Вполне ожидаемое избрание премьер-министром Японии Синдзо Абэ (Shinzo Abe) может оказаться поворотным пунктом для политики всего Тихоокеанского региона, включая и такие страны, как Индия и Австралия. И здесь достаточно важно определить приоритеты российской внешней политики, поскольку политика поддержания status quo в отношениях с Японией все больше демонстрирует свою нежизнеспособность.

Политическая биография Синдзо Абэ достаточно интересна, поскольку она демонстрирует стремление завершить эпоху "скромной" Японии, покончить с послевоенным наследием. Синдзо Абэ не только "принц", ревнитель японских традиций, но и преемник политической программы, направленной на достаточно жесткое отстаивание японских интересов во всем мире (особенно отчетливо это проявилось в его роли в деле японских граждан, захваченных северокорейскими спецслужбами). Внук Нобосуке Киши (Nobusuke Kishi), высокопоставленного чиновника, задержанного американскими войсками в качестве военного преступника (правда, так и не осужденного) и ставшего затем премьер-министром, и сын министра иностранных дел Японии Шинтаро Абэ (Shintaro Abe), новоизбранный премьер, несомненно, продолжит курс своего предшественника Дзюнъитиро Коидзуми, однако отбросит, по всей вероятности, "вольности" последнего. Как же может выглядеть это продолжение?

Несмотря на то что Японии, несомненно, предстоит решать проблемы внешнего долга, по мнению экспертов, экономика не будет центральным направлением политики Абэ. Что бы там ни говорили, в условиях современного капитализма от чересчур большого внешнего долга еще никто не умирал. Гораздо более значимы интенции Абэ в сфере конституционного строительства и внешней политики.

Эти интенции связаны с изменением "поколенческого" характера, во многом аналогичным тем трансформациям, что уже осуществились в Германии. Поколение "покаяния" уходит с политической арены. Японцы не могут не признавать, что политическая диспозиция, в которой страна находится в течение достаточно долгого времени, является следствием навязанных после Второй мировой войны условий. Япония, как и Германия, в лице своих политических лидеров готова сказать: "Хватит извиняться, мы уже достаточно извинились". Но если в Германии этот процесс прошел достаточно мягко, то в Японии он только начинается (вспомним хотя бы о посещениях Дзюньитиро Коидзуми храма Ясукуни, посвященном японским военным, павшим во время различных войн, и недовольстве Китае, спровоцированном этими, казалось бы, безобидными мероприятиями). Новый премьер готов сместить ось дискуссий - и от отдания "долга памяти" перейти к самоутверждению Японии, которое не может не вызывать тревоги у всех ее более или менее отдаленных соседей.

Основания для такого самоутверждения кроются, прежде всего, в выраженной ориентации на США. Синдзо Абэ, выпускник University of Southern California и специалист по политическим наукам, унаследовал от своего деда курс, некогда казавшийся японцам невообразимым: "идти на тесное сотрудничество с США вовсе не значит становиться вассалом заокеанского соседа". Напротив, только союзнические отношения с США позволяют Японии надеяться на восстановление статуса суверенного государства на международной арене. Это вполне здравая мысль - в конце концов, антимилитаристская (и унизительная для достоинства многих японцев) конституция 1945 года была принята под непосредственным нажимом американцев. Следовательно, и пересмотр конституции может быть реализован только во взаимодействии с ними. Гораздо проще использовать такого конкурента, как США, чем вступать во фронтальную борьбу с ним.

Ревизия конституции, формирование полноценной армии, создание "Совета национальной безопасности" по модели аналогичной американской структуры - вот основные направления программы Абэ. Экономика, как заметили критики его книги Towards a Beautiful Country ("По направлению к прекрасной стране", 2006), явно не конек нового премьера, позиция которого четко сближается со всевозможными вариантами представления рыночной экономики как наиболее естественной.

