Русский Журнал: В чем состоит историческое значение конференции "История сталинизма. Итоги и проблемы изучения"? Что на конференции оказалось наиболее интересным для Вас лично?

СергейМироненко: Впервые в истории России, да и мировой истории, на конференцию по сталинизму собралось столь представительное научное сообщество. Все крупнейшие специалисты по истории советского периода, истории сталинского периода были на этой конференции. Легче назвать страну, из которой не было историков, чем перечислить страны, которые были представлены. Эта конференция продемонстрировала не только большой международный интерес к проблеме сталинизма, но и интерес внутрироссийский: приехали исследователи из многих городов России. С докладами выступили больше ста участников, из них примерно 60% отечественных историков, 40% зарубежных.

Чрезвычайно важно, что эта конференция была проведена на российские деньги. В ней не было никакого иностранного участия, кроме научного.

Изначально нам казалось, что в силу сугубо научного характера конференции будет достаточным ограничиться 150-ю участниками, вместе со слушателями. Но уже в первый день заседания пришло около 500 человек, при том, что мы не смогли удовлетворить заявки всех, кто хотел принять участие в конференции. Их оказалось раз в 5 больше запланированного. На предпоследнем дне конференции были секции, где люди стояли в проходах, сидели на полу.

Теперь что касается научной стороны вопроса. Я думаю, что оргкомитет поступил совершенно правильно, закрепив каждую секцию за определенным лицом и дав этому человеку полную свободу в выборе докладчиков и в конструировании самой дискуссии.

Мне конференция дала много фактического материала для размышлений о том, что же является стержнем сталинской системы, и почему Сталин построил ее именно так, а не иначе. Думаю, что все-таки это вопрос его личной власти. Он очень долго и очень трудно боролся за власть: сначала вместе с Каменевым и Зиновьевым против Троцкого, потом с Бухариным и Рыковым против Зиновьева и Каменева, сумев построить систему безраздельного господства только в конце 1930-х годов. А уж "гением всех времен и народов" и по-настоящему всевластным хозяином он стал после войны.

Очень важной была секция о механизмах власти, которую вел Олег Витальевич Хлевнюк, известный историк, сотрудник Государственного архива Российской Федерации. Секция, посвященная социо-культурным проблемам, рассматривала человека сталинской эпохи.

Крайне продуктивной была секция об экономике. Основной докладчик профессор Пол Грегори взвешенно и аргументировано проанализировал проблему, которая сейчас на слуху у всех: что такое мобилизационная экономика? Наконец-то наметились пути разрешения вопроса о том, была ли альтернатива сталинской модернизации. Профессор Грегори поставил сталинскому варианту только два плюса. Всего остального вполне можно было достичь не такими варварскими методами.

Сталинская политика только на словах была политикой социальной необходимости, политикой подготовки к войне. На самом деле, перед Сталиным стояла реальная угроза потери власти. Конец НЭПа – это реальное усиление буржуазных элементов, что явно показали хлебные стачки, когда крестьянство отказалось продавать хлеб по тем ценам, которые диктовало государство. Сталин очень чутко уловил в этом первые признаки политических требований. Здесь – истоки раскрестьянивания деревни. Известно, что основой российской жизни всегда было крестьянство. Гибель десятков миллионов крестьян делает крайне сомнительным тезис об эффективности экономической политики Сталина.

На секции по национальному вопросу, в частности, в докладе академика Валерия Александровича Тишкова были сформулированы новые подходы в изучении этой темы: что такое культурно-национальная автономия, которая отличается от автономии территориальной. Оказывается, в этом направлении в 20-е годы много было сделано, Наркомнац предлагал интересные и оригинальные модели устройства многонационального государства.

Наибольший интерес вызвала секция памяти о прошлом, которой я руководил вместе с господином Рогинским и госпожой Щербаковой. Нами был поставлен вопрос, на который крайне необходимо сегодня искать ответ: почему наше общество тоскует о Сталине? С блистательным докладом выступил Арсений Борисович Рогинский, который наметил несколько обстоятельств, формирующих современную память. Например, Арсений Борисович очень ярко показал, как с течением времени в нашей исторической памяти память о войне заместилась памятью о Победе и творце этой Победы Иосифе Виссарионовиче Сталине.

