Этот поезд в огне,
И нам не на что больше жать.
Этот поезд в огне,
И нам некуда больше бежать.
Эта земля была нашей,
Пока мы не увязли в борьбе,
Она умрет, если будет ничьей, -
Пора вернуть эту землю себе.
"Поезд в огне"
(муз. и сл. Б.Гребенщикова)

У меня недавно с моим другом Никитой Алексеевым произошел диспут на одной приватной вечеринке. И разногласия наши не относились к области эстетики, но носили, скорее, социально-психологический характер. Речь шла о возможной судьбе знаменитого дома Наркомфина. Вопрос о том, является ли данная постройка безусловным шедевром архитектуры ХХ века, даже не обсуждался, а Моисей Гинзбург по умолчанию признавался великим архитектором. Однако вопрос о дальнейшем использовании этого удивительного, но впавшего в запустение здания возбудил среди нас серьезные прения. Не буду пороть отсебятины, тем более что свою точку зрения Никита высказал в Русском Журнале:

"Не очень ясно, как его использовать. Захочет ли кто-то жить в однокомнатных квартирках, даже не в квартирках, а крохотных "жилых ячейках" без кухни и душа, коллективно питаться в столовой, коллективно мыться в бане? Сомневаюсь. Устроить студенческое общежитие? Боюсь, даже нищие студенты не будут счастливы. Сдавать задорого очень продвинутым представителям upper middle class, для которых было бы престижно поселиться в творении Гинзбурга, признанного одним из величайших зодчих ХХ века? А много таких наберется?" (Никита Алексеев. В Москве строят "Россию". РЖ от 20.04.06).

Я-то как раз почему-то уверен в том, что народу, готового жить в небольшом, но идеально организованном пространстве в самом центре Москвы, найдется много. Я лично знаю довольно много амбициозных людей, которых не испугает отсутствие кухни, поскольку предпочитают общественное питание и пиццу на дом. Социальный проект Гинзбурга, направленный на окончательное и бесповоротное изничтожение мещанского быта, сегодня в общих чертах реализован. В Москве, как и в Кельне, Токио, Париже и Нью-Йорке, появился весьма широкий слой мобильных профессионалов, которые в любой момент готовы сорваться с места и поэтому предпочитают жить в наемных квартирах и особо не обрастать лишним имуществом. Мне лично, как и Никите, такой образ жизни как-то совсем не по душе. Тем не менее я настаиваю на том, что в конструктивистской архитектуре не было того слишком большого привкуса утопии, о котором принято говорить. Тем более что Гинзбург, собственно говоря, и рассчитывал на спецов Наркомфина, то есть на тот самый раннесоветский "мидлкласс". И не его вина, что он слишком буквально сформулировал социальный заказ. И не учел того, что выстраивалась такая пирамида власти, которая подразумевала существование людей "равнее всех"; каждый всеми силами держался за тот клочок жилплощади, который ему достался. А употреблять что-либо в пищу в советских столовых было сложно и опасно для жизни. Поэтому идеально просчитанная конструктивистская машина для жизни и превратилась в коммунальную помойку.

Что же касается утопии, то я настаиваю на том, что бесконечное и патетическое строительство VIP-жилья в современной Москве само по себе является весьма зловредной утопией. Причем утопией, судя по всему, весьма прибыльной. Супер-пупер квартиры покупают, но почти не живут в них, в то время как бесчисленное количество людей готовы снять "однушку" за любые деньги. Но такие - реальные - деньги риелторов и девелоперов точно не интересуют, поэтому и возникают опасения насчет судьбы конструктивистской классики.

Конечно, это как бы и не мое дело - производить экономический анализ. У меня узкая специализация на форме и содержании, но штука в том, что для Моисея Гинзбурга вычищенная от всяких признаков эстетики социальная функция архитектуры и была воплощением его представлений о красоте. "Коридоров-галерей на весь дом всего два. Одни обитатели попадают в свои жилые комнаты, спускаясь из крохотных прихожих площадью в 1,68 кв. м вниз по лестнице, другие - поднимаясь наверх. Квартиры-соты (на "новоязе" конца 1920-х - "ячейки) притерты друг к другу плотно, как части конструктора "Лего". В жилом доме нового типа, который Наркомат финансов взялся строить в 1928 году, не было, наверное, ни метра "неполезного" пространства" (Наталья Давыдова. "Слава и нищета русского авангарда". "Известия" от 14.04.06). Одно для меня непонятно - большинство журналистов, которые описывают состояние конструктивистских построек, делают это так, как будто живут на Рублевском шоссе, незримо соотнося свои описания конструктивисткой классики с роскошеством олигархических вилл, при том, что папарацци в таких местах как-то не водятся. Платят нашему брату мало, отчего и возникает вся эта воспаленная завороженность эстетикой роскоши.

