На ярмарке "Арт Москва" отчетливо пахло нефтью. И презренным металлом, конечно. Марат Гельман так прямо и заявил: "В этом году хочется поговорить о деньгах. Условно говоря, этот контекст нам задал Путин. Все говорят о "Газпроме", о некой новой энергетической империи. Сегодня у нас есть пусть небольшое количество русских художников, которые должны стать мировыми именами. И художественная империя будет гораздо более мощная, чем энергетическая империя" (Елена Фанайлова, "На "Арт Москве" российские и западные художники нашли общий язык", Радио "Свобода"). Вот такая империалистическая маниловщина мне по душе. Я даже думаю, что не наблюдается никакого противоречия с тем, что "Арт Москва", как рассказал приземленный директор компании "Экспопарк" Василий Бычков, в списке мировых ярмарок находится на предпоследнем месте. То есть, конечно, империя. Но размером пока что с прекрасную Голландию или процветающую Словению. Это так, но перспективы дальнейшего роста имперского самосознания для всех работников изоискусства очень точно обозначил все тот же Гельман. "Сегодня наступил тот момент, когда мы можем брать на себя ответственность за развитие страны вперед, а не назад, за ее экономические показатели. Мы выстроили очень способную "отрасль", которая может вполне конкурировать по перспективности с отраслями промышленности" (""Арт Москва" открылась: капитализация искусства продолжается", "Полит.Ру"). Я лично тоже почувствовал свою высокую ответственность, поскольку своими юродствующими сочинениями немало, как я полагаю, способствовал росту данной отрасли народного хозяйства. Кстати, жаль, что никому не пришло в голову к светлому празднику десятилетия ярмарки проанализировать высказывания, которые совершала пресса, дружелюбная к данному предприятию культурного обслуживания населения.

Посему, прежде чем начать бормотать свои неизбывные пакости, пропою панегирик и нашей ярмарке (которой исполнилось десять лет) и худрынку как таковому (который существенно моложе). И для того чтобы не пороть отсебятины, сошлюсь на мнение рассудительной и никогда не теряющей здравости ума Ольги Кабановой ("Прощай, молодость", "Ведомости"): "В прошлые годы "Арт Москва" оказывалась не столько ярмаркой (рынок современного искусства был эфемерен), сколько служила временным заменителем отсутствовавшего в Москве музея современного искусства с постоянной экспозицией. Она же была главной отчетной выставкой года". По правде говоря, было в такой ситуации нечто неестественное, даже несколько порочное. Однако, когда настало время окончательной сепарации мух и борща, накатила какая-то ностальгия по развеселым девяностым. В свое оправдание имею сказать, что чувства эти светлые посетили не меня одного: "Экстравагантные перформансы и эпатажные объекты середины 90-х явно носили реминисценции духа свободы, которым в ту пору еще было заражено российское общество" (Анна Линдберг, "Дорогие славные времена социализма", "Утро.Ру"). Как ни странно, я принадлежу к тем самым безумцам, которые до сих пор полагают, что "рынок" в гайдаровском понимании есть безусловное основание свободы. Поэтому и становится как-то неуютно, когда за горло хватает очень даже видимая, отлично ухоженная рука постиллюзионистского рынка имени экономиста Грефа. На моей маленькой лужайке, знаете ли, все очень наглядно и выразительно.

Впрочем, опять-таки это не только личные фобии критика Ковалева. Наступление на ярмарку реального рынка и "респектабилизация "Арт Москвы" (термин Николая Молока) вызвало не очень понятную депрессию среди критической общественности: "Никаких инновационных идей на ярмарке нет, зато все красиво и качественно. Произведение искусства превратилось в товар - процесс предсказуемый и абсолютно правильный" (Николай Молок, "Апофеоз "Арт Москвы"", "Известия").

"Вся "Арт Москва" проникнута духом стабильного и респектабельного благоденствия. Никакого эпатажа, никаких провокаций, никаких прорывов" (Ирина Кулик, "Акулы концептуализма", "Коммерсантъ").

"Общая картина современного русского искусства на рынке отличается глазированной гладкостью. Взгляду почти не на чем остановиться, несмотря на обилие качественных работ" (Андрей Ковалев, Юрий Арпишкин, "Вот-вот - и рынок будет!", "Московские Новости").

