1.

Не секрет, что в сознании большинства россиян образ Александра Невского создан кинематографом, точнее - шедевром Сергея Эйзенштейна 1938 года. Постсоветские времена добавили к идеальному образу мудрого правителя и великого полководца еще одну ипостась - Святого, хранителя и защитника православной веры, небесного покровителя Руси; однако даже она была неявно обозначена в фильме через скрытые евангельские цитаты и просветленно-приподнятый облик князя.

Переоценка деятельности и роли Александра Ярославича, которая происходила в среде историков в 1990-2000-е годы, почти никак не затронула общество. Поэтому позволю себе начать с небольшого резюме.

Мы имеем крайне мало достоверных сведений о военных столкновениях Александра с западными противниками. В частности, о Невской битве 15 июля 1240 года с множеством деталей рассказывается в "Повести о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра", созданной примерно через 40-50 лет после этого события и через 20 лет после смерти князя. Это описание не дает ясного представления о политической подоплеке сражения и даже о том, с кем в действительности бился Александр. Швеция, Ливония, Новгород, Псков многократно сталкивались в борьбе за влияние на территории Карелии и Финляндии. Однако упоминаний о походе на Новгород в 1240 году в шведских источниках нет. Имя ярла Биргера появляется в московских летописных сводах XV века, но жизнь Биргера Магнуссона, будущего основателя Стокгольма, описана довольно подробно: он стал ярлом только в 1248 году и лишь после этого начал военные действия - вполне удачные! - в финских землях. В 1256 году он построил на Нарове шведскую крепость, создав угрозу Новгороду. Как свидетельствуют портреты, которые нетрудно найти в интернете, не было у него и шрама на лбу от раны, якобы нанесенной ему новгородским князем. Прозвище "Невский" применительно к Александру Ярославичу тоже появляется только в текстах XV века. Наконец, и тот факт, что уже в ноябре 1240 года Александр должен был покинуть Новгород и вернуться в Переславль-Залесский, не свидетельствует о высоком авторитете невской победы.

Много вопросов вызывает и Ледовое побоище, его предыстория, реальный масштаб и последствия. Ливонская рифмованная хроника, созданная в конце XIII века, сообщает: "Там было убито двадцать рыцарей, а шесть было взято в плен", тогда как новгородская летопись XIV века говорит, что было убито 400 немцев и 50 взято в плен - при том, что в это время Ливонский орден насчитывал около 100 рыцарей. Естественно, русский хронист мог считать не только рыцарей, но и пехоту. Но даже с этими цифрами сражение было далеко не таким крупным, каким его представляют учебники.

Крестовые походы католического Запада против православной Руси - миф, появившийся уже после смерти Александра Ярославича. В 1248 году, через шесть лет после сражения на Чудском озере, князь Александр обменивался посланиями с папой римским Иннокентием IV на предмет совместной борьбы с монголами при участии "братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих".

Но в этом же году он совершил поездку в столицу Великой Орды Каракорум и, судя по всему, сделал вывод, что воевать с этим противником не имеет смысла - с ним можно установить своего рода "партнерские" отношения. Монголы не вмешивались в политическую и религиозную жизнь русских земель, но облагали их огромной данью. Александр был прагматичным политиком. Он стал распространять данническую систему, усиливая таким образом собственную власть. В 1248 году он получил в Каракоруме ярлык на "Киев и всю землю Русскую", а в 1252 году - ярлык от хана Золотой Орды на великое княжение во Владимире. В 1255-1259 годах, в результате ряда военных и политических действий, Александр заставил и независимый Новгород платить дань монголам.

Английский историк Джон Феннел категорично выразился, что именно с этого момента, а не с нашествия Батыя на Русь и началось так называемое "татарское иго".

Миф о западной духовной и военной угрозе начал создаваться в ближайшие десятилетия после смерти Александра Ярославича с целью оправдать промонгольскую политику князя и его преемников и скомпрометировать тех, кто искал военной поддержки у католиков против монголов. Два локальных выигранных столкновения со шведами и рыцарями Ливонского ордена получили статус великих побед над "римским" миром.

Эволюцию образа князя от первого "Жития" до конца ХХ века подробно исследовал немецкий историк Фритьоф Беньямин Шенк. Его капитальная, увлекательная и вполне объективно написанная книга "Александр Невский в русской культурной памяти: святой, правитель, национальный герой (1263-2000)" в прошлом году издана и на русском языке. Шенк выделяет несколько основных контекстов, в которые помещалась фигура Александра: церковный, династический, имперский, национальный, патриотический.

