Традиционная точка зрения на либерально-демократическую оппозицию в сезоне 2004-2005 года состоит в том, что ее активность возникла как реакция на бесланские события в сентябре. В действительности это не так. Активность началась отнюдь не во время Беслана, раньше.

Кроме того, следует сказать сразу, что никакой собственной активности оппозиции (ударение на "собственной") не обнаруживается. Все ее действия имели характер откликов на внешние события при полном отсутствии собственной программы. Были, то есть, вторичны. При этом разнообразие поводов для вполне однообразных ситуационных откликов лишь подчеркивало фиктивность существования оппозиции как политического игрока.

По факту оппозиция открыла политический сезон в конце августа, когда "Комитет-2008" заявил о том, что в Верховный суд России будет направлен иск с требованием аннулировать результаты выборов в Государственную думу, состоявшиеся в декабре 2003 года. Здесь же любопытно отметить, как данная инициатива подавалась в СМИ, близких к "Комитету-2008". Грани.ру писали так: " Инициатива "Комитета 2008" подобна орудийному залпу над полем битвы, где уже вовсю орудуют мародеры. Никого этот залп особо не испугает и исход сражения не изменит, однако это ободряющий знак для тех, кто еще не поднял руки".

Вроде бы не совсем корректно делать выводы о ходе кампании на основании пресс-релиза, но если в пресс-релизе уже сообщается ее итог " Никого этот залп особо не испугает и исход сражения не изменит..."? Иными словами, в конце августа 2004 была заявлена кампания, про которую уже было понятно, что она будет пустышкой. Тем самым, разумеется, сообщалось и о том, что других идей у "Комитета-2008" нет - раз уж предлагается вспоминать прошлогоднюю осень.

В это же время было заявлено и о деятельности "в режиме откликов". 24 августа в НГ появилось интервью с Г.Сатаровым (которому пришлось сыграть значительную роль в попытках консолидировать оппозицию, так что на какое-то время он стал чуть ли не гарантом ее существования). Сатаров сообщал: " Преждевременно ставить крест и на СПС, и на "Яблоке". У любой оппозиции тем больше шансов, чем большее недовольство у населения вызывает действующая власть. А это недовольство растет. Понятно, что такая ситуация формирует базу для различных оппозиций. Кто здесь подсуетится, кто окажется более привлекательным для электората, тот и выиграет. А выиграть есть равные шансы у всех: и у "Родины", и у коммунистов, и у "Яблока", и у СПС, - все зависит от них".

Фактически заявлена идея играть на ситуационном оппонировании власти, ставя во главу оппозиционного угла оргработу. Озабоченность этими двумя направлениями исключала наличие собственных концептов. Выходило, что оппозиция оказывается на смысловом поводке у власти, причем - добровольно надетом. Ну а ситуационность откликов (чуть где недовольство - там и отклик) определяла длину поводка, весьма короткую.

Любопытно, кстати, что список поводов к недовольству населения был указан неверно. Понятно, что тогда о Беслане или о путинском указе речи быть еще не могло, но были упомянуты законы о ЖКХ, об отмене отсрочек от армии. А сработал совсем другой закон - о монетизации. Кстати, любопытно, что даже в августе еще никак не предполагалась Украина.

Такой была объявленная рамка. Но следует отметить и язык пресс-релиза - трудно представить, что предъявленный пафос может описывать реальные действия, это лишь публицистика прискорбного качества. Откуда следует, что имелись в виду не действия, но их имитация - и даже не медийная, а просто заполнение пустоты, предназначенное, кажется, только для самообмана самих заполняющих.

Беслан

Первоначальная реакция на Беслан была слабо структурированной, что не удивительно, учитывая, что в таких случаях публицистика придавливает все прочее. "Три тенденции доминируют в обращении: первая - поиск причин трагедии не в себе, не в собственной политике, а во внешних обстоятельствах. Вторая - ориентация на поиск простых объяснений. Третья - реактивность планируемой политики", - это Сатаров по поводу обращения, с которым В.В.Путин выступил 4 сентября по телевидению ("Можно ли извлечь уроки из трагедии?", "Газета.ру", 5 сентября).

По сути, Беслан просто подставил себя на место идеи борьбы в Конституционном суде за права прошлогоднего снега. Сценарий же действий не менялся.

Тогда, в сентябре, был уволен Шