Русский Журнал: Во вторник на пресс-конференции Вы как лидер Международного евразийского движения заявили, что Имперский марш пройдет в знак протеста против "Марша несогласных". Действительно ли это является главной и единственной целью марша?

Александр Дугин: Да.

РЖ: Марш как действо подразумевает под собой определенный градус провокативности. Это явно не согласуется с заявлением оргкомитета Марша, что "мероприятие откроется молебном и пением Пасхальных стихир". В связи с чем решено провести мероприятие именно в формате марша? Не является ли на самом деле это отражением борьбы за бренд "марша" как эффективной формы мобилизации масс, толпы?

А.Д.: Вообще понятие Марша очень многомерное и явно не сводится к провокации. Марши бывают самые разные, например Марш Мендельсона, которым провожают людей в брачную жизнь. "Марш" от французского глагола "марше", то есть двигаться, идти, гулять пешком. В русском языке слово "марш" обычно связано с некими либо военизированными, либо торжественными шествиями. Само определение марша и в русском языке, и во французском не несет никакой провокационности, никакой политической нагрузки. Речь идет о торжественном шествии куда-то. А вот в зависимости "кто идет", "куда идет", "где идет", "как идет" и "зачем идет" можно определять, что такое марш.

В наш новый политический обиход марш ввели представители Евразийского союза молодежи, дочерней структуры Евразийского движения, которое я возглавляю, в 2005-м году, когда организовали "Правый марш". Этот правый марш получился у нас, признаться, неудачным, несмотря на то, что на него пришло беспрецедентное количество молодежи, тысяч пять или шесть, не помню. Но к нему присоединились провокационные элементы в лице ДПНИ и других маленьких группировок, которые по большому счету смогли испортить этот марш, придав ему зловещий характер. Хотя до этого мы организовывали другой марш во время празднования событий на Куликовом поле.

Наш второй марш - Правый - получил скандальную известность именно за счет примешавшихся ксенофобских элементов, о существовании которых мы раньше просто не знали. Мы полагали, что патриотизм - это вещь позитивная, замечательная. К тому же Правый марш был ориентирован против оранжевых, против оранжевой революции для консолидации и мобилизации патриотической общественности, выступающей в поддержку реформ президента Путина.

Там присутствовала символика в имперском ключе, черное золото, с цветами древних русских штандартов и стягов. Все испортило наличие там Поткина и Курьяновича, каких-то мелких группировок, которые стояли на обочине и позировали перед иностранными корреспондентами в провокационных позах, что называется, полит-порнографического характера, которые ассоциируются с радикализмом, неприличными вещами в политике.

Кстати, Курьянович нам представился тогда просто как депутат, откуда же мы знали, что в Госдуме не проверяют на "дебильность". Оказывается, любой больной, любой сумасшедший может оказаться депутатом Госдумы.

После марша мы тут же дали пресс-конференцию, разъяснили свою позицию, прокляв этих людей, которые примешались к маршу, особенно обратив внимание на действия мэрии, которая нам навязала "группу Михайлова". Мы просили дать разрешение на марш только нам, тогда бы мы выкинули Поткина, но Лужков собственной волей записал туда группу Михайлова, то есть собственно ДПНИ.

С тех пор, с 2005 года, понятие "марша" стало ассоциироваться с нечто таким не совсем корректным. Поэтому мы на некоторое время воздержались от проведения маршей. Год спустя, в 2006-м, мы провели Имперский марш в различных городах стран СНГ - в Алма-Ате, Симферополе, Харькове, Севастополе. В Киеве он был сорван неонацистами. Собственно, Имперский марш - это продолжение патриотического антиоранжевого марша, направленного в поддержку президента Путина.

Кто идет на наши марши? Патриотическая общественность. Куда идет? К строительству великого сильного независимого государства, независимого от внешнего управления. Где идет? По своей родной земле. Зачем идет? Чтобы поддержать власть президента Путина и его курс на укрепление российской государственности. Против кого идет? Против оранжевых, которые стремятся лишить Россию суверенитета и являются представителями "пятой колонны", и против тех, кто хочет расшатать единство нашего государства и ввергнуть его в провокационную волну межэтнических конфликтов. Вот каковы задачи и цели традиционных наших евразийских маршей.

Но наше ноу-хау украли проходимцы. Оранжевые решили воспользоваться тем воодушевлением масс, которое поднимает евразийские мероприятия, ощущениями свободы, чувства плеча друг друга. Поэтому нашу идею даже не столько маршей, сколько марша как формы консолидации и мобилизации гражданского общества ради позитивных целей стали растаскивать в разные стороны. С одной стороны это был Поткин, который попытался провести Русский марш с явно ксенофобской ориентацией. Мы видели как он выплясывал на вагончике, кричал матом и поносил всячески замглаву президентской администрации Владислав Юрьевиича Суркова. Зрелище было достаточно убогое. Говорят, что сейчас он кончил плохо. Хотя провокатор он талантливый.