Большая глава книги посвящена фильму Эйзенштейна, где ярчайшим образом воплощена определенная патриотическая концепция. Этнически гомогенное общество-"семья" во главе с князем - "отцом народа" консолидируется для борьбы с внутренними (предателями и шпионами) и внешними (немецкими) врагами. Любопытно, что сам режиссер отстаивал более сложную сюжетную конструкцию, но "посторонние" элементы (связанные с отношениями Александра с Ордой) отсек от сценария лично Сталин. 28 декабря 1938 года, стараясь уяснить самому себе причину успеха фильма, С.М.Эйзенштейн записал: "Невский" действует нагло наперекор себе. Все видят дефекты: бутафорию, длинноты, ритмические срывы и разрывы. Все видят - не только специалисты. <...> В чем дело? Дело, думаю, в "шаманстве": в том, что, подобно бубну шамана, бьет одна и только одна мысль, все вертится вокруг одной мысли. Ни слова, ни реплики, ни эпизода, ни сцены - где не было бы только речи и дела о враге и необходимости его бить: в планах, проектах, воспоминаниях, самих действиях. Такого единомыслия через все разнообразие (и даже пестроту) всего происходящего - в таком обнаженном виде - не сыщешь, конечно, нигде. Это гипнотически приковывает".

2.

Семьдесят лет спустя, в начале XXI века, продюсер и режиссер Игорь Каленов представляет фильм "Александр. Невская битва", который закономерно воспринимается всеми как приквел классического фильма 1938 года.

Что же мы видим на экране? Все дискуссионные аспекты фигуры Александра Ярославича оставлены в стороне. За историческую основу сценарист Владимир Вардунас взял в основном "Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра", а в том, что касается Невской битвы, он следует версии, принятой в отечественной историографии, о том, что шведский король Эрик Шепелявый по благословению папы римского объявил крестовый поход против православного Новгорода, который возглавили двоюродные братья ярлы Ульф Фаси и Биргер.

Шведы, однако, не являются в фильме самостоятельными инициаторами войны. Поход 1240 года - часть плана Андреаса фон Вельвена, магистра Ливонского ордена, направленного на то, чтобы привести православные земли и народы под власть католической церкви.

Фильм начинается с того, что носитель столь далеко идущего плана с несколькими вооруженными людьми направляется в Новгород, дабы своими глазами посмотреть на город и на его молодого, но уже известного в мире князя. В лесной чаще на немецкого рыцаря нападает шайка разбойников. Тут бы и конец всем стратегическим замыслам Ливонского ордена, если бы волей судьбы на том же месте не случился статный красавец с парой-тройкой спутников. В лесу он держится как хозяин. Ему нравится, как искусно и мужественно бьется рыцарь, и, несмотря на то, что сам он почти не вооружен, юноша приходит на подмогу. Когда через некоторое время на место стычки въезжает княжеская дружина, дело почти решено. Александр Ярославич - разумеется, это был он - по-немецки приветствует рыцаря и приглашает его в город залечить раны, попутно цитируя Писание: "Блажен, кто положит душу за други своя".

Хотя завязка неправдоподобна и нелогична, мы проглатываем ее спокойно, потому что несчетное число раз видели в кино, как в лесу встречаются, сражаются и мирятся странствующие рыцари, злые (или благородные) разбойники и монархи, по разным причинам не прихватившие с собой корону. Традиция как-никак восходит к сэру Вальтеру Скотту. Сразу понятно, что, как и ближайшая по времени попытка снять русский исторический фильм с национальной идеей - "1612", делается она из материала западной подростковой авантюрной кинопопсы. Даже не из материала большого эпика, типа "Гладиатора", "Трои", "Царства Небесного" и т.п., где при всех исторических несообразностях выдерживается более серьезный и взрослый стиль.

Дальше развертывается второй слой фильма - шпионский. Магистр рыцарского ордена даже не изображает из себя некое дипломатическое лицо, он как бы частный визитер. А на самом деле фон Вельвен незамедлительно вступает в контакт с двумя боярами-предателями с тем, чтобы они нарисовали ему подробную карту новгородских земель и побережья Невы.

