2004 год был самым тяжелым годом для президента Путина. Обреченная на успех избирательная кампания завершилась в день избрания тревожным символом: пожаром в Манеже, у самых стен Кремля. Беды не заставили себя ждать, хотя проблем и без них хватало.

В планах стояли реформы ЖКХ, образования, здравоохранения, монетизация льгот, и они требовали не только денежных средств - они требовали точнейшего попадания этих средств по адресу. "Экономический блок" правительства, который ругали последними словами все кому не лень, сразу дал президенту тем не менее очень точную и печальную оценку ситуации: деньги будут украдены чиновниками. Президент это знал и сам. Он понимал, что у него по-прежнему нет достаточного числа надежных союзников внутри политической элиты страны, как в Москве, так и на местах. В глаза ему пели осанну, а за спиной играли на свой интерес, выраженный в твердой валюте. Управленческий кадровый ресурс, главная опора власти, явно не вызывал доверия у народа; трезво оценивал российских чиновников и сам Путин, который теперь имел представление о российском начальственном сословии уже как глава государства. Что называется, ознакомился с чертежом "Бюрократия - "вид сверху".

Противостояние Кремля и элит, сплотившихся в союз губернаторов и олигархов, президент почувствовал сразу, как только стал во главе правительства еще при Ельцине. Неизбежность конфликта он почувствовал задолго до тяжелейшего 2004 года. Первой схваткой с "региональными баронами" было его сражение с Советом Федерации, которое, казалось, Путин выиграл легко и мгновенно, опираясь на поразительно высокую популярность "президента-надежды". "Раскулачивание" медиаолигархов и подчинение телеэфира вызвало уже неоднозначную оценку, но подвижки в социальной сфере, в частности наведение порядка в сроках выплаты зарплат и пусть незначительное, зато регулярное повышение пенсий, обеспечили президенту немало союзников. Но к середине первого президентского срока Путина обозначился некий парадокс его правления и его личности. Недаром вопрос "Who is mister Putin?" оставался актуальным в течение нескольких лет. Будучи в чем-то, пожалуй, самым последовательным либералом, президент был вынужден делать и популистские шаги для укрепления своих позиций.

Стараясь слегка облегчить жизнь беднейшей части населения, он оставался популярен в широких массах избирателей. Однако, сковывая ряд свобод, которые считают необходимыми и неприкосновенными образованная часть населения и бизнес, он вошел в серьезные противоречия с теми, кто на протяжении десятилетия олицетворял то, что у нас называют в самом широком и общем смысле "демократией". Драма заключалась в том, что президент мог бы строго придерживаться демократических норм - но тогда катаклизма, распада страны и экономического кризиса было не избежать.

Действующая Конституция и ее исполнение в ельцинской традиции не давали ему ни свободы маневра, ни инструментов для внутриполитической борьбы. Легитимность и независимость, которую обеспечивали губернаторам прямые выборы, использовались ими зачастую как защита собственного произвола и защита интересов олигархата в интересах своего кармана. Президенту требовалось "повысить управляемость". Путин видел такую возможность в укреплении "вертикали власти", губернаторов нужно было подчинить, имея возможность назначать их, и снимать их с должностей, и не так, как Наздратенко, заморозившего Приморье (того пришлось забирать в Москву на пост, равный министерскому, чтобы только убрать из Владивостока). Но при этом надо было найти возможность манипулировать губернаторами в рамках Конституции, то есть формально глав регионов все-таки должны были избирать в самих регионах. С точки зрения Конституции, отнять у людей право избирать главу субъекта Федерации, где они проживают, было, что там ни говори, делом сомнительным. Пускай затею наверняка одобрил бы (и в результате одобрил) ставший вновь в 2003 году председателем Конституционного суда РФ Валерий Зорькин, наученный горьким опытом, что ссориться с властью не следует, но Зорькин, КС и даже Дума не фундамент в таком деле, нужна была опора потверже. И тут разразилась бесланская трагедия.

Рейтинг Путина снова поднялся в реальном измерении. Опору для обеспечения принятия "антитеррористического пакета" дал обыкновенный человеческий страх. После Беслана инициативу президента Путина отменить всенародные выборы губернаторов и перейти к их избранию законодательными собраниями по представлению президента поддерживали 55% опрошенных, за сохранение губернаторских выборов высказывались 36%. Мотивы одобрения были разные. Так, поданным РОМИР, 33% опрошенных были уверены, что "фактическое назначение" губернаторов президентом приведет к снижению коррупции. 45% считали, что это поможет борьбе с терроризмом. Многие ожидали, что от этих мер будет еще один положительный эффект - будут сэкономлены деньги, которые тратятся на выборы, а, кроме того, у президента появится возможность быстро снять "плохого" губернатора, которого они же, люди, неправильно выбрали. В то же время 35% считали, что нововведение спровоцирует изменения к худшему - губернатор и население будут разобщены, на губернаторские посты будут выдвигаться "свои люди".