На итоговом круглом столе мы услышали необыкновенно ясную, эмоционально окрашенную оценку сталинизма, прозвучавшую из уст людей, значимых для нашего общества и прошедших всю войну от начала до конца: Даниила Александровича Гранина, который командовал танковым взводом, и Петра Ефимовича Тодоровского. Даниил Александрович рассказал, как исчезла правда о войне, которая все-таки была у нас. Это и "В окопах Сталинграда", и проза лейтенантов. Затем исчез образ главного полководца Георгия Жукова, которого сослали в Одесский и Уральский военные округа. Потом стали принижать фронтовиков, потому что Сталин чувствовал опасность от молодых ребят, которые прошли Европу и, как во время наполеоновских войн, увидели лучшую жизнь. Перестали платить за ордена, выслали всех инвалидов. В одну ночь из Ленинграда на Валаам выслали всех "самоваров" - людей, которые потеряли руки и ноги и передвигались на деревянных тележках. Убрали с глаз долой эти ужасы войны. Я помню пронзительный рассказ Нагибина о том, как эти обрубки войны доживали свой век в жутких условиях на Валааме.

Наконец, упомяну секцию "Международная политика сталинизма". Очень глубокий, интересный доклад сделал академик Александр Оганович Чубарьян. Всех волнует проблема: столько уже сказано о преступном сталинском режиме, почему же к нему такая тяга? Александр Оганович, заканчивая свое выступление, высказал мысль, удивившую, кажется, даже его самого. Он предложил парадоксальную, на первый взгляд, формулировку: сталинизм не покрывает истории Страны Советов. У части зала идея Чубарьяна сразу вызвала резкое неприятие. Но мне кажется, что здесь есть рациональное зерно.

Традиционный подход к сталинизму – эта система, которая пронизывала нашу страну сверху донизу. Не было ни одного уголка жизни, куда бы властно не вторгалось государство, даже семья не была отделена от всепроникающей системы.

Идея отделить историю Страны Советов от истории сталинизма, попытаться сказать, что одно понятие не покрывает другое, имеет смысл, хотя одновременно в этом есть некое лукавство. Что стоит вложить в эту формулировку содержательного – пока это вопрос, на который нет ответа.

РЖ: Не является ли выходом в данном случае расширение проблематики исследований, изменение ракурса исторического интереса к сталинской эпохе? Скажем, изучение повседневности, быта людей?

С.М.: Вполне возможно. Здесь важно понять энтузиазм людей той эпохи, осознать его причины. Люди верили в то, что у них есть верное представление о счастливом будущем и тех путях, какими к нему идти. Но ощущение, что мы покажем всему миру пример, не виданный еще в истории человечества, сменилось двоедушием, двоемыслием, когда люди говорили одно, а думали совсем другое. Как это произошло? Здесь есть, что исследовать.

РЖ: На итоговой пресс-конференции у исполнительного директора Фонда первого президента России Бориса Николаевича Ельцина Александра Алексеевича Дроздова прозвучала идея о законодательном оформлении десталинизации. Каково ваше отношение к этой идее? Высказал ли Дроздов общее пожелание оргкомитета?

С.М.: По поводу юридического оформления десталинизации надо спрашивать у Александра Алексеевича. Это его личное мнение.

Я думаю, что юридическими запретами можно добиться только отрицательного результата. Запреты подогревают интерес, подбрасывая дрова в костер, который мы хотим погасить.

Надо объяснять историю. Поэтому я категорический противник тех людей, которые считают, что Сталин – простой параноик. Слишком просто было бы переложить все трагедии на плечи параноика, вместо того, чтобы попытаться понять собственное прошлое и самих себя.

РЖ: Как вы расцениваете появление на конференции в последний день министра образования и науки Андрея Александровича Фурсенко?

С.М.: Организаторы конференции очень благодарны министру образования и науки Андрею Александровичу Фурсенко за то, что он пришел на конференцию и очень открыто, откровенно и убедительно принял участие в заключительной дискуссии.

Основные "нападки" в его адрес были связаны с нашумевшим учебником Александра Филиппова. Андрей Александрович ответил на них весьма достойно. Он рассказал чудесный эпизод из своей жизни. Когда ему было четыре года, он выучил знаменитое стихотворение "Я маленькая девочка, танцую и пою, я Сталина не видела, но я его люблю". И когда он продекламировал его своей бабушке, бабушка сказала: знаешь, Андрюша, никогда это стихотворение больше не произноси и забудь его.

Про учебник же он ответил так. Он очень широко обсуждался по всей стране. Тысячи преподавателей истории требовали ужесточения характеристик, которые даны в учебнике Филиппова. Общество ждало такого учебника. Андрей Александрович предложил вместе думать, что делать с такой ситуацией в обществе, как переломить это настроение. Его эмоциональное выступление произвело сильное впечатление на всех, в том числе и на тех, кто первоначально позволил себе некоторые неодобрительные возгласы. Позитивным итогом конференции является ощущение, что у организаторов есть много единомышленников-противников учебника Филиппова.

Беседовала Любовь Ульянова