Но Александр - не тот человек, который может доверять чужеземцу. Он сразу же приставляет к нему постоянную слежку. Стоит "филеру" ненадолго упустить немца из виду, как об этом докладывается князю, и все бросаются на его поиски. У князя нет отдельной спецслужбы, он сам воплощает ее в себе. О том, что под домом боярина Романа есть лаз и некая подземная пещера, наши тоже знают и прямиком направляются туда. Опоздали совсем чуть-чуть - встреча уже состоялась, однако улики налицо. Хотя у нас все под контролем, Александр считает, что рыцаря надо немедленно выслать: "Рана у него пустяковая, погостил - и хватит". Чужой - по определению враг. Развитие этой шпионской линии даже неинтересно, оно абсолютно прямолинейно, и ливонский магистр заранее свою партию проиграл, потому что, как негр в анекдоте, он не может смешаться с нашей средой.

Третий слой - детективный, и он в свою очередь соединяет два плана: один - любовь и дружба, другой - внутренняя политика. Один из приближенных Александра, молодой чернобровый красавец Ратмир, отправляется сватать для своего князя невесту, Александру Брячиславну, дочь полоцкого князя. Естественно, он влюбляется в нее с первого взгляда, теряет покой и сон. Когда некто (чьи действия нам показывают, но лица этого человека не видно) совершает почти успешную попытку отравить Александра прямо на его свадьбе, подозрения сразу падают на Ратмира. Тот ведет себя и впрямь странновато, но такова уж природа любви и ревности. Тут даже Александр, заподозрив друга, проявляет не образцовые, а средние человеческие качества.

В авантюрном и шпионском слоях фильма Александр - живой бог. Он прост, храбр, искусен в бою, мудр, вежествен, знает по-немецки, умеренно религиозен, слит с родной средой, для него нет тайников ни в лесу, ни в городе, врага видит насквозь и может предсказать его действия на много шагов вперед. В детективном слое ему дозволяется совершить целый ряд ошибок, чтобы возникли неоднозначность и саспенс. Но в плане человеческих отношений целостность будет восстановлена. Друг Александра не может быть преступником, тем более что Ратмира любит сильная духом красавица Дарья и у них должно быть все хорошо.

Подоплека, конечно, в политике. Недоброжелателей в Новгороде у Александра достаточно. Во-первых, бояре, которые все время что-то "мутят". Показывая якобы новгородское общество, создатели фильма тем не менее подразумевают чисто авторитарное устройство. Что бояре "мутят", мог говорить Иван Грозный или Петр I, но в Новгороде XIII века князь был номинальным главой республики - его права ограничивались договором с городом, которому он приносил присягу, а также он командовал войском, основу которого составляла его собственная дружина. В фильме он, по сути, монарх, а все республиканские элементы - это "муть", это те, кто мешает ему мудро и справедливо править. Про вече почти даже не вспоминается. О том, чего же хотят бояре, проговаривается один из предателей: "Охоту имеем на западный манер жить". Другие недруги - купцы, которые хотят торговать со Швецией, а не ссориться с ней. Желание вроде понятное, но и оно звучит в фильме как готовность продать Родину с потрохами. Да еще некий юродивый Корнилий подстрекает их рэповыми прибаутками: "Я скажу вам, новгородцы, лучше князя - инородцы!" Мало того, что Корнилию платит Андреас фон Вельвен, у него и собственное имя римского происхождения.

Но это слишком жалкие фигуры, чтобы кто-то из них мог быть настоящим внутренним политическим врагом. Таким оказывается Дмитрий Ярославич, сын псковского князя, бежавшего к шведам после того, как его лишил княжества отец Александра. Дмитрий инсценировал целый спектакль, будто с одним ножом завалил живого медведя, чтобы понравиться Александру и его окружению и быть принятым в близкий круг, а затем отравить молодого князя. На самом деле, как потом выясняется, медведя смертельно ранили стрелой из лука, а царапины были поддельными. Заставляя магистра заниматься шпионажем и подкупом, княжича - втираться в доверие к противнику, чтобы его отравить, а идеального князя - руководить сыском, авторы фильма демонстрируют никак не сословное понимание общества XIII века, а целиком современное и демократическое - всю самую грязную, бесчестную и сопряженную с нелепым риском работу феодальная элита выполняет у них собственноручно.

Разоблачив истинную змею, прокравшуюся почти к самому сердцу, Александр говорит реабилитированному другу: "Кончилось детство, Ратмир. Враги кругом". Собственно, так было и раньше, но то были враги или внешние, или несопоставимые по рангу - теперь появился свой и равный.