Однако внимательный наблюдатель не может не отметить того неопровержимого факта, что война домов до победного конца имеет отчетливо идеологический характер. "В одной яме оказались долго враждовавшие стили и их апологеты, хоронившие друг друга за милую душу. Поворот вполне объясним. Бульдозер - лучший примиритель. Сносят сейчас всех, и вовсе не по стилистическим критериям" (Андрей Субботин. "Бесценно! - прошлый век". "Газета.RU" от 18.04.06). И тут даже ненавистный некогда сталинский стиль вызывает вполне положительные чувства: "Феномен высоток в том, что в итоге все же вышли доминанты города, гармонично "вырастающие" из горизонта (не чета недавно построенным небоскребам, смотрящимся в московском ландшафте как дебилы-второгодники среди низкорослых первоклашек)" (Андрей Субботин. Там же). Более того, даже планомерное изничтожение тупой и нелепой хрущевско-брежневской архитектуры и то вызывает какие-то неприятные чувства. Сергей Соловьев, рассуждая о сносе таких прекрасных образцов, как "Интурист", "Минск", "Россия", делает такое печальное заключение: "Архитектура 1970-х в нашей стране убога. Но и в ней есть свой шарм: это "стильные" и в то же время демократичные дома, в них живет дух оттепельного романтизма шестидесятых годов. Видимо, поэтому после сноса старых советских гостиниц у тех, кто знает и любит Москву, осталось чувство потери..." ("Москва не сразу рушилась". "Русский курьер" от 02.04.06).

Но все это, по большому счету, сaнтименты. Дело обстоит гораздо серьезней. Никакой романтики - война архитектурных памятников наглядно материализует невысказанную идеологию нашего времени. Начнем с того, что архитектуру более ранних периодов наша постсовременная современность уничтожает, но с какой-то душевной болью, вследствие экономической необходимости. И далее лужковско-путинские дома старательно мимикрируют под сталинские, при этом тщательно их разрушая, как то и произошло с гостиницей "Москва". Своих непосредственных предшественников, то есть постройки эпохи Хрущева и Брежнева, они просто изводят под корень без всяких объяснений ("Интурист", "Россия", далее везде). К троцкистстко-бухаринской архитектуре двадцатых современность относится с видимым небрежением, уродует и калечит, при этом не решаясь их разрушить. А ведь советская архитектура есть материализация трех модернизаций, пусть и неудавшихся. Посему архитектурно-строительные войны очень наглядно материализуют категорический отказ современной России от какой-либо модернизации.

Поэтому довольно нелепо надеяться на то, что наш модернизм спасет заграница - новорусское домостроение на такие мелочи особого внимания не обращает. Тем не менее следует использовать и такую возможность. Исторический оптимист Григорий Ревзин, повествуя о международной конференции "Сохранение архитектуры ХХ века и всемирное наследие", так прямо и говорит: "Остается только одно - убеждать начальство, что это очень ценное наследие в глазах иностранцев, чтобы у начальства звенел колокольчик. Для этого нужно время от времени предъявлять иностранцев, чему и служит настоящая конференция" (Григорий Ревзин. "Конструктивная позиция по конструктивизму". "Коммерсантъ" от 19.04.06). Похоже, однако, что такие проекты кажутся вполне хлестаковскими и людям, которые их оглашают: "Грамотно раскрученная архитектура может стать несущей конструкцией национального имиджа, объемно-пространственным аргументом в самоутверждении "мы - они". А еще это - бренд, позволяющий двигать локтями на архитектурном рынке, туристический ресурс, антиквариат, наконец. Просто этот пласт пока никто не раскрутил, как пирамиды или Эйфелеву башню" (Андрей Субботин. "ХХ-й клад". "Газета.Ру" от 21.04.06). Но, поскольку наша "современность", как уже отмечалось, стоически избегает всякого намека на модернизацию, и принятие модернизма за национальный бренд - тоже весьма проблематично.

Но делать все же что-то надо. Григорий Ревзин, как самый предельный позитивист, предлагает весьма радикальный план спасения архитектуры ХХ века - расширить список охраняемых объектов до самой последней крайности. В таком случае "чиновники, охраняющие наследие, могут брать за то, чтобы закрывать глаза на его уничтожение, и в этом смысле они заинтересованы в том, чтобы закрывать глаза на возможно большее число объектов" (Григорий Ревзин. "Коммерсантъ" от 19.04.06). Но этот проект носит, скорее, социально-утопический характер, по своей сути представляя собой психопатологическое исследование структуры современного общества.

Гораздо более приемлемый и оптимистический план предлагает по отношению к дому Наркомфина Никита Алексеев: нужно "воспользоваться опытом японцев, с VII века каждые двадцать лет без каких либо изменений перестраивающих деревянное святилище Исэ. То есть разобрать дом-коммуну Гинзбурга и заново построить из тех же плохих кирпичей, цемента и дерева, какими воспользовался великий архитектор в 1929 году. Тогда все будет совершенно аутентично. И повторять эту операцию раз в полвека" ("В Москве строят "Россию". РЖ от 20.04.06). Но и этот прекрасный план тоже осуществить не так просто - оставшиеся жильцы гинзбургского дома, которых опросила Наталья Давыдова ("Слава и нищета русского авангарда". "Известия" от 14.04.06) говорят такие страшные вещи: "Сам-то дом крепкий, выстоял бы и в сейсмически активной зоне. В войну, когда рядом падали бомбы и разваливались дома, этот стоял не шелохнувшись. Его колонны и перекрытия даже победитовые сверла не берут". Ничего страшного, разрушали и еще более ветхие постройки. Военторг, ту же "Москву"! В Urban Guerillia победителей не будет. Впрочем, ни для кого не секрет, что "но, по новым данным разведки, мы воевали сами с собой"!