Потом, еще на более серьезном уровне идеей марша решили воспользоваться оранжевые, против которых мы и выступали, и провели так называемый Марш несогласных. Вначале на него собирались маргинальные старушки из правозащитных организаций, поддерживающих Ходорковского. Но в Питере марш, видимо, удался. Питер вообще город странный, там люди за Яблоко еще голосуют, за СПС, делают вещи, которые в других городах давно уже не принято делать. Оранжевые руководствуются книгой Джина Шарпа "От диктатуры к демократии", учебному пособию по оранжевой революции, которую перевели и распространили из партии Яблоко.

Одним словом, понятие "марш" за два года, начиная с нашего первого ЕСМ-вского марша, приобрело скандальный, провокационный характер. Хотя изначально оно таким не было. Наша задача вернуть понятию "марш" позитивное значение. Марш - это шествие людей, определенных идей, ставящих определенные цели и мобилизующие широкие слои населения. Наша пасхальная встреча начнется в час у памятника Маяковскому ставит четкие цели. Во-первых, вернуть понятию "марша" позитивное значение. Во-вторых, продолжать бороться с десуверенизацией России, к которой призывают несогласные и оранжевая оппозиция. В-третьих, жестко дать отповедь ксенофобам, расистам и неонацистам, которые очерняют своей экстремистской демагогией, совершенно противоестественной и порочащей понятие патриотизм, совершенно правильный процесс национального возрождения. Это задачи нашего пасхального имперского марша.

РЖ: Можно ли обозначить Вашу позицию по отношению к власти как лоялизм?

А.Д.: Что такое лоялизм? Это безусловная преданность. У нас есть совершенно ясная политическая философия - евразийская, которая имеет свою долгую историю. Прикладывая наше европейское мировоззрение к политике 90-х годов, мы приходили к выводу, что по отношению к той власти мы находимся в жесткой бескомпромиссной оппозиции. Ельцин был для нас воплощением абсолютного зла, мы призывали к революционной борьбе против ельцинского режима, который был не евразийским, а атлантистским. Найти в нем что-либо позитивное было невозможно.

Лоялизм - это позиция, когда человек верен власти всегда. Независимо от своих политических взглядов, и когда его позиция совпадает с позицией власти, и тогда, когда не совпадает, потому что их вообще нет. Евразийство в силу того, что это политическая идеология и политическая философия, не может быть лоялизмом. Евразийство было жесткой антигорбачевской, а позже антиельцинской позицией. Горбачев продавал великое государство и социально-ориентированную экономику, Ельцин фактически заканчивал этот деструктивный процесс. Путин же принялся осторожно, иногда с колебаниями, принялся восстанавливать державу и наводить порядок в обществе и экономике.

Сравнив действия и шаги Путина с нашими политическим воззрениями, мы убедились, что он радикально изменил политику власти на фоне предшественников. Но мы поддерживаем Путина не потому, что он Путин, а потому что его действия, шаги и высказывания соответствуют евразийскому мировоззрению, и в той степени, в какой они ему соответствуют.

Мы лояльны Путину до той степени, в которой он лоялен евразийской геополитике, до той степени, когда его действия и политические декларации исходят и настаивают на могуществе, независимости и суверенитете Российской федерации, и пока он пытается, пусть не особо пока удачно, установить социальное измерение в российской экономике.

Таким образом, если оценивать Путина в целом, то где-то 75% его действий вполне могут быть квалифицированы как евразийские. В Мюнхенской речи, когда он практически дословно цитировал мою книгу "Основы геополитики" я думаю процент соответствия зашкаливал за 90. Но, например, если взять его реакцию на события 11 сентября в Америке, то здесь наше согласие было примерно 30%. Но в целом за 7,5 лет президентства Путина на 75% мы лояльны Путину, потому что он действовал в рамках парадигмы евразийства. Остальные 25% можно списать на погрешность.

Что будет дальше, мы не знаем. Мы очень переживаем, как бы он не назначил по какой-то причине, неведомой нам, преемника, который не будет продолжать политику, хотя бы в тех параметрах, в которых проводил он. Вполне возможно, что преемником станет какой-нибудь либеральный демократ прозападного проамериканского толка, который восстановит олигархат, начнет разбазаривать российские земли. Тогда мы перестанем быть лояльными власти ровно в той степени, в которой она отклонится от евразийского курса.

РЖ: Традиционно в русской истории активизация имперских идей приводила к агрессивной внешней политике и агрессивному позиционированию России в мире. Является ли возвращение такой политики целью организаторов марша?

А.Д.: Россия на протяжении нашей истории воевала практически всегда. Практически всегда она распространяла и расширяла свое влияние, не всегда, правда, успешно. Мы прекращали расширяться только в период страшных смут, когда начинался внутренний раскол. Все остальные периоды - и реформ, и застоя - проходили в рамках имперского расширения. Из этого мы делаем вывод, что имперское расширение, если угодно культурная цивилизационная экспансия, это судьба России просто потому, что на протяжении всей истории было именно так.

В те периоды, когда мы не расширялись, сразу начиналось дробление или создавались причины для последующего развала. Лучше всего это доказывает мирный период после 1945 года. Мы не усилил наше влияние в мире, или сделали это непоследовательно или слабо, и в конечном итоге получили распад.

