Батюк Владимир, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник, заместитель директора Центра Трансатлантической безопасности ИСК РАН

"Русский журнал": Как известно, проект Евроконституции был провален рядом стран в 2005 году. Сегодня выработан новый проект. Чем он отличается от старого? Учтены ли причины, вызвавшие провал Евроконституции?

Владимир Батюк: Разработанный новый вариант - это облегченная версия Евроконституции старого варианта. При разработке нового варианта был убран ряд моментов, неприемлемых для некоторых стран-участников ЕС. Предполагается, что будет отлична и процедура принятия новой конституции. По всей видимости, в некоторых государствах она не будет приниматься на референдуме, потому что именно этот момент стал причиной провала в 2005 году. Как известно, Национальное собрание Франции ратифицировало тогда текст конституции, но на референдуме проект был провален.

Не ясно, в какой мере правящие элиты смогут решить эту проблему. Вообще, много неясного. И относительно процедуры принятия решений, и относительно того, в какой мере будут представлены малые страны Европы, их голоса в Европарламенте, в Европейской комиссии. В общем, процесс принятия новой конституции может затянуться на достаточно продолжительный срок.

РЖ: Какую позицию сегодня занимает интеллектуальная элита европейских стран? Например, Юрген Хабермас, который активно призывал Францию в 2005 году голосовать за принятие конституции.

В.Б.: Позиция Юргена Хабермаса, кстати, никоим образом не изменилась. В Европе очень неоднозначное отношение к Евроконституции в частности и к евроинтеграции вообще. Например, Маргарет Тэтчер (и наверняка не она одна) считает дальнейшую европейскую интеграцию делом опасным и бесперспективным. Она полагает, что Евросоюз должен существовать как региональная экономическая организация. Не более того. Попытки создать европейское супергосударство обречены и могут стоить Европе очень дорого. Думаю, в Великобритании такая точка зрения достаточно распространена.

Подобное мнение весьма популярно на другом конце Европы, а именно в странах Восточной Европы. Новые независимые государства, которые недавно получили независимость, достаточно трепетно относятся к своему национальному суверенитету, не желая передавать его евробюрократам.

Так что отношение у европейской интеллектуальной элиты к евроинтеграции неоднозначное.

РЖ: А каковы, по вашему мнению, перспективы ЕС? Есть ли у него шансы стать федерацией, то есть создать политический, а не экономический союз?

В.Б.: Здесь все зависит от того, в какой мере удастся создать европейское гражданское общество. Будет ли создана критическая масса людей, которые станут ощущать себя не итальянцами, не англичанами, не французами, а европейцами. И, конечно, тут встает вопрос, на каком языке они будут говорить. Будет ли создан какой-то европейский язык или в качестве такового выступит английский?

На данный момент это выглядит как очень отдаленная перспектива. Поэтому сегодня, на мой взгляд, более верной является точка зрения, что проект создания европейского супергосударства обречен. Кстати говоря, из этого исходит и нынешнее российское руководство, которое полагает, что рано или поздно процесс образования единой Европы забуксует и надо быть готовыми, чтобы вести диалог с отдельными крупнейшими европейскими государствами.

РЖ: Существует точка зрения, что население Европы воспринимает ЕС как исключительно бюрократическую структуру, которая проедает деньги налогоплательщиков, в чем и заключается основная причина провала Евроконституции 2005 года. Согласны ли вы с такой точкой зрения?

В.Б.: Вся проблема опять же в том, что европейцы не ощущают себя европейцами. Они себя ощущают прежде всего немцами, датчанами, шведами. В общем, гражданами национальных государств. Европейская идентичность находится на заднем плане. И когда появляется некая политическая сила, которая пытается выступать от имени всей Европы, которая навязывает всей остальной Европе какие-то правовые нормы, нередко идущие вразрез с национальными интересами некоторых государств, возникают критические ситуации.

В этом плане показателен пример с недавней инициативой Еврокомиссии по энергетической политике, которая прямо затрагивает интересы некоторых ведущих европейских государств и ведущих энергетических компаний. В таких случаях рядовой гражданин Евросоюза задается логичным вопросом: почему нами командуют какие-то евробюрократы?

РЖ: И почему?

В.Б.: Проблема как раз в том, что рядовой гражданин Евросоюза не может дать вразумительного ответа на поставленный вопрос. В конце концов, свое национальное правительство он выбирает. Все без исключения европейские государства все-таки являются демократиями. Невозможно себе представить ситуацию, чтобы какой-то европейской страной управляли невменяемые бюрократы.

В отношении ЕС происходит именно это. Европейская комиссия, Совет ЕС и другие структуры возглавляют высокопоставленные чиновники, не избираемые населением напрямую. Это, конечно, ставит вопрос легитимности всех евросоюзных структур.

РЖ: Сегодня характерна критика ЕС слева за отсутствие демократичности и несоблюдение принципов равенства. Каков вообще дискурс ЕС? Претендует ли он на дискурс охранителя "европейских ценностей"?

В.Б.: Вопрос о ценностях - неоднозначный вопрос, который, соответственно, вызывает неоднозначную реакцию. Что считать европейскими ценностями? Это стало одной из причин негативного отношения к той версии Евроконституции, которая была разработана комиссией под руководством экс-президента Франции Валери Жискар д?Эстеном. Это стало камнем преткновения. Из проекта Евроконституции были убраны слова о европейских христианских ценностях, что абсолютно неприемлемо для поляков, итальянцев, испанцев, то есть для католической Восточной и Южной Европы.

Когда говорится о "европейских ценностях", то сразу возникает вопрос: а что имеется в виду? Демократия? Но демократия сегодня не только в Европе. Правовое государство? То же самое. Что же в таком случае "Европа"? Каковы ее границы? Ведь не определившись с ее границами, мы не может определиться с ее ценностями.

Этот вопрос в настоящее время в Брюсселе стараются не педалировать, стараются его затушевать и не дискутировать на эту тему, потому что это ставит Брюссель в очень неудобное положение.

РЖ:Получается, что дискурса ЕС как хранителя "европейских ценностей" демократии, равенства, народовластия не существует?

В.Б.: Действительно, в таком виде - как регион, где господствуют какие-то демократические ценности, пытаются представить Европу. Но чем этот регион отличается от Северной Америки? Никакого вразумительного ответа у Брюсселя на этот вопрос нет и быть не может. Что является дополнительной причиной для разногласия и раздоров в самом Евросоюзе.

Беседовала Любовь Ульянова