"Реформа" готовилась давно, и Беслан стал лишь поводом. Самое парадоксальное, что это сокращение свобод было затеяно не ради "закручивания гаек". Это было необходимо, чтобы власти в регионах безоговорочно подчинились воле центра для? проведения либеральных реформ, от которых уже нельзя было отказываться. Президент оказался даже не в заколдованном кругу, он стал, скорее, похож на мотоциклиста на отвесной стене или в стальном решетчатом шаре, выезд из которого не открывается. Приходится ездить, и газ не сбросишь.

Отсутствие демократических институтов и слабость демократических традиций, отсутствие какой бы то ни было общей для всех системы ценностей, дисбаланс общественных настроений и политических сил, крайне высокий уровень коррупции, настоящее гниение власти в отдельных местах - с одной стороны. С другой - попытка центра заработать деньги в бюджет страны за счет экспорта энергоресурсов, заставить крупный бизнес платить налоги, расплатиться с долгами, провести реформы либерального характера. Такое сочетание никакой стабильности не обещало. Но президент Путин пошел на риск и сосредоточил в своих руках огромную власть и ответственность. Увы, вместе с ответственностью и возможностями нарастают и проблемы, причем в геометрической прогрессии. Рассмотрим "бесланский пакет" с точки зрения его функциональной полезности на сегодня.

Губернаторы подчинены, в случае откровенных провалов могут быть сняты. Но снять можно одного, двух - но не десять. В этом отношении возможности вертикали сильно преувеличены. А десяток "засидевшихся" уже давно нужно было бы лишить власти. Как назначение губернаторов связано с борьбой с терроризмом? Честно-то говоря - никак. Таких мер требовали отдельные политики в многонациональном Дагестане, это было бы оправдано в Чечне - и все. Спокойно после принятия этих мер в Дагестане, кстати, не стало, а число терактов в стране и на Кавказе сократилось благодаря очевидной силовой работе спецслужб, уничтожавших террористических лидеров. О сэкономленных на выборах деньгах смешно и говорить. Все знают, что на выборах кандидаты пользовались "черным налом", а заявленные в ЦИК бюджеты были филькиными грамотами. Но тому, кто думает, что воровать перестали, надо лечиться. Просто теперь ничего из наворованного не надо тратить на предвыборные кампании. А вот в процессе "консультаций и согласований" кандидатов на пост глав республик и областей с центром, который представляют чиновники, деньги очень даже пригождаются.

Уровень коррупции в закрытых, "управляемых" формах демократии всегда на порядок выше, чем в открытых ее формах. Как выросли аппетиты чиновников, с которыми сталкиваются даже простые граждане, сами простые граждане могут рассказать немало. Сколько стоит справка, оформление бумаги, определение сына в школу или, не дай бог, в вуз, подтверждение чего-то кем-то - все измеряется масштабами чиновника и шкалой достатка просителя. Берут столько, сколько у бедняги есть, и отпускают только тогда, когда убедятся, что больше взять нечего. Так что назначение губернаторов оказало влияние на коррупцию, но со знаком минус. Сколько теперь стоит общение чиновника с бизнесменом - это и говорить нужно. Хотя нет, нужно в одном разрезе. Русские, проживающие в русских регионах, никакого бизнеса открыть не могут - у них нет денег на преодоление "порога прожорливости". А вот у кавказских кланов, занятых размещением своих капиталов в России, на это деньги есть. За те же деньги "широким ребятам" с Кавказа обеспечена и милицейская "крыша", и "крыша" в уголовных делах. Так из коррупции получаются Кондопоги и Сальски.

Разрыв между губернаторами и населением не изменился. Там, где он был, он остался. Многих губернаторов, кстати, вопреки законодательству прежних лет, оставили на третьи и четвертые сроки - по принципу удобства работы с ними или силы их укоренения на местах. Но то, что назначенные губернаторы все же менее эффективны, чем избранные, показала монетизация льгот. Избранный Хлопонин, избранный Лужков - "горизонтальные" руководители регионов, опирающиеся на мнение избирателей, вынуждены оправдывать их доверие. У них в регионах эта реформа, выдающаяся на федеральном уровне по безобразию исполнения, прошла относительно спокойно. "Назначенцы" же отбрехивались "объективными причинами", и месяц страна была на грани социального кризиса.