Мы вплотную подошли к слою международной политики. Андреас фон Вельвен доставляет шведскому королю сообщение о том, что ему оказана честь с благословения папы римского совершить крестовый поход на Новгород. По контрасту с открытым пространством, яркостью красок и кипучей человеческой энергией двора Александра шведский двор изображен холодным, бесцветным, манерным и чванным. Король и его ярлы убеждены, что разгромить 23-летнего новгородского князя будет легко. Ливонский магистр старается разубедить их в этом.

Дмитрий бежит из новгородского плена - естественно, в Швецию. Ради того, чтобы разбить татар, он готов предать самое святое - православную веру - и принять католичество. При шведском дворе уже много лет находится его отец Ярослав, так и не нашедший удовлетворения на чужбине. Между ними происходит безрадостный разговор:

- Отец, меня приняли в рыцари.

- Тебя приняли в слуги рыцарей. Ты всегда останешься слугой.

Прямым текстом говорится, что русский не может стать своим на Западе - и подтверждается в диалоге Дмитрия с одним из шведов:

- На рыцарей не обижаются. Они из другого теста сделаны.

- Из какого такого другого? - удивляется псковский княжич.

- Этого не объяснить.

Совсем другое дело - монголы! Они, хоть лицом и одеждой сильно на нас не похожи, но и с юмором, и с тонким пониманием русских проблем. И отнимать православную веру ни у кого не собираются. Посланник Батыя, приехавший к Александру за данью, готов поручиться перед ханом своей головой, что новгородскому князю можно дать отсрочку: он не обманет и все заплатит. Вот только шведов разобьет. И монгол предлагает прекрасный тост:

- Выпьем за ваш народ.

3.

Когда идея "кругом враги", а "врага надо бить" определяет все элементы фильма 1938 года, мы понимаем, что за этим стояло. В 2008 году тоже можно перечислить некоторое количество политиков и политологов, уверяющих, что западный мир уже объявил крестовый поход против России и таковой вот-вот реально начнется. И, может быть, появление фильма с такой идеологией мобилизует народ на подвиг.

Но между двумя произведениями есть разница, видная невооруженным глазом. Там была создана эстетика, свойственная только тому фильму и никакому другому - она и сделала его явлением мирового искусства, а не пропагандистской агиткой. "Александр Невский" производит сильное впечатление и сейчас.

Запоздалый приквел "Александр. Невская битва" насквозь пропитан антизападным пафосом, но по форме имитирует самые заурядные жанровые образцы западного масскульта. Александр Ярославич, каким он вырисовывается из современных исследований, - потрясающе интересный герой, совершивший сложный и судьбоносный для русской истории выбор. Его биография насыщена поворотами и коллизиями, которые так и просятся на перо серьезному драматургу. Ну хотя бы это: князь только что спас Новгород от нападения шведов, а меньше чем через полгода ему отказывают в титуле князя новгородского - почему? Конечно, в "Невской битве" этого нет (и слава Богу: там все объяснялось бы кознями предателей и шпионов).

Позволю себе вообще не комментировать постановочную сторону и особенно финальные потуги снять мощную батальную сцену - в интернете на эту тему еще не "оттянулся" только ленивый.

Хотя... Может быть, вопреки собственной воле, режиссер снял Невскую битву такой, какой она по масштабу примерно и была. Пиратский рейд нескольких кораблей. В тумане их заметил дозорный и успел сообщить дружине. Самоуверенные норманны разбили лагерь на берегу, а наши подкрались в шесть утра и перерезали всех спящими. Особенно отличились шестеро, поименно упомянутые в "Житии Александра": Гаврило Олексич, Сбыслав Якунович, ловчий князя Яков, воевода Миша, Сава из младшей дружины и шестой - "из слуг Александра, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же от многих ран пал и так скончался". Пропаганда может говорить все, что угодно, а материальная база соврать не может.

"Александр. Невская битва". Россия, 2007. 150 мин.

Сценарий Владимира Вардунаса. Режиссер - Игорь Каленов. Оператор - Валерий Мартынов. Художник - Андрей Розин. Костюмы - Татьяны Патрахальцевой. В ролях: Антон Пампушный (князь Александр Ярославич), Светлана Башмакова (княжна Александра Брячиславна), Игорь Ботвин (Ратмир), Юлия Галкина (Дарья), Сергей Лысов (воевода Миша), Александр Орлов (Андреас фон Вельвен), Павел Трубинер (Дмитрий Ярославич), Богдан Ступка (князь Ярослав Владимирович), Андрей Федорцев (юродивый Корнилий), Дмитрий Быковский (Биргер Магнуссон).