"Ярмарка прошла нелегкий путь от самодеятельности до профессионализма, от подвижничества и альтруизма до лощеной буржуазности, слегка приправленной экстравагантностью" (Елена Руденко, "Размах актуальности", "Коммерсантъ-Weekend").

"Впечатление от открывшейся вчера ярмарки современного искусства "Арт Москва" удобно передать лексиконом глянцевых журналов: стильно, качественно, модно, дорого, приятно. Из неотесанного подростка, испытывающего терпение публики косноязычием, смехотворным пафосом, сомнительными выходками и просто возмутительными неприличностями, за десятилетие это искусство превратилось в хорошо одетого и тренированного господина средних лет с профессией, достатком, но без иллюзий" (Ольга Кабанова, "Ведомости").

Примеров таких решительных поворотов к реальному покупателю превеликое множество. Например, как проницательно отметил Николай Молок, "Маленькие человечки", знаменитый хит бурлескных "Синих носов", претерпели весьма серьезные мутации. На Московской биеннале в Музее Ленина в простецких коробках вертелись всякие дурацкие персонажи, в том числе и Ленин Владимир Ильич. А теперь этот модный проект приобрел респектабельность. Все по-прежнему, однако сами коробки, в которых проистекают все эти веселые гадости, на стенде галереи Гельмана выглядят вполне элитарно и чистенько. Помоечная эстетика, столь украшавшая продукцию "Синих носов", отставлена в сторону за ненадобностью. Еще один феномен тихой мутации подметила строгая Анна Линдберг. Группа Escape, представлявшая Россию на прошлой Венецианской биеннале, начинавшая в конце девяностых как исключительно перформансистская команда, потом перешедшая в стан нонспектакулярного искусства, которое можно считать самой очаровательной выдумкой рубежа веков, теперь оказалась в стане самого что ни на есть материалистического и визуального художества. На хорошо сделанном видео топор отрубает головы цветкам, а роскошные фотопринты представляют собой макросъемку стеблей, источающих последние свои соки. Как правильно отмечает г-жа Линдберг, все вместе представляет собой "вполне приемлемую версию удобоваримого гламура". Немыслимая роскошь выставлена на стенде лондонской Ravenscourt Gallery, которая занимается в основном модернизмом прошлого века, а теперь решила открыть и филиал, специализирующийся на современном искусстве. Но выведенная Линдберг формула на общем фоне звучит еще достаточно мягко. Игорь Шевелев ("Москварт симулякрный", "Взгляд") делает совсем не политесный и жесткий вывод: "Ни о какой художественной "радикальности" речи давно не идет. Пародия на гламур уже неотличима от гламура".

Тут ничего не поделаешь - безо всякой истерики к нашим творцам пришло понимание того, что жизнь - штука жесткая, а изобразительное искусство есть классово и экономически обусловленный феномен. Давно ожидаемый просвещенный негоциант выглядит именно так, как ему и положено выглядеть. И желает себе повесить на стену именно то, что должен желать. Наблюдательный обозреватель сайта GiF.Ru зафиксировал в своем отчете: "Огромное количество хорошо одетых людей с очаровательными спутницами. Гламурные сливки Москвы бродили по ярмарке с большим энтузиазмом. По странному совпадению самым широко представленным художником стал Андрей Бартенев, известный певец всего яркого и блестящего. Его работы GiF.Ru заметил на четырех стендах". В общем, все дело идет к тому, что именно этот замечательный фрик и при этом весьма и весьма углубленный художник и станет в ближайшее время нашим главным героем. Карма его не отягощена никакими прошлыми безобразиями, дело свое он знает хорошо, как полагает Сергей Хачатуров ("Не быть красивым - некрасиво", "Время новостей"): "Едва ли не единственный перформансист, истово увлеченный захватывающими дух магическими превращениями пространства, времени и творческого сознания. Именно этот синтез становится формулой успеха в создании атмосферы праздника. А праздник всегда хорошо продается и покупается".

Значит, так тому и быть. Посему возникает надежда, что в самое ближайшее время в обзорах, посвященных художественным ярмаркам, пропадет всяческая надобность. Одни будут описывать тех, кто пришел на торжище, в каких нарядах и с какими спутниками (-цами). Другие, в согласии с ведомственной принадлежностью, излагать скучную цифирь - что и за какие деньги продано. То есть обзирать будет совершенно нечего. И это хорошо - есть ведь и более важные дела, чем художественный рынок. Например, рост акций "Газпрома" или падение доллара.