Накануне встречи Россия-ЕС на высшем уровне, состоявшейся в санатории "Волжский утес" под Самарой 17-18 мая, в отношениях между нашей страной и объединенной Европой сформировалась весьма неблагоприятная и даже конфликтная политико-психологическая атмосфера. Во многом это связано с открытой поддержкой, которую Брюссель решил оказать властям ряда стран Центральной и Восточной Европы и Балтии (Польша, Эстония, Литва) в их стремлении "свести счеты" с послевоенной историей, заложить основы для пересмотра итогов Второй мировой войны.

Не удержались евробюрократы и от того, чтобы самим провести "артподготовку" перед саммитом, повысив градус давления на Москву. Достаточно вспомнить "конфиденциальный" документ, принятый Советом ЕС в начале мая и "случайно просочившийся" в ряд европейских СМИ. Он содержал целый список требований Евросоюза к России, увязанных с перспективами ее вступления в ВТО. В документе, выдержанном в провокационном духе, утверждалось, что ЕС будет блокировать присоединение Российской Федерации к ВТО до тех пор, пока она не выполнит ряд его требований в сфере энергетики (включая выравнивание внутрироссийских цен на газ и электроэнергию с мировыми - и это в нашем-то климате!), транспорта, банковской сферы и страхования.

В этой связи не стоит удивляться тому, что на подобном негативном фоне повестка дня самарского саммита отличалась малосодержательностью и преобладанием вопросов, раздражающих скорее Москву, чем Брюссель. Да и сам характер, тон обсуждения оказался на редкость жестким.

Еще за пару недель до начала встречи на берегах Волги оставалась крошечная надежда на то, что она ознаменуется запуском переговоров о новом базовом договоре или соглашении Россия-ЕС. Собственно, эта тема и должна была стать центральной на саммите. Этим призрачным надеждам не суждено было сбыться. И не беда - ведь питали их те, кто стремится любой ценой обеспечить "прогресс", "конструктивный результат" международных мероприятий с участием высшего руководства России, в особенности когда такие встречи проходят на нашей земле, перед домашней аудиторией. Более того, саммит вообще не завершился принятием какого-либо совместного документа (еще два-три года назад обязательно принимались политические заявления, позже - совместные пресс-релизы). Сам по себе этот факт свидетельствует о том, что сторонам просто нечего было сообщить в качестве совместных выводов по итогам состоявшихся дискуссий.

Непосредственной причиной того, что главный "аккорд" саммита (запуск переговоров по новому базовому документу) так и не был сыгран, явилось нежелание или неспособность Брюсселя оказать должное воздействие на Варшаву и Вильнюс с целью заставить их снять возражения против начала работы над новым стратегическим соглашением.

Более того, маскируя свою беспомощность (или скрытую поддержку), Брюссель и председательствующий сейчас в ЕС Берлин попытались накануне самарского саммита переложить вину за очередной срыв начала переговоров на Москву. На это был направлен ряд их публичных заявлений о том, что Россия "должна" пойти на уступки Польше и другим злобным "новичкам" Евросоюза, чтобы получить сомнительную привилегию быть допущенной к переговорам с ЕС, которые ему сейчас нужны больше, чем нам.

Основной же причиной несостоявшегося запуска переговоров является то, что ни у России, ни у Европейского союза на сегодняшний день нет сформированной политико-философской концепции в отношении друг друга. Ни одна из сторон не знает, как в принципе относиться к другой стороне - ни сейчас, ни тем более в стратегической перспективе.

В отсутствие главного предмета для обсуждения дискуссия на берегах Волги свелась к обмену претензиями (здесь, как всегда, первую скрипку играл ЕС) и к поиску "позитива" в сравнительно менее конфронтационной сфере внешней политики (в этой части "запевала" российская сторона, как более активный и, главное, цельный игрок на мировой арене).

Как и следовало ожидать, наиболее напористо делегация ЕС, которую возглавляли канцлер председательствующей в Евросоюзе Германии А.Меркель и глава Еврокомиссии Ж.М.Баррозу, продвигала в Самаре свои требования в энергетической сфере. Брюссель не оставляет попыток добиться открытия российской энергетики и, прежде всего, магистральных трубопроводов для европейского капитала и влияния. Параллельно усиливаются попытки не допустить российские энергетические корпорации на энергетический и энергораспределительный рынки ЕС. Так, несколько недель назад КЕС стала настойчиво продвигать законопроект, запрещающий "Газпрому" работать на рынке Евросоюза одновременно с владением месторождениями и транспортными артериями на территории России.

