Часть вводная

Маша, вся школа и людоед

Здесь, во вводной части, говоря о взаимоотношениях маленьких детей с социумом, мы постараемся понять, о каких взаимоотношениях может идти речь. То есть, есть ли у социума какой-нибудь особенный взгляд на детей, а у детей на социум. А может быть, речь идет о чисто механическом взаимодействии - есть, к примеру, среда и объект1.

На юридическом языке слово "дети" означает "несовершеннолетние"; то есть, ребенок - это не вступившее в свои права, незаконченное юридическое лицо.

К детям можно относиться как к маленьким, незаконченным взрослым, а можно - как к другим, не похожим на человека и непонятным. Разные культуры, и даже разные исторические фазы одной и той же культуры оба эти отношения демонстрируют. Средневековые изображения детей, даже младенцев, представляют собой уменьшенные копии взрослых. Возрождение научилось изображать на руках Мадонны настоящих младенцев, но на светских работах придворных живописцев высокородные инфанты остаются взрослыми карликами и в XVIII веке. Возможно, они и были такими: люди так смотрели на них, а они на себя - как в зеркало. Совсем маленький ребенок говорит о себе в третьем лице.

С другой стороны - "устами младенца глаголет истина" (ср. евангельское "Будьте, как дети, иначе не войти вам в Царствие Небесное"); традиционные представления о причастности младенцев высшему знанию, "настоящему миру", в котором все так просто и зримо, что и не различить сквозь туманы иллюзий, навеянные логикой взрослых. В этих фольклорных формулах слышны обмолвки о Золотом Веке (или о райских садах до "грехопадения"): вначале все хорошо, а потом портится. Таким образом, детям как бы приписывается другое качество, другой, нечеловеческий статус2. Они думают иначе, говорят на других, непонятных языках, их улыбка другое значит. (В гениальной книге "Мэри Поппинс" ловко находит форму миф о всезнании и таинственной инаковости младенцев, и четко указан трагический момент утраты этого качества - дети забывают все, что знали, и превращаются в маленьких сюсюкающих идиотов, похожих на взрослых, едва у них прорежется первый зуб.) Кстати, многие дети лет пяти-семи боятся младенцев, именно потому, что вроде и человек, а ближе посмотришь - не то. Оно тебя не понимает (а ты его), и явно замышляет опасное. Такое, что может оказаться разрушительным для твоей личности.

В современных школах детской психологии представлены параллельно: концепция "ребенка как маленького взрослого"3, "ребенка как tabula rasa" - беспомощного младенца, способного лишь повторять урок за воспитателями, и то не всегда удовлетворительно в силу врожденных дефектов, и, наконец, "ребенка как черный ящик" - "мы видим, что у ребенка есть внутренний мир, но то, что в нем творится, для нас закрыто". До начала эпохи психоанализа исследователи не обсуждали этих вопросов. У фрейдизма же на детство точка зрения прикладная: это время, когда комплексы закладываются в подсознании человека, чтобы оттуда управлять его волей. Поэтому взрослый не может помнить по-настоящему, как он был ребенком: в интересах укрепления комплексов его память об этом должна быть вытесненной. Отсюда "черный ящик": я категорически не помню себя ребенком, значит, и другого ребенка не смогу понять. (Есть ветвь психологической науки, у которой этот ящик полупрозрачный с двумя отделениями. В каждом взрослом живет ребенок, и в психотерапевтических занятиях с детьми врачу или исследователю очень важно не разбудить ребенка в себе. Иначе дети легко сговорятся, и у обитателя взрослого отделения никакого контроля над процессом не останется.)

Первый в мире Институт Детской Психопатологии основал в 1912 г. в Киеве русский медик Иван Алексеевич Сикорский, отец знаменитого авиаконструктора. На Сети его имя упоминают в основном в связи с тем, что он открыл причины заикания. В свое время он выступал экспертом в деле Бейлиса, и заключение дал невыгодное для обвиняемого. За это передовая интеллигенция отвернулась от Ивана Алексеевича. А он к тому же, будучи горячим поклонником поэзии Тараса Шевченко, утверждал, однако, что украинского языка отдельно от русского не существует, доказывал же это с помощью любопытной теории психологии языка. Всякому слову, он говорил, предшествует умственный образ или представление; так, "для русского ума или для русской мысли ДВОЕДУШНЫЙ человек - это человек с двойной душой; для немца zweiherzliche, oder zweizungige Mann, т. е. человек с двойным сердцем или двойным языком; для француза это homme double, faux, dissimule, т. е. двойной, фальшивый, притворный человек". Анализируя эти образы, предшествующие слову, Сикорский приходит к выводу, что русский и украинский языки слишком близки, чтобы их разделять, и всякое такое разделение будет искусственным.