Ужесточение избирательной системы на местах было объявлено временной мерой, пока высока опасность терроризма. Сейчас о временном характере "бесланского пакета" и его связи с терроризмом никто даже не вспоминает. Более того. Один шаг требует и других, логических и последовательных шагов в единожды принятом направлении - президент не танцор, чтобы делать шаг вперед, три вбок и два назад. А кроме того, инструментом подавления успешно пользуются другие федеральные чиновники, которым он очень нравится. Процедура назначения губернаторов стала неудобной, потому что дала больше полномочий местным ЗАКСам. Пришлось "приструнить" и региональных депутатов: три "отказа" в голосовании за представленного кандидата центру означают автоматический роспуск ЗАКСа. Остались лидеры, которые реально уважаемы в регионах и могут попробовать пройти в Думу по одномандатным округам? Незадача. Пришлось "усовершенствовать" и выборы в Думу - теперь можно голосовать только за партийные списки и партийные названия, а не за конкретных людей. А партии не вызывают у людей доверия. Недавно по этому поводу отменили графу "против всех" в избирательных бюллетенях.

О партиях нужно сказать несколько слов отдельно. "Молодые реформаторы" знали, что их миссия - стать политическими камикадзе. Вместо того чтобы подготовить свободную от своих фамилий партию, которая будет проводить в жизнь их идеи, пользуясь поддержкой хоть сколько-нибудь значимой части населения, и иметь достаточное количество своих представителей в системе управления страной, "правые" устроили непристойную драку и потеряли доверие людей. Коммунисты, вместо того чтобы понять необходимость отказа от траченных молью лозунгов и "красной" идеологии времен СССР, при Ельцине торговали своими голосами в Думе по бюджету и другим ключевым вопросам. Разумеется, и они потеряли электорат. Таким образом, на предстоящих выборах избирателя ждут малосъедобные блюда - старые партии, не оправдавшие доверия, и новые, вызывающие большое сомнение. Консервативная часть избирателей проголосует за "Единую Россию" как за "партию начальства" - не голосовать же, в самом деле, за "пенсионеров в выхухолях". А многие просто на избирательные участки не пойдут. Так что сюрпризы не кончились, и, возможно, если возникнет угроза низкой явки на выборы, то через Думу придется тащить еще и закон об обязательном голосовании.

К сожалению, "постбесланский пакет" действительно временная мера, и сожалеть нужно тут о том, что положительный эффект он дает кратковременный, а неудобств от него много. Это суррогатное решение, а до него уже были суррогатные полпреды, стал суррогатом верхней палаты Совет Федерации, скоро суррогатом станет Дума. "Управляемая демократия" может стать суррогатом управления. Увы, суррогатом демократии является и Общественная палата. Там собрались в основном честные и уважаемые, известные и порядочные люди. Но фактически они занимаются тем, чем должен бы заниматься парламент, но реальных полномочий у них нет. Но все же у нее есть один важнейший плюс - она все же расширяет круг общения того же президента, расширяет его осведомленность и позволяет ему анализировать многие ситуации с б ольшим количеством необходимой информации. Она дает людям возможность докричаться до власти и до страны. Она - лучшее, что дал стране этот "пакет".

Пакет, сам по себе принятый не от хорошей жизни, позволил "укрепить вертикаль". "Вертикаль" получилась и правда "вертикальной" и дала на некоторое время стабильность. Но такая стабильность вредит в больших дозах, она быстро оборачивается стагнацией. Реформы - здравоохранения, ЖКХ, образования - в созданной этой вертикалью ситуации может предпринимать только безумец: социальный взрыв гарантирован. В наступающем политическом сезоне президент, вероятно, предложит обществу на реализацию некий новый и долгосрочный проект постепенной либерализации системы управления. В какой сфере - в области СМИ, юриспруденции, упрощения правил игры для бизнеса - выбирать президенту. Сразу вернуться к выборам губернаторов не получится и не нужно. Должно смениться то поколение местных элит, которое считает власть своим карманом.

Парадокс Путина заключается в том, что зачатки судебной реформы, земельная реформа, наведение порядка в законодательстве субъектов Федерации и укрепление самой Федерации, реформы в армии и много других незаметных и с виду маленьких дел - все это даст свои плоды и улучшит жизнь в стране. Только одного нельзя забывать - это произойдет не сразу, а через несколько лет. Не все инструменты, которыми делались эти важные вещи, были изящны и долговечны. Неудачные или те из них, которые просто отжили свой срок, лучше вовремя разобрать и создать другие, уже для новых задач, которые ставит время. И лучше создавать что-то долгосрочное - а то суррогатные инструменты мало того, что не работают, так ведь еще и ломаются, и всегда не вовремя. И это может быть опасно.