Любопытно, что для "внешнего потребления" представители ЕС заготовили и распространили совсем иной аспект темы энергетики, а именно "энергетическую безопасность". Они настойчиво продвигали через СМИ свое стремление не допустить использования Россией энергопоставок в качестве средства продвижения ее внешнеэкономических и геополитических интересов. Конкретно упоминались перебои с экспортом энергоносителей через Белоруссию, Украину, Литву и Эстонию, а также тот факт, что недавняя договоренность России, Казахстана и Туркмении по газу "обесценивает" продвигаемый Евросоюзом проект строительства газопровода в обход российской территории. Вторая часть этих претензий не требует каких-либо комментариев.

Что же касается "энергетической безопасности" в целом, то стоит заметить, что поставки нефти и газа в Европу составляют 87% (!) энергоэкспорта России, но лишь 25% импорта ЕС. Так чья же безопасность на самом деле находится под угрозой - поставщика, чьи дорогостоящие трубопроводы омертвеют в случае введения эмбарго, или покупателя, который всегда может купить энергоресурсы на мировом рынке по чуть более высокой цене?

Обсуждалась на саммите и "проблема" вступления России в ВТО. Брюссель продолжает препятствовать вступлению России в эту организацию, пытаясь в рамках начавшегося многостороннего этапа переговоров предъявлять ей все новые требования двустороннего характера, - и это при том, что официально двусторонние вопросы были полностью урегулированы Москвой и Брюсселем еще три года назад и закреплены в протоколе о завершении переговоров о вступлении России в ВТО 21 мая 2004 года.

Собственно, на саммите в Самаре Россия позволила Евросоюзу продолжать вести свою игру, заключающуюся в выдвижении все новых торгово-экономических претензий в увязке с перспективой присоединения нашей страны к ВТО. Под этим соусом были поданы требования снять эмбарго на поставки некачественной животноводческой и другой сельскохозяйственной продукции с территории Польши, вновь пустить нефть по нефтепроводу через Литву (а не танкерами), превратить российское воздушное пространство в "проходной двор" и многое другое.

Примечательно, что, готовясь к саммиту, Совет ЕС 22 марта официально утвердил ультимативные требования к России в сфере гражданской авиации и даже решил, что в Самаре должно быть подписано некое соглашение между российской и европейской сторонами. С Москвой идея заключения подобного соглашения предварительно даже не согласовывалась. Получается, что Евросоюз взялся самостоятельно определять не только повестку дня саммита с Россией, но и его результаты. Этот номер в Самаре полностью не прошел, хотя Москва, к сожалению, не дала адекватного ответа на вызывающие притязания.

Весьма остро прозвучала на саммите в Самаре тема прав человека. Представители ЕС вновь пытались "учить" Россию основам демократии, свободе СМИ и соблюдению прав человека. Впервые за последние полтора-два года руководство Евросоюза жестко поставило на высшем уровне вопрос о ситуации с правами человека в Чечне. С российской же стороны были затронуты неофашистские безобразия в Эстонии и последовавшая за ними цепная реакция пересмотра итогов Второй мировой войны в других странах - "новичках" ЕС. Отдельно прозвучала тема нарушений прав русскоязычных меньшинств в Латвии и Эстонии, которые российская сторона назвала "недопустимыми и недостойными Европы". Как и следовало ожидать, в результате этой перепалки оппоненты остались "при своих", а общая атмосфера саммита была окончательно испорчена.

Не могло не обратить на себя внимания демонстративно-резкое заявление главы Еврокомиссии на итоговой пресс-конференции. Главный брюссельский чиновник позволил себе "предупредить" Россию о том, что "проблема с одним государством - членом ЕС (читай: с Эстонией) означает проблему со всем Европейским союзом". Ирония заключается в том, что на этом-то как раз и настаивала Москва, требуя от Брюсселя принятия мер в отношении неофашистских действий властей Таллина, и именно Брюссель отказался вмешаться, назвав конфликт "двусторонним делом" России и Эстонии.

