Одно из определений, данное, в частности, в словаре иностранных слов, рассматривает "политику" как "искусство управлением государства". Как "деятельность общественных классов, партий, групп, определяемая их интересами и целями". Как "деятельность органов государственной власти и государственного управления, выражающая социально-экономическую природу данного общества".

Так вот, если под деятельностью государственных органов в современной России подразумевать возобладавшие интересы одной общественной группы над интересами другой, то их противостояние и видятся мне не иначе, как борьбой в утверждении своих собственных представлений о государственном устройстве России. В чем, собственно и выражается социально-экономическая природа современного российского общества. Где "глубинное содержание положений Основного закона обеспечивает единообразное понимание Конституции" (В.Путин).

Однако если действующий президент, к примеру, видит целесообразность Конституции РФ в "определении рамок и ограничений, связанных как раз с соблюдением принципов демократии", то его оппоненты, в том числе и претенденты на должность, эти рамки считают слишком зауженными, заточенными на вертикаль. Видимо, полагая, что там, где глубина, там есть место разнообразию.

В этом смысле борьба оппозиционно настроенных друг к другу сил есть проявление не столько противоборства за власть, сколько за саму возможность быть во власти. Претензия на способность реализовать через властные институты свою модель порядка в России. С той лишь разницей, что одна группа уже овладела государством, его аппаратом управления и борется за удержание оного. Тогда как другая группа только лишь стремится во властные (государственные) органы, с тем чтобы расширить рамки ограничений, "связанной... демократии".

Условно я бы разделил эти группы на "центробежные" (правом заряженные) и "центростремительные" (целью заданные). Априори они должны бы стремиться к открытому взаимодействию, к публичному выяснению отношений друг с другом. Они и вынуждены, к примеру, апеллировать к обществу, с тем чтобы либо остаться у руля управления государством в настоящем, либо стать у штурвала государства с новыми силами в будущем.

Общество лишено возможности публично лицезреть их взаимоотношения. Хотя вот эта публичность, как я говорил, и должна была бы способствовать умиротворению идейных противников, сделать их союзниками в укреплении основ государственности... Кои, положа руку на сердце, размыты. "Народовластие" - партийное. "Разделение" властей - ранжировано. "Федеративность" - унифицирована... Так и хочется в сердцах заорать: "Держите вора"!

Коррумпированность чиновников, теневая экономика, "апофигей" монополистического капитализма, государственнического "изма", себя единственно представляющего во власти (олигархия - слияние бизнеса и власти) трансформировали, таким образом, центростремительное "благо" во вред государству - во "благо" центробежное.

Игра на параллельных курсах превратила обе группы в могильщиков государства, в заложников "блага абсолютного". Лобовое столкновение между ними, как пить дать, неизбежно. Оно предопределено дорожной разметкой. Более того, этот процесс объективный. В нем нет ведущих, нет ведомых. Нет заговорщиков ни внутри, ни снаружи. Государство начало пожирать самое себя, своих отпрысков. Поочередно. "И последние станут первыми...".

Есть украинская байка на эту тему. Она, правда, не о глупости, а о жадности. Скупой, если помните, платит дважды. Приходит кум Микола к куму Петру. Смотрит, а тот сидит за столом и ест подгнившие яблоки. Жует их и плачет. "Петро, - спрашивает кум кума, - что случилось?" "Да вот", - показывает Петро на яблоки. А потом сам себе: "Бачилы очи що купувалы, йижте тепер".

Казалось бы, ошибся, купил по дешевке подгнивших яблок. Есть-то их зачем?

Так и в нашем случае. Оппозиционность одной из групп представляется нам борьбой с государством. Отрицание оппозиции - борьбой в интересах государства. Между тем политикой, в классическом понимании этого слова, искусным управлением в России не пахнет. Разве что гнилью. Она умирает, оплодотворяя заодно революцию.

Еще Н.Бердяев в своих антитезах писал о России как о взаимоисключающей себя сущности: она безгосударственная, самая анархическая страна в мире. И в то же время самая государственная и самая бюрократическая страна. Самая нешовинистическая. И в то же время самая националистическая страна в мире. Страна богоносная, где русский атеизм сам религиозен. Страна безграничной свободы духа. Но и страна неслыханного сервилизма и жуткой покорности. "Русская душа ушиблена ширью, - сетовал Бердяев, - она не видит границ, и эта безгранность не освобождает, а порабощает ее".

Однако не только "самость", но и "ветхость" порабощает страну. Прошлое накрепко связало себя с настоящим, будущее пленяет собой. Прошлое - и крест, и кандалы России. Здесь уж не до аналогий с предвоенной Германией. Впору проводить параллели с дореволюционной империей. В столыпинской Думе диалога так и не получилось. Оттого, быть может, "разговоры" товарищей выплеснулись на... рожу. В путинской Думе товарищи пока еще заседают. Вот только господ демократов там уже нет. Вытеснены наружу.

Политика, как уже говорилось выше, - "дама публичная", в искусствах искушенная. Если же в ней нет этого откровения, то и нет ее в государстве. А раз так, борьба за власть в стране с неизбежностью диалектики превращается в свою противоположность - в рэкет по отношению к самому государству, в обоюдно зависимую, повязанную на крови борьбу группировок.

Это рыба гниет с головы. Человек загибается с ног. Чтоб, к примеру, избавиться от соплей, ноги помещают в тепличные условия. Российский же народ в ногах правды не чует, прав не имеет. Между властью и гражданином в России огромадная пропасть взаимного недоверия. Отмена нижнего порога явки на выборы, как и сама "явка", - наглядная тому демонстрация. На наших глазах между субъектами права рвутся опосредованные связи, мостки сотворчества и сополитики. Сплошь сопли. Всеобщее, равное и прямое избирательное право гражданам России Конституцией не гарантировано. Стало быть, чем больше зияющая между обществом и государством дыра, тем меньше они друг от друга и зависят. Сами по себе суверенны.

Есть ли в том вина государства? Лишь отчасти, ибо пропасть досталась ему от политиков прошлого.

Есть ли в том вина правящей партии? Лишь в той степени, в которой она сама является заложником системы государственной власти.

Есть ли в том вина оппозиции? Лишь постольку, поскольку она защищает то, что представляет серьезную опасность для всех.

Неправовое государство - общая на наши дома чума.