Этимология слов в языке в большой степени случайная вещь, в силу многих заимствований, да и "двоедушный человек" сейчас не говорят. Но в применении к детскому словотворчеству идеи психологии языка, кажется, были бы очень уместны - потому, что оно совершается на глазах, а пресловутые мыслеобразы иногда появляются на бумаге, как Бяка-Закаляка Кусачая, и только потом называются словом.

До сих пор взрослые изучали детей не для того, чтобы лучше понять детей, а для того, чтобы больше узнать о взрослых. (Например: откуда берутся взрослые душевные болезни, как сделать так, чтобы ваши дети выросли успешными, как воспитать правильных членов общества взрослых, и возможно ли сделать это в детстве, или все равно с годами "гены возьмут свое".) Это естественно: людей всегда занимает то, что приложимо непосредственно к ним - как известно, исторические романы и фантастические рассказы из будущего на самом деле пишутся о настоящем. Вероятно, если бы у детей были свои ученые, они изучали бы взрослый социум исходя из своих насущных интересов, например: как следует действовать, чтобы в такое не превратиться. А если бы у детей были писатели, они, возможно, изображали бы иногда взаимодействие детей с социумом. Так это и происходит, потому что писатели у них есть.

Вот, например, как в сказке шестилетней Марины "Путешествие в желтые горы" представлены отношения ребенка ( Маша) и социума ( вся школа):

Ивдруг вся школа не исключая Маши обрасли перьями и взвились в воздух. Всей школе это не очень панравилось но Маша летела выше всех. Все сразу дагадалиси, и не стали спрашивать. Учитель географии не мог догнать Машу. Хотя их нес очень сильный ветер.

- Маша спустись в низ кричял учитель географии. Но Маша не хотела спускатся. Всю школу несло и наконец принесло.

- Вся школа обрадовалась что они прилетели в жолтые горы. они даже хотели законьчить пахот.

- Но Маша сказала что ей нравица в жолтых горах не смотря на то что там жывет людоед.

Социум, как видно, представляет собой инертную массу, которая противится всем интересным начинаниям, но в конце концов оказывается управляемой, и даже способной под грамотным руководством победить двух людоедов.

Этим мы завершаем вводную часть.

Часть актуальная

Далматинец Сережа и другие герои нашего времени

В этой части речь пойдет о резких переменах в общественной жизни последних лет и о том, как это сказывается на детях.

Однажды социум перевернулся, и из него посыпались дети

Гигантские изменения во всех сферах общественной и политической жизни в России за последние два десятка лет сильнейшим образом повлияли на судьбы миллионов детей и изменили само понимание "детства" в нашей стране.

В разные времена в разных культурах понятие "детства" определялось по-разному. На это, как мы уже говорили, влияло множество факторов. Не в последнюю очередь на восприятие детства детьми и взрослыми влияет доступ к экономическим и материальным благам. А количество детей в семье определяет, сколько времени родители посвящают детям, какие решения принимают относительно их воспитания, что, в свою очередь, отражается на социализации детей в обществе.

Начнем с последнего, с количества. Детей в России стало меньше. Если 1992 году их было 44,5 млн., то сегодня приблизительно 30-32 млн. "Приблизительно", потому что никто точно не знает, сколько у нас детей. Никто не может сказать, сколько в стране беспризорных - официально 700.000, неофициально 2 миллиона, а, может, быть четыре, как утверждают другие источники. Но одно понятно: с 1992 года Россия потеряла 12-14 млн. детей, и, даже по оптимистическому прогнозу, количество детей в нашей стране будет уменьшаться в среднем на 100 тыс. человек в год в течение следующих десяти лет. Причин тому несколько и они широко известны, основные: неуверенность родителей в завтрашнем дне, обнищание широких слоев населения, все возрастающая алкоголизация мужского, а теперь уже и женского населения, огромное количество абортов (мы делим первое место с Румынией), всеобщее уныние и безнадега.

Если о детях 70-80-х можно говорить, как о более-менее однородной социальной общности, то сегодня социальное и экономическое расслоение среди детей почти такое же огромное, как и среди современных взрослых. Но одно объединяет всех сегодняшних детей и отличает их от детей 70-80х - это беспрецедентное вторжение рекламных технологий, коммерческих образов в жизнь почти каждого ребенка. Даже дети-бомжи, практически исключенные из товаро-денежных отношений и промышляющие собиранием алюминиевых проводов и мелким воровством на станциях, и те мечтают о брэндовой продукции и о брэндовом образе жизни. Так они рассказывают друг другу.