Обычно в таких случаях малосодержательность итогов или "зашкаливание" спорных вопросов на саммитах между Российской Федерацией и Евросоюзом компенсировались сферой внешней политики, где точек соприкосновения, как правило, больше, равно как и возможностей продемонстрировать "конструктивный диалог". Вот только диалог получается с участием лишь одной стороны - России. ЕС, как объединение 27 государств (в отличие от отдельных его стран-членов), не выступает ни в качестве самостоятельного и цельного игрока на внешнеполитической арене, ни тем более в качестве субъекта международного права.

Провал ратификации Европейской конституции в 2006 году не только привел к паузе в продвижении проекта евроинтеграции, но и отбросил назад формирование Общей внешней политики и политики в области безопасности (ОВПБ) ЕС. Верховный комиссар по вопросам ОВПБ Х.Солана - не "министр иностранных дел" Евросоюза ни де-юре (ввиду отсутствия Конституции, которая предусматривает создание такого поста), ни де-факто. Он лишь озвучивает общую позицию стран ЕС (в тех редких случаях, когда она все-таки формируется по принципу наименьшего общего знаменателя), а подчас и просто действует от самого себя (что потом нередко приводит к тому, что его инициативы дезавуируются). Таким образом, состоявшийся под Самарой обмен мнениями по актуальным вопросам мировой политики следует рассматривать в качестве скорее PR-акции, нежели встречи равных по статусу партнеров, направленной на содействие решению тех или иных внешнеполитических проблем.

Саммит в Самаре запомнился тем, что даже внешнеполитическая проблематика не смогла "украсить" его неутешительные итоги. В первую очередь, это произошло из-за проблемы статуса Косово, где позиции России и ЕС приходят в прямое столкновение. Москва выступает против предоставления краю де-факто независимости без согласия всех сторон и заявляет, что применит право вето в случае рассмотрения соответствующей резолюции в СБ ООН. Евросоюз же не только поддерживает "план М.Ахтисаари", открывающий путь к международному признанию Косово, но и уже ведет предварительные консультации с албанскими властями края о начале переговоров о вступлении Косово в ЕС после получения им независимости. Тем более расходятся позиции Москвы и Брюсселя в отношении применимости косовской модели к решению проблемы так называемых непризнанных государств на территории бывшего СССР.

Невнятными оказались итоги дискуссии в Самаре по проблеме размещения элементов американской системы ПРО в Европе. Это вызвано, во-первых, тем, что данный вопрос лежит вне повестки дня Россия-ЕС, а во-вторых, существенными различиями и даже противоречиями в подходах самих государств - членов Евросоюза.

Более гладко прошло обсуждение других вопросов мировой политики, в особенности ситуации вокруг ядерной программы Ирана, на Ближнем Востоке и в Афганистане.

"Позитив" в Самаре был найден в сфере внутренней безопасности, во многом благодаря вступлению в силу с 1 июня Соглашения Россия-ЕС об упрощении визовых процедур для определенных категорий граждан (видные политики, чиновники, ученые, деятели культуры, "капитаны" бизнеса) и Соглашения о реадмиссии (возврат нелегальных мигрантов, прибывших на территорию одной стороны с территории другой стороны). Это, безусловно, - важное событие. Не будем, однако, забывать, что а) оба Соглашения были заключены еще в прошлом году и заслуги саммита в Самаре здесь нет; б) плоды упрощения визовых процедур еще только предстоит вкусить, и только время покажет, насколько оно облегчает жизнь ограниченному кругу россиян и в) либерализация визового режима не затронула подавляющее большинство граждан России, совершающих поездки в страны ЕС в качестве туристов или по частным делам.

Среди положительных итогов саммита следует отметить договоренности в таких сферах, как приграничное сотрудничество, взаимодействие в борьбе с организованной преступностью, противодействие обороту наркотиков. Тем не менее даже "позитив" в этих важных областях не смог скрасить общее впечатление от встречи на высшем уровне, которое лежит скорее в "постмюнхенской" тональности, нежели в малоубедительной мелодии "партнерства и сотрудничества" второй половины 90-х годов.

Результаты встречи Россия-ЕС на высшем уровне в Самаре позволяют сделать вывод о том, что никто никого "за борт, в набежавшую волну" не бросил. Это уже неплохо. Гораздо лучше то, что разговор получился как никогда прямым и откровенным. Россия не стала излагать свои интересы и озабоченности в завуалированной и дипломатичной форме, как это происходило на предыдущих саммитах, в особенности на российской территории, а открыто и прямо высказала свое мнение. Брюссель понимает только такой язык и только такую форму общения. Это и является главным "позитивом" самарской встречи.