С нашей точки зрения имперская экспансия есть необходимое условие существования России. Когда-то это была экспансия племени или княжества, затем экспансия последнего православного царства "Москва - третий Рим" при Иване Грозном, когда-то это была экспансия чисто светско-государственническая, как при Петре, когда-то это была идеологическая экспансия. И на каждом этапе экспансия имела разное значение, но смысл империи оставался, менялся только формат.

Поэтому, конечно, в 21 веке экспансия и империя должна быть другой. Она должна быть демократической, представлять Россию как одну из выгодных точек опоры в многополярном мире. Обычное государство не может быть полюсом, таковым может быть только компиляция государств, наподобие Евросоюза. Ни Германия, ни Франция, ни Италия в новых условиях не может быть самостоятельной. Она всегда будет чьим-то сателлитом. Чтобы создать хотя бы подобие самостоятельного полюса, европейцы объединяются в Евросоюз. Точно также должны действовать и мы, россияне, для реализации имперского предназначения на новом историческом витке.

Империя отнюдь не означает агрессию, отнюдь не означает насилие. Империя означает просто большое пространство, которое включает в себя разные уровни этнических, культурных, цивилизационных, политических, религиозных ансамблей. Вот что такое империя - это цветущая сложность, по словам Константина Леонтьева, русского философа. Иными словами, такой антиимперский посыл вашего вопроса исторически лишен оснований, так как относится к одной исторически преодоленной и сегодня неактуальной форме имперской организации.

РЖ: Если вернуться к конкретным политическим событиям, то нет ли у вас опасений, что "марширование" людей совершенно разных политических направлений (и евразийцев, и несогласных) приведет в итоге, условно говоря, к каше в голове обывателя?

А.Д.: Я думаю, что марш маршу рознь. С одной стороны мы не может полностью исключить проявления гражданского общества. Нам нравится империя, а несогласным что-то не нравится. Мы призываем к стабилизации, к мобилизации и консолидации населения вокруг конкретного продуманного идеологического и ценностного проекта демократической империи России. Мы создаем предпосылки для создания гражданского общества, тем самым способствуя развитию реальной демократии в нашей стране. А демократия - основа стабильности в обществе.

Что касается Марша несогласных. Если речь идет о легитимном желании людей высказать позицию, в том числе политическую, не совпадающую с позицией правящей элиты, то я считаю, это их право. И абсолютно неправильно противопоставлять им жесткую карательную полицейскую систему. С другой стороны, люди, которые хотят приватизировать улицу или гражданское общество, например, в лице несогласных, должны знать, что они получат отпор не только от вооруженных до зубов омоновцев, что явно ставит симпатии населения на их сторону, но и от другого сектора другого гражданского общества.

Начинаться все должно с диалога, через обмен позициями, через спор, через убеждение. Действительно, нужно дать возможность евразийцам стенка на стенку побеседовать с оранжевыми, с теми же НБП-шниками, к созданию которых я в свое время приложил руку. Я вполне могу допустить, что кто-то кого-то бы убедил. А если бы не убедил, то марш на марш дали бы эффект гражданских дебатов, переросших в активную форму. Не обязательно, на самом деле.

В любом случае мнения бы разделились. Большинство, я думаю, было бы на нашей стороне, но кто-то был бы и на стороне несогласных. При этом общество жило бы полноценной жизнью. Если человек пьяный, агрессивный, желающий подраться, он все равно найдет где и с кем это сделать.

А ОМОН мог бы нас разнимать. Схлестнулись, например, ЕСМ и НБП. Вначале в словесной полемике, потом слово за слово и так далее. Вот тут должен подойти вежливый человек со щитом и с дубинкой и сказать: "Коллеги, вы перешли уровень приличного, вежливого выяснения отношений. Один уже замахнулся. Второй дал в глаз третьему. Давайте это перенесем на следующий раз, потому что в заявлениях вашей маршей мордобой не был запланирован". И вот нужен такой вежливый ОМОН-овец, который разводит ЕСМ-вца, или представителей "Молодой гвардии" в одну сторону, а каспаравцев или НБП-шников в другую, тогда и возникнут гражданские дебаты. Кстати, на французском дебаты - это драка или сражение. Этакие кулачные бои.

Можно и не драться вообще, если нет желания. Представьте, мы идем маршем, а на встречу нам идет марш несогласных. Они за разрушение России, а мы, на самом деле, за созидание. Если мы видим, что разрушение Росси близко, то мы их конечно остановим.

Совершенно неправильно бросать на общественные инициативы силы правопорядка. А сейчас происходит увы именно это. Надо просто дать возможность гражданскому обществу при всем его разнообразии, при всей палитре маршей, шествий, митингов и собраний, этому расцветать в сто цветов. Надо просто следить, чтобы омоновец вовремя подбегал и по-отечески или по-сыновьи окорачивал сильно зарвавшихся людей. Дубинкой.

Беседовала Любовь Ульянова