Показательно изменение российского телевидения за последние два десятилетия. До конца восьмидесятых основная функция телевидения была образовательная и идеологическая: дети смотрели по телевизору фильмы про отважных пионеров, мультфильмы про дружных лесных зверей и учебные программы - много учебных программ (четвертый канал советского телевидения так и назывался - "Учебный"). Начиная же с 90-го года, когда коммунистическая риторика, к тому времени уже предельно формальная и выхолощенная, была окончательно отброшена, образовательная функция телевидения стала стремительно замещаться коммерческой, идеологическая же функция никуда не пропала. Дети конца восьмидесятых оказались в совершенно других условиях, чем их сверстники из прошлых лет. Перед ними был новый мир, с его непонятными даже для многих взрослых законами. Они, подобно Оле из сказки "Королевство Кривых Зеркал", как будто сами попали в другой мир, но не понарошку, не по-сказочному, а взаправду и надолго. И не Оля изменила это Королевство, а Королевство переварило и Олю, и Яло, и всех остальных.

Какие же они, российские дети? О чем они думают, чего вообще хотят? Давайте посмотрим.

Сережа

Блеклое сиреневое утро. Суббота. Только что продравшие глаза граждане лениво выползают из подъездов и медленно бредут кто куда. Огромный безрукий инвалид с мутным взглядом под сросшимися сплошной дугой бровями монотонно идет в гастроном за "опохмелином". В правой культе пакет с логотипом торговой сети "Седьмой Континент". Слева в кустах сдавленно скулит собачонка, инвалид медленно поворачивают тяжелую, будто ржавую трехтонную крейсерскую пушку, голову и выстреливает в застрявшую в строительном мусоре собаку злобным матом, и тут же спотыкается об бордюр. Долго и вязко матерится, поднимается, ловит культей улетающий пакет, отряхивается и уходит. Собака приглушенно лает и убегает.

На детской площадке около подъезда сосредоточенно копаются в песочнице несколько детей, рядом две мамаши уединились в разных концах скамейки: одна монотонно жмет на одну и ту же кнопку мобильного телефона - играет в игру, другая спокойно заполняет пустые клетки очередного сканворда в дамском журнале.

И вот из подъезда стремительно выбегает Сережа, сразу на детской площадке начинается оживленное движение: Сережа то лепит песочные кубики с одним мальчиком, то играет в самолетик с другим. Но бегает он как-то странно - почему-то все время норовит высунуть язык и опуститься на четвереньки. Вот он играет с моей дочкой.

- Сколько тебе лет? - спрашиваю его.

- Шесть! И я отличный щенок-далматинец, купите меня!

Сережа считает, что он храбрый щенок из популярного американского мультфильма "101 далматинец". Что бы он ни делал, он постоянно соотносит свое поведение с героем любимого мультфильма. "А как бы поступил в этой ситуации щенок-далматинец, а что бы он сказал?" На свое имя Сережа откликается не сразу и нехотя бредет домой, на спине его курточки нашивка из любимого мультфильма.

Каждый новый диснеевский мультфильм - это не просто рисованное кино, но и целая империя товаров и услуг, выпущеннных под одним товарным знаком. Предметы с символикой из любимого мультфильма помогают детям переживать особенно запомнившиеся сцены вновь и вновь. Я встречал Сережу несколько раз - он всегда ходит в рубашках и куртках с символикой любимого мультфильма. Влияние кассовых мультфильмов на детей и на их будущую жизнь колоссально: бывает, что огромное желание ребенка отождествлять себя с любимыми героями приводит к временному кризису идентичности, а привычка воспринимать любой товар, помеченный логотипом из мультфильма, как родной, делает детей уязвимыми для рекламных бомбежек в будущем.

Витя

Витя отрывисто здоровается и сразу же бежит к компьютеру. Другие дети что-то радостно рассказывают ему: про только что родившихся котят, про новые лыжи. Витя рассеянно слушает их и не слышит - все его внимание сосредоточено на другом. Витя проверяет все возможные папки, находит все возможные игры и начинает в них играть. Так Витя делает каждый раз, когда приходит к кому-нибудь в гости. Конечно, если компьютер включен.

Любой разговор Витя обязательно переводит на обсуждение компьютерных игр или их героев. Ему девять лет, но он уже убил десятки тысяч монстров, пролетел три раза до Альфа Центавры и обратно, сотни раз объехал Землю на быстром джипе. Виртуально. По ночам Вите снятся кровавые сцены расправы на Марсе. "Он кричит и стреляет во сне," - жалуется его младший брат, тоже игрок, правда, начинающий. Витины родители считают, что это нормально, "возраст такой", "мальчик учится обращаться с компьютером, узнает, как работают программы".

