Вчера, 4 февраля, в 10 утра по Гринвичу остановилось сердце Ильи Кормильцева. После недавних телесюжетов, из которых страна узнала, что у Ильи рак позвоночника в последней стадии, это было ожидаемо - но все одно мы надеялись на чудо. Сам он предпочитал надеяться на какие-то "нестандартные методы лечения", на "нетрадиционную медицину". На чудо - вряд ли. Но, по свидетельству находившегося рядом друга, Илья "умер, сопротивляясь".

Как-то претит вписываться в общий хор, оплакивающий "последнего большого поэта русского рока", автора "всенародно любимых песен", и прочая, и прочая... В каком-то отклике я даже успел прочитать, что "Скованные одной цепью" стали "саундтреком перестройки". Представляю, как содрогнулось бы тело Кормильцева в морге Royal Marsden Hospital, услышь он такое.

Бродский однажды заметил, что существительное "поэзия" не терпит определений: "гражданская", "женская", "песенная" etc. Так вот: Илья Кормильцев был не "рок-поэтом", а - и единственно - просто Поэтом. То есть человеком, которому посчастливилось подслушать и озвучить в воздухе своей страны и своего времени то, что слышали и чувствовали все, но кроме него облечь в словесную форму не смог никто. Дело ведь не в том, сколько девочек плакало на концертах под слова "Я хочу быть с тобой", в том, что сама эта песня, как минимум строки "Я смотрел в эти лица, и не мог им простить / того, что у них нет тебя, и они могут жить", входит в золотой фонд любовной лирики всех времен и народов не в меньшей степени, нежели Катуллово "Люблю и ненавижу" или "Я знал, что я существую, / пока ты была со мною").

Илья, конечно же, не станет, подобно Цою, легендой. Он был умен, парадоксален, неимоверно талантлив - но не обладал той внешней яркостью, которая превращает человека в звезду. Может быть, потому, что имел возможность наблюдать, как звездное сияние выжигает души не только близких друзей, но и тех, кому не посчастливилось оказаться с ними рядом. А может - просто потому, что был нормальным, немного даже застенчивым русским интеллигентом: мешковатым и в очках. Помню, я был ошеломлен, когда на дне рождения у общего друга Вадика Степанцова Илья - автор уже упомянутого хита "Я хочу быть с тобой" - признался, что для общения с девушками предпочитает не собственные душераздирающие тексты, а стихи кавалеров Ордена куртуазных маньеристов.

После феерического успеха "Наутилуса" в 1986-м Кормильцев с легкостью мог стать, как теперь выражаются, "мегазвездой". Но он ушел из большого рока ровно в тот момент, когда началась его необратимая коммерциализация. И дальнейшие его проекты были сугубо индивидуальными - проходящими как бы вне официально дозволенного и успешно продаваемого мейнстрима. Похоже, в какой-то момент он решился пойти по пути наибольшего сопротивления и попросту остаться собой. Возможно, вспомнив классическую формулу Мандельштама: "Все произведения мировой литературы я делю на разрешенные и написанные без разрешения. Первые - это мразь, вторые - ворованный воздух".

Илья мог дышать только "ворованным воздухом" - иной для дыхания оказался непригоден. Возможно, в этом истоки его последующего радикализма, столь многих от него в последние годы отпугнувшего.

Заглядывая в "Живой журнал" юзера karmakom (http://karmakom.livejournal.com) (Ильи Кормильцева), прежде всего узнаешь, что автор его объявил себя ни много ни мало, как "Председателем Совнаркома Всемирного СССР". В числе интересующих тем: "гламурный фашизм" и "джихад". А уж число книг возглавляемого им издательства "Ультра.Культура", объявленных провокационными, подвергнутых судебным искам и т.п., и вовсе зашкаливает. Ни один мало-мальски думающий человек не сочтет это погоней за скандальной популярностью и связанными с оной большими бабками - Илья все это мог с легкостью иметь, попросту оставаясь так называемым рок-поэтом. Просто любая культура помимо людей созидающих, строящих и оберегающих, нуждается в людях раздражающих, провоцирующих, проверяющих построенное на прочность. Нуждается в мальчиках, способных бесшабашно крикнуть: "А король-то голый!"

Последняя запись в ЖЖ Кормильцева датирована 17 ноября: "Никто не едет в Лондон на днях? Надо отвезти лекарства. Мне". Теперь под ней огромное количество откликов: соболезнующих, растерянных, благодарных. Но - поразительное дело - немало злорадных. Такого над еще неупокоенным телом русского поэта, кажется, еще не было. Кормильцева упрекают в "русофобии", цитируя какое-то его интервью и какой-то пост в том же ЖЖ. Чтобы не дразнить гусей, приведу самую невинную цитату: "Я обожаю русских. Они всегда точно знают, кого нужно запретить". Однако русский поэт, яростно протестовавший против "тысячелетней истории жополизства начальству, кнута и нагайки, пьянства и вырождения, насилия и нечеловеческой злобы", умер в стране, один из знаменитых писателей которой воскликнул: "Чудная, старая Англия! Да поразит тебя сифилис, старая сука!" - и англичане не предали Олдингтона анафеме. А когда задолго до этого великий русский мыслитель Чаадаев осмелился произнести страшные слова о России - его упекли в сумасшедший дом.

Горько, что Илья ушел из жизни, успев узнать о запрещении своего детища - издательства "Ультра.Культура". Горько, что он ушел неупокоенным.

Светлая память...