Возвращение Японии в качестве важнейшего внешнеполитического агента (в том числе с участием в Совете Безопасности ООН), конечно, не означает возвращения к "имперской" Японии. Однако для России в данном случае опаснее всего не замечать возможности упрочения курса Японии в отношении "северных территорий". Проблема не в том, как не допустить эскалации вялотекущего послевоенного конфликта или "мира на ножах", а как решить его свою пользу, закрыв вопрос о Курилах и Сахалине раз и навсегда. Официальные заявления наводят на мысль, что никаких шагов в этом направлении не предполагается. Новый премьер-министр Японии, дескать, не только не проповедует антирусских взглядов, но и заинтересован в более тесном сближении с Россией. Это, несомненно, так, однако такое сближение, если развить эту мысль, возможно только после положительного для Японии решения проблемы "северных территорий". Как только Япония перестанет извиняться, отказ от Курил и Сахалина будет для нее равняться повторной капитуляции.

Попытка российской стороны заморозить проблему навечно грозит не только сохранением рисков. Она также ставит Россию в зависимость от стратегических решений Японии и ее могущественных партнеров. Единственная возможность "не плестись в хвосте" для России могла бы обнаружиться только в том случае, если бы удалось использовать достаточно распространенное недоверие в странах Тихоокеанского региона к националистической и "традиционной" Японии. Вместо политики в стиле "все нормально, ничего не произошло" России стоило бы разработать стратегию наступления, в контексте которой претензии к России по вопросу Курил и Сахалина удалось бы включить в общую внешнеполитическую программу нового японского правительства, то есть в программу, которое может собрать рекордное количество критиков во всем мире. Необходимо показать, что эти претензии лишь элемент возрождающейся квазиимперской Японии, от которой никто не будет в восторге. Иначе говоря, в момент неопределенности, когда новый премьер еще не успел успокоить всех своей "адекватностью" и "миролюбием", вполне возможно переиграть ситуацию в свою пользу, если перейти в атаку и отчетливо заявить: Россия, как и многие другие страны, обеспокоена растущими амбициями Японии в военной области.

Если бы сейчас удалось консолидировать подспудные страхи и вялое недовольство Японией (в том числе в Китае и Корее), выступить в качестве лидера подобной коалиции, направленной, естественно, не против Японии, а против определенного ее внешнеполитического курса, предполагающего пересмотр итогов Второй мировой войны, вопрос с "северными территориями" можно было бы решить раз и навсегда, а не занимать позицию неведения и постоянного оправдания. Именно Япония сейчас может перейти границу, после чего ей придется снова оправдываться.

Нетрудно догадаться, что вряд ли что-то будет сделано в этом направлении - частично из-за риска, а частично из-за прогрессирующей неспособности России предлагать внятные внешнеполитические решения. Несомненно, Китай и китайцы помнят об империалистической Японии, однако Япония последние годы достаточно активно работает над включением отдельных областей Китая в свою экономическую орбиту. Так, северокитайский Далань стал не только международным курортом, но и центром японского аутсорсинга. Огромное количество китайцев тесно связано экономическими узами с Японией, поэтому сыграть на этом поле будет не так-то просто. Синдзо Абэ достаточно ясно придерживается позиции, согласно которой история должна быть отдана историкам; Япония, как и другие империи, совершила много ошибок, но теперь эти ошибки являются предметом разве что научного интереса, поскольку существующие экономические и политические связи гораздо сильнее "старых дел".

Коммуникация с Китаем, а также с Индией, где Абэ уже сравнивают с Радживом Ганди и считают его избрание весьма перспективным для развития индо-японской дружбы, может при удачном для Японии развитии событий составить "бэкграунд" для решения "проблемы северных территорий", то есть для "возвращения захваченных земель". Это будет означать не только проигрыш России, но и, что еще более существенно, ее исключение в качестве влиятельного политического агента из огромной сферы международных отношений. Пока еще шанс не упущен. Вопрос Курил и Сахалина не может решаться путем сбрасывания ответственности на мифических "историков", поскольку сама постановка вопроса в этой плоскости, выгодная Японии, показывает невозможность провести границу между тем, что уже стало историей, и тем, что все еще остается в современности.