Компьютерные игры появились относительно недавно - лет двадцать назад, но литературы, в которой описывают степени и разновидности игровых зависимостей, вышло уже немало. Чему учат ребенка компьютерные игры, в особенности симуляторы и "стрелялки"? Прежде всего, они приучают его к себе, как наркотики. Дети играют в новые игры или слегка измененые версии старых. Штурмуют одни и те же, или очень похожие, уровни из раза в раз. И тупеют от множественных повторений.

Алина

Две восьмилетние девочки в разноцветных платьицах и белых бантах играют на детской площадке в "дочки-матери". На скамейке разбросаны платья для кукол, всякие застежки, заколки, кукольные туфельки уже почти потерялись в траве. Девочки сердятся, ругаются: белобрысые кукольные волосы никак не хотят расчесываться, на кукольные губки не ложится мамина помада, миниатюрная сумочка все время слетает с кукольного плечика, а туфельки, как мы уже знаем, почти потерялись. Девочки суетятся и спорят друг с другом из-за нарядов, каких-то прищепок. Одна из девочек рассерженно швыряет куклу на землю, но тут же поднимает и бережно кладет на место.

Алина сидит на скамейке напротив и сосредоточенно читает журнал "Cosmopolitan". Вся эта мышиная возня вокруг кукол, помады и прищепок нисколько ее не трогает. Ее внимание полностью захвачено журналом. Алина всего на три года старше девочек, в мае ей исполнилось 10, но разница между ней и теми, кто суетится на другой стороне площадки - огромна.

Алина одета по последней моде: кремовые туфельки, короткая вельветовая юбка и вельветовая же курточка. Алина выглядит и ведет себя намного старше своего возраста. Если бы она не была нашей соседкой по подъезду, я бы подумал, что она намного старше. Но нет, ей только десять.

Что же заставляет российских девочек, подобных Алине, вслед за своими западными сверстницами, по сути, отказываться от своего детства и перенимать привычки и схемы поведения взрослых? Американская журналистка Alissa Quart в книге "Branded - the buying and selling of teenagers", отвечая на этот вопрос, рассказывает, что сегодняшние дети находятся в безостановочном водовороте рекламы, новостей из мира моды, которые настолько заполняют их сознание, что они уже с раннего возраста приучены следить и следовать за глянцевыми образцами. И не знают как можно иначе. Многим девочкам их детские тела кажутся несовершенными, потому что не соответствуют модным стандартам. Так, в Соединенных Штатах ежегодно проводится около ста тысяч пластических операций среди детей до 18 лет, самые распространенные: изменение формы носа, липосакция, увеличение грудей.

Стремление "переделать свое тело" передавалось детям и в другие времена, например, как рассказывает историк Joan Jacobs Brumberg в книге "The Body Project: An Intimate History of American Girls", девочки в викторианской Англии с самого раннего возраста носили корсеты не только, чтобы сохранить девственность, но и для придания фигуре более модной по тем временам формы.

Но никогда раньше дети не презирали так сильно свои детские тела, никогда так не стремились исправить, подкрасить, модифицировать их, чтобы придать им наиболее коммерчески успешную форму.

Часть заключительная

Где искать карандаш

Детство - хитрая тема. Заглядываешь внутрь себя - да, вот таким я был смешным человечком: это любил, а это не любил, вот об этом думал, когда мне было шесть, лет, а об этом еще и знать не знал. А может, уже знал? А может, все, что я вспоминаю о себе шестилетнем - это всего лишь мои взрослые представления о том, каким я должен был быть? Ребенок ускользает, ребенок прячется, взрослый думает, что поймал ребенка в сетку вещания спутникового телевидения или на коммерческий крючок, а ребенок улыбнется и на все недоуменные вопросы ответит :

- А где речка?

- Гуси выпили.

- А где гуси?

- Улетели в теплые края.

- А где теплые края?

- Карандашом зачеркнули.

- А где карандаш?

- В метро потерялся.

- А где метро?

- Под землю убежало.

- А где земля?

- А Земля у тебя в блокноте нарисована!

Примечания:

1

Отношения взрослого с социумом фольклор, как известно, представляет в виде взаимодействия субъекта со средой или стихией, как в:

Гудит, как улей,
Родной завод,
А нам-то х*ли,
Е*ись он в рот!

2

О новорожденном в народе говорили "Бог дал", и это представление о том, откуда берутся дети, сохранилось по сей день. Так, Е.Г. рассказывала: У знакомой парикмахерши родился сын, назвали Богданом. Я поздравила, говорю - такое редкое имя. - "Ну, - отвечала мать, - ведь нам-то его уж точно Бог послал," - "Как так?" - "А мы и презерватив использовали, и таблетки, а он все равно."

3 А.К. решила прослушать курс психологии. После нескольких лекций на вопрос о том, какова же современная точка зрения на детскую психологию, она отвечала: - Современная точка зрения на детскую психологию заключается в том, что детей не существует.