На выборах в Никарагуа побеждает Даниэль Ортега. Случай это уникальный: ведь Ортега уже был президентом, но в 1985-1990 годах, во времена гражданской войны, когда его сандинисты, поддерживаемые СССР и Кубой, боролись против проамериканских "контрас". В 90-м Ортега проиграл выборы либералам, после чего шестнадцать лет был вдали от власти. Однако теперь он возвращается снова, и, похоже, на этот раз у его оппонентов нет особых шансов удержать за собой президентское кресло.

В Латинской Америке это вряд ли кого-то удивит. Куба уже несколько лет как перестала быть единственным оплотом социализма в регионе: Уго Чавес давно видит себя духовным наследником Фиделя, хотя Эво Моралес в Боливии способен создать ему крепкую конкуренцию. В Бразилии недавно переизбрали Лулу да Сильву, выступавшего за социальную справедливость и против США. В Мексике проамериканский правый кандидат Кальдерон победил левака Обрадора с преимуществом всего в 200 тысяч голосов, и в стране чудом не произошла "цветная революция" на почве пересчета голосов.

Такой расклад оказался, по большому счету, неожиданностью, и даже более того. Латиноамериканский левый триумф имеет все шансы для того, чтобы стать одной из двух главных идеологических сенсаций всех последних лет. Еще несколько лет назад казалось, что коммунизм вошел в список устаревших и отмерших идеологий, а в целом с окончанием Холодной войны человечество двинулось к неизведанным и не имеющим аналогов общественным раскладам - не обязательно "концу истории" Фукуямы, но чему-то столь же футуристическому. События вроде создания Евросоюза, не говоря уже о техническом прогрессе и связанной с ним глобализации, только подкрепляли ощущение новой фазы, движения истории к вещам, до которых она еще никогда не добиралась. Однако дивный новый век оказался слишком уж похожим на старый.

Первым ударом по историческим иллюзиям стало возрождение ислама. Религия долго виделась как малозначащий пережиток прошлого, унаследованный от Средневековья маркер и просто обозначающий формальную принадлежность к той или иной культуре - во всяком случае, так это воспринималось просвещенным "золотым миллиардом". Собственно, так было весь ХХ век - в противостоянии капитализма с коммунизмом религиозная принадлежность особой роли не играла. Однако всего за пару лет ситуация радикально изменилась: в 2006 году основным мировым конфликтом является конфликт между исламским Востоком и Западом, застрявшим между атеистической и христианской самоидентификацией. Как бы Джордж Буш ни пытался перевести конфликт в плоскость борьбы за демократию, в идеологическом плане для Востока это остается борьбой с врагами веры - если угодно, "холодным джихадом", а в Ираке с Афганистаном - и не очень холодным.

Теперь вслед за религией в геополитику возвращается и социализм. В 90-е казалось, что с радикальными левыми идеями полностью покончено: Куба держится только Фиделем, Китай переходит в капитализм, просто без российской шоковой терапии, а в КНДР все равно одно чучхе. Даже в рамках капиталистической модели тенденция шла вправо, успехи нео-социалистов в Восточной Европе выглядели скорее как трудности переходного периода, рецидивы тяжелого прошлого. Однако сейчас об этом говорить уже не приходится: в Старом Свете правые по-прежнему побеждают, но зато Латинская Америка дружно развернулась влево. Поражение Обрадора в Мексике стоит считать скорее исключением, и даже с Кубой уже нельзя сказать точно - возможно, она не сдастся американцам даже после смерти Фиделя (которая тоже когда еще будет). Впрочем, у дела Фиделя в любом случае полно последователей, и в целом не приходится отрицать, что весь регион, который в США считают своим "задним двором", сменил идеологическую ориентацию самым обескураживающим для Вашингтона образом. При этом победа Ортеги окончательно закрепляет ощущение ретро: Чавес и Моралес - по крайней мере, новые лица, а он гонял империалистов еще в 80-е, и по-прежнему оказался востребован.

Все это, однако, не возврат в прошлое и дурная бесконечность: речь скорее идет о вечных сюжетах. Латиноамериканские проблемы никуда не делись оттого, что СССР перешел в капитализм: здесь все те же экономический раздрай, невысокий уровень жизни, особенно заметный по контрасту с США, и постоянное давление со стороны тех же США. В этих проблемах нет ничего нового, и поэтому неудивительно, что и формы для реагирования выбираются из привычного, проверенного временем списка. Для Латинской Америки это социализм, для мусульманских стран - ислам, для России, которая сюда тоже попадает - имперская идея, но во всех случаях реальное содержание одно: требование независимости и социальной справедливости. Форма просто подстраивается под уже имеющиеся традиции - арабам и персам проще искать опору для своей борьбы в религии, латиноамериканцам - в переосмыслении марксидовых заветов, которым с таким успехом занимались еще Че или Альенде, ну а Россия попросту в очередной раз вспоминает, что она - Третий Рим.

На радикальную смену лозунгов можно будет рассчитывать, только когда эти проблемы отпадут. Пока же этого не случится (а ждать тут еще очень долго), старые идеи будут и дальше кочевать по планете, вызывая устойчивое дежа-вю у наблюдателей. Собственно, именно поэтому никарагуанцы вновь выбрали Ортегу по прошествии стольких лет: все то, с чем он боролся еще в 80-е, никуда не делось. Нет только гражданской войны - и то ладно.