Первая полноценная опера 25-летнего гения (создана в 1916-м, мировая премьера состоялась в 1929 году в Брюсселе, первая постановка - в России в 1974-м в Большом театре) решительно отменяет многовековой канон. Написанная по раннему роману Достоевского, она опирается не на стихотворное либретто, а на совершенно не приспособленный к оперной музыке прозаический текст, где люди дотошно выясняют денежные вопросы, находясь при этом в сложных психологических отношениях.

Если сформулировать в одном предложении, "Игрок" Прокофьева, как и роман Достоевского, - про деньги, их важную роль в жизни и разбитые судьбы нескольких людей, сделавших ставки на деньги и проигравших.

В сценической судьбе оперы Прокофьева тема игры - как внезапного бешеного везения - всегда доминировала, а рулетка, одна из ярких сцен (ею композитор особенно гордился), оказывалась не просто местом действия, куда наконец попадал главный герой Алексей Иванович, но тянула на метафору жизни, в которой, используя знаменитую формулу успеха, "сегодня ты, а завтра я".

В спектакле, поставленном в Берлинской государственной опере Унтер ден Линден (копродукция с театром Ла Скала) под управлением ее музыкального руководителя Даниэля Баренбойма, смысл рулетки не столь велик: она - один из эпизодов истории, суть которой вовсе не в повальной игромании. Здесь режиссер Дмитрий Черняков, делающий в Берлине свой второй спектакль (дебют - "Борис Годунов" Мусоргского, 2005), ставит, как и в прежних своих работах, экзистенциальные вопросы, которые в его ясном спектакле выражены емко, пожалуй, даже формульно. Люди собираются в неком месте, чтобы решительно изменить свою жизнь, делают важные ставки и проигрывают, потому что надежды не совпадают с реальностью, никто не может управлять ни другими, ни собственной траекторией, и это не личное поражение, а закономерность. Формула жизни.

То, что дело здесь не в обыденной истории, не в обыденных отношениях, что речь идет о неких правилах, которые существуют помимо воли человека, недвусмысленно сообщает сценография (художник - тот же Черняков). Закрытый с трех сторон павильон без архитектурных излишеств нестерпимо холодного голубого цвета. Нечто среднее между реальным интерьером (холл отеля) и абстракцией (отсутствие бытовых подробностей, спецосвещение). В этой коробочке заключено какое-то количество людей, погрузившихся в глубокие кресла. Кажется, это не более чем праздное собрание одиночек, но за отсутствием видимой цели - зачем они, собственно, тут сидят? - за внешним спокойствием есть напряжение ожидания. Тревога вызвана неясностью перспективы: чувствуется - то, что произойдет с ними, будет для них неожиданно и болезненно, и с этим ничего не поделаешь. Все здесь временно, условно, зыбко, и в любой момент может кардинально измениться.

Из этого собрания друг за другом определяются герои - пожилой влюбленный Генерал (Владимир Огновенко), его молодая пассия - мадемуазель Бланш (Сильвия де ла Мюела), кредитор Генерала Маркиз (Штефан Рюгамер), выжидающий своей добычи мистер Астлей (Виктор Руд). Алексей Иванович (Миша Дидык) - эксцентричный инфант, достающий Полину (Кристине Ополайс), но вряд ли ее любящий; Полина, зависимая от Маркиза, не любящая никого, имеющая высокие ожидания и всегда разочарованная реальностью. Эти двое, пожалуй, острее всего чувствуют непостоянство мира: они не могут сконцентрироваться, остановиться в какой-то точке, они постоянно движутся - приходят, ходят и уходят, ничего не решив, ничего не добившись.

До поры до времени мы можем только гадать, что скрывается за этим стерильным фасадом, и это напряжение неожиданно разрешается. Павильон сдвигается влево. И открывается сначала одно, а потом и другое частное пространство. В нем действие течет по иному графику. Там люди молчат, двигаются не так скоро и, будучи наедине с собой, раскрывают, что ими руководит в жизни. Хорохорящийся на людях Генерал, позиционирующий себя важной персоной, на самом деле закомплексован и очень зависим от двух вещей - инвестиций Маркиза и расположения Бланш. Переживая за свою не самую свежую внешность (невеста-то молода и прагматична), он долго разглядывает в зеркало лысину ("Господи, какой я старый и как бы это скрыть!"). Стремительная и неприступная на людях Полина на самом деле зависима, растеряна и опустошена: она молча и напряженно курит на диване (долгий план), ожидая разрешения отношений с Маркизом, тот по-хозяйски входит в ее комнату, и такая, казалось бы, ироничная и резкая женщина этому красавчику, оказывается, во всем послушна. Когда мы видим все эти планы (в общем пространстве тем временем Алексей ни с того ни с сего разрешается пылким монологом перед мистером Астлеем, представляя Полину роковой женщиной, а тот, как потом оказалось, берет информацию на вооружение), спектакль, поначалу идущий однолинейно, обретает напряжение и объем, наполняется контрастными смыслами, создающими тревогу. Тут мы понимаем, что за фасадом, где люди позиционируют себя, создавая свой публичный образ, идет совсем другая жизнь, где они глубоко одиноки, несчастны и не знают, что делать. Мысль, выраженная просто и ясно, подана как данность: так устроен мир. Люди - заложники ситуации, они думают, что чем-то управляют, а на самом деле находятся в западне.

В результате "Игрок" - спектакль с четкой смысловой конструкций и детальной психологической проработкой - важен не только тем, что это новая интерпретация оперы Прокофьева. А тем, что эта интерпретация имеет статус экзистенциального послания, которое очень интересно считывать, в которое интересно вживаться. Возможно, мы и не согласны с такой картиной мира, который нам кажется гораздо идеалистичнее, но перед нами - постулат, сообщающий нечто важное. С которым невозможно не считаться. То, что режиссеру удалось сделать это на почве оперы, совсем к таким выводам не располагающей, просто здорово. И важно, что конструкция эта не приклеена к произведению, а вырастает из него. И даже на каком-то биологическом уровне язык Прокофьева и язык Чернякова совпадают. Для композитора характерна заостренность, какая-то взвинченность высказывания, для режиссера -тоже. Никаких намеков, все ясно, чисто, иногда с педалью, как сцена рулетки: реалистичная и в то же время театрально преувеличенная картина человеческого сообщества, охваченного иллюзией успеха - "смесь чинов и лет", национальностей и человеческих типов.

Как-то неудобно называть "Игрок" удачей. Это серьезное сценическое высказывание в одном из ведущих оперных домов Европы, в театральное поле которой российский режиссер вошел стремительно и весомо.