"Русский журнал": 20 ноября президент Владимир Путин принял участие в сборе руководящего состава Вооруженных сил, в ходе которого, в частности, заявил, что "ядерные силы России должны быть способны нанести быстрый ответ любому агрессору". Почему это заявление прозвучало именно сейчас и как оно связано с проблемой моратория на Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ)?

Анатолий Цыганок: Это заявление Владимира Путина связано с тем, что Россия и НАТО по-разному понимают принципы безопасности в Европе. Запад неадекватно расценивает угрозы, исходящие от России, которые существуют в реальности. Поэтому доминирует мнение, что гарантом европейской безопасности является исключительно НАТО. И когда в Европе говорят о том, что Россия объявила мораторий на договор ДОВСЕ, то этот сюжет высвечивается только в одном аспекте - как противодействие НАТО.

Путаница понятий заключается не только в самом ДОВСЕ как возможном инструменте защиты от различных угроз. Для России первостепенное значение имеют и многие другие вопросы. Например, Россия только что, буквально в этом году, начала выстраивать для себя проблематику оценки Северного Ледовитого океана. У России до сих пор не решены проблемы рыболовства со Швецией. Россия никак не согласится с тем, что НАТО обеспечивает безопасность в Ираке. Россия также не согласна с тем, что НАТО обеспечивает безопасность России в Северном Ледовитом океане. Единственное, что есть общего у России и НАТО в смысле совместного предупреждения угроз, - это Афганистан.

Если говорить о словах Путина по поводу ядерных сил - действительно, такой вопрос поставлен. Это значит только, что Путин, как президент Российской Федерации, предупреждает о том, что ядерные силы должны поддерживаться в состоянии постоянной готовности. А если НАТО все-таки решится на какие-нибудь действия, Россия просто должна дать ответ. Россия должна быть готова.

Хотя это не говорит о том, что НАТО и Россия по-разному понимают проблему безопасности. Этими словами Россия пытается сказать, что НАТО не понимает ее обеспокоенности и того, что Россия совсем не настроена на конфронтацию с НАТО. И решение России о моратории на ДОВСЕ, на весь блок взаимосвязанных документов, начиная с Ташкентских договоренностей, совсем не означает, что Россия считает ДОВСЕ неправильным инструментом.

РЖ: Получается, что у России нет других ресурсов, кроме угрозы ядерной войны?

А.Ц.: Нет, я так не считаю. Проблема заключается преимущественно в неправильной риторике, которую использует наша журналистика, в том числе и я. Все рассуждения обычно сводятся к вопросу, нужно или нет пугать НАТО. Например, буквально два дня назад были разговоры с Белоруссией о поставке ДОВСЕ. Зачем они были нужны? Это было совсем не нужно.

Путин говорит только о том, что наши силы находятся в достаточно подготовленном состоянии. Больше он ни о чем не говорит и ничего не имеет в виду. Мы совершенно не пугаем их нашей техникой. Да и о чем говорить, если наша ракета, которая сейчас находится в шахте, обладает радиусом действия в десять тысяч километров.

Нам совсем не нужно выдвигать Запад к своим границам. Во-первых, Россия заинтересована в повышении уровня своей безопасности. Латвия, Литва, Эстония должны были подписать договор ДОВСЕ, когда уточнялись взаимоотношения между тем договором и НАТО. Это первое, о чем постоянно говорит Россия. Во-вторых, Россия говорит о том, что балтийские страны должны быть хоть под каким-то контролем. В чем страны Запада, конечно, не заинтересованы. И в-третьих, пока западные страны не начнут рассматривать условия своего вступления в договор, Россия не допустит на свою территорию иностранные военные делегации.

РЖ: То есть с ядерной угрозой данная ситуация никак не связана?

А.Ц.: Конечно, нет. Заявление Путина о необходимости держать ядерные силы наготове совершенно не говорит о том, что НАТО является нашим противником. Кстати, и НАТО пока не рассматривает Россию как противника. Если послушать наших должностных лиц, то они всегда говорят о том, что мы не считаем друг друга противниками. Но разговоры об этом надо вести. И разговор надо вести буквально в то время, когда изменяется ситуация и в России, и в США, чтобы с обновленными подходами и с обновленными лидерами по-новому подойти к решению проблемы безопасности.

РЖ: Можно ли говорить о том, что своим высказыванием Путин снял риторическое вето с формулировки "угроза ядерной войны"? Ведь даже в СССР эта формулировка не использовалась.

А.Ц.: В Советском Союзе угроза ядерной войны использовалась практически постоянно. Давайте вспомним хотя бы Карибский кризис 1962 года. Кстати сказать, и со стороны НАТО, и со стороны СССР было очень много "ядерных" угроз. Но сегодня ситуация поменялась, хотя мы никак не хотим этого понять. Мы никак не можем понять, что сегодня и у России, и у НАТО другие соседи.

Но ни НАТО, ни Россия никогда не говорят об "угрозе ядерной войны". Причина просто в недопонимании, но как таковой угрозы нет и не было. Обычно говорится о том, что у нас порушены экономические связи, есть какие-то претензии друг к другу. Но это не так. Это просто стереотип. У нас нормальные связи, в том числе экономические, взаимоотношения сторон в целом нормальные. И говорить об угрозе войны, тем более ядерной, нет никаких оснований.

Беседовала Любовь Ульянова