Я вторю Арендт: чтобы предотвратить "моральный коллапс целой нации", нужно начать мыслить. Свободно и автономно.
Владимир Печерин оказывается не человеком, примеряющим на себя "романтическое сознание", а полной реализацией последнего – потому и текст о нем оказывается реконструкцией "романтического языка".
Балабанов делал двойную работу, одновременно показывая, где, в каких общественных норах, в каких головах, в каких словах, действиях, эмоциях живёт и прорывается наружу эта нечисть, и - как мы эти же прорывы видим и ими же, что хуже всего, восхищаемся.
Светлана Рейтер – один из лучших российских журналистов. В этом году она выдвинута на премию "ПолитПросвет" и попала в шорт-лист. Накануне окончательного решения жюри премии со Светланой Рейтер побеседовал Александр Морозов.
Чтобы из вечера ожидания превратиться в ожидаемый и долгожданный вечер, умному, тонкому, идеально выстроенному спектаклю Александра Гордона, как это ни парадоксально, не хватает хаоса, страсти, порыва, той самой снежной бури, что заметает сцену.
Рабочая версия наиболее значимых протестных событий 2012-2013 гг. — а мы рассчитываем ее уточнить и дополнить — сформирована, в первую очередь, для того, чтобы увидеть различные типы событий.
В эмигрантских кругах сегодня стала трафаретом фраза, что наша родина – русский язык. Не уверен, что это всегда так. Но в случае с Людмилой Коль - наверное.
Книга Владислава Отрошенко - разговор о природе художественного творчества и личности художника, о "тайной истории творений", который ведется не только литературоведом, но и художником, полагающимся еще и на свою художественную интуицию.
Атмосфера первых глав этой удивительной книги, вышедшей в серии "Подстрочник" – словно из зловеще-балаганной метафизики Булгакова. Ей бы, серии, называться "Палимпсест", тогда бы намного легче воспринимался общий контекст суконной эпохи, оригинальностью карательных органов особо не расцвеченный.
Москва в романе Рафеенко – столица империи, в которую герои попадают из Илиона, загробного мира, где они существуют в своей настоящей оболочке – персонажей древнегреческих мифов и литературных произведений.
Я пойду 6 мая просто потому, что я есть. Чтобы пройти сквозь этот тоннель, нам придется опираться не на наше политическое "мы", а на что-то более глубоко укорененное в человеке.
Книги петербургского доктора социологии Д.В. Иванова обычно на прилавках не залеживаются. Они отличаются редким ныне свойством – текущая ситуация анализируется с точки зрения перспективы, а не соответствия тому или иному историческому опыту.
Протесты, движуха после Болотной, сошли на нет. Рулившие не почувствовали, что людей надо как-то удерживать, заинтересовывать. Думали, что всё по инерции пойдёт, пять тысяч человек пришли на акцию, и теперь так будет всегда.
Фейсбук научил каждого делать то, что с таким совершенством делал Пелевин в 90-е. Если когда-то реальность казалась нам выдумкой Пелевина, то теперь Пелевин вынужден бежать за ней, чтобы не отстать.
"Долгая счастливая жизнь" претендует на то, чтобы быть актуальной картиной, являясь при этом современной. Может быть, из-за-того, что многие актуальные вопросы в России актуальны уже как сотни лет.
Человек склонен верить в лучшее будущее, и мы в него верили, порой сами того не осознавая, и при Брежневе, и при Ельцине. Путин единственный из всех правителей, который ясно и доходчиво показывает, что за горизонтом ничего нет.
Поэзия как сверхприродная субстанция не зависит от природных различий – национальных, возрастных, половых. Как ток, который течет в разных проводниках. Как дух, который веет, где и как хочет.
Милютин был действительно уникальной личностью. Наркомфин, председатель Малого Совнаркома, заместитель наркома просвещения, он оставил немало интереснейших воспоминаний о своей эпохе.
Пока развеселое кабаре рассказывает любимую режиссером историю упадка нравов и наступающего на пятки абсурда, сценография нотками легкой грусти напоминает об идущей на дно красоте, о булгаковской тоске и нежности.
Круглый стол "Русский исторический роман и проблема общественного выбора" в редакции "Русского журнала". Сегодня мы публикуем стенограмму этого заседания.
Вышел перевод первой части книги Мишеля де Серто "Изобретение повседневности". Мы публикуем главу из неопубликованной книги Александра Маркова о де Серто.
Этот фильм – гимн жизни. Гимн этим гениальным людям-инопланетянам, решающим задачи, которые, может быть, не дадут нам погибнуть. Гимн красоте и гармонии, которая все-таки существует.
предлагает свой топ-5 новинок гуманитарной литературы 2013 года.
Роман Брейсвелла – безжалостный по отношению к читателю текст об эрозии памяти. В нем звучат окончательные слова "литература фетиша" и "язык изощренного мазохизма", но это в финале, а в остальном герой монотонно перечисляет личные комплексы.
Два века спустя сама повседневность, окружавшая Джейн Остин, обыденные события ее жизни, становятся для нас интересны – потому что эта повседневность стала для нас чужой и непонятной.
Так ощущается нашим, пусть и больным, восточноукраинским сознанием: навсегда отказаться от русского, стать украинцем ― страшно, нельзя; отказаться от украинского ― не хочется, да и невозможно.
Возобновлением дискуссии о перестройке обществу предъявляется тезис: если лекарство (перестройка) убьет больного раком (Россию в ее сегодняшнем состоянии), то нужно как можно дольше поддерживать рак.
Развлекая своего инфантильного читателя "волшебными сказками", Мария Галина частенько напоминает ему о том, насколько сложны взаимоотношения между древними обычаями и личным счастьем.
В тот момент, когда от Пелевина ждали прорыва – безумного, необычного, можно даже неубедительного, но главное, нового, – он не нашёл ничего лучшего, как написать продолжение полюбившейся читателям книжки.
Работы Касперса можно рассматривать и издалека, и вблизи. В общем и в деталях. Оценивать форму или думать, как эта форма применяется.