя из своего морального долга; по мнению американских евангелистов, следует подчиняться голосу своей совести, а не общественному мнению или какому бы то ни было давлению извне". Это не значит, что Липсет смотрел на Америку сквозь розовые очки. Он отмечал, что американцы имели обыкновение нарушать договоры, заключенные с индейцами, "и в этом, как правило, были повинны не власти, а местные поселенцы". "После разгрома Кастера, самого крупного поражения армии США в войне против индейцев, - писал Липсет, - индейцы племени сиу, которые уничтожили целый американский батальон, перешли границу и сдались шести всадникам из частей королевской конной полиции, так как верили, что договоры с королевской властью будут соблюдаться".

Как и многие его друзья, учившиеся в City College, Мартин Липсет постепенно эволюционировал вправо, но до определенного предела: он оставался демократом и никогда не голосовал за Республиканскую партию. Работая со студентами, Липсет не играл на эмоциях, не стремился кого-то "переубедить", но пытался создать условия для предельно ясного понимания той или иной проблемы. В последние годы жизни он пришел к выводу, что сила Америки являлась также и источником ее слабости. "Системообразующие принципы и институции Соединенных Штатов представляются мне обоюдоострыми, - писал он в книге "Американская исключительность: обоюдоострый меч" ("American Exceptionalism: A Double-Edged Sword", 1996), итоговой работе, являющейся, по-видимому, чем-то вроде "политического завещания" Липсета. - Я имею в виду тот факт, что многие негативные черты нашего общества, такие как неравенство доходов, низкий уровень электоральной активности, тенденция к морализаторству, балансирующему иногда на грани нетерпимости по отношению к политическим и этническим меньшинствам, внутренне связаны с нормами поведения, присущими открытому демократическому обществу со всеми его восхитительными качествами; словом, недостатки Америки являются продолжением ее достоинств". И он понимал, что успех демократического правления зависит не только от качества институциональной системы, но также и от наличия великих харизматических лидеров - "независимых переменных" ("independent variables"), выражаясь языком политической науки, - с которыми Америке, в общем, очень повезло.

"Трудно усомниться в том, что рука провидения была простерта над нацией, которая выдвигала из своих рядов Вашингтона, Линкольна или Рузвельта как раз в те исторические моменты, когда без таких лидеров нельзя было обойтись", - заметил он в одном интервью. И, помолчав, добавил: "Прибегая к подобным выражениям, я верю, что формулирую научное заключение, хотя должен признаться, что произношу эти слова как человек, гордящийся тем, что он американец". В позапрошлом столетии никто не мог соперничать с Токвилем в деле "объяснения Америки ей самой", и лишь немногие приблизились к нему в этом плане настолько, насколько это удалось сделать Мартину Липсету в прошлом, недавно закончившемся столетии.

Источник

Перевод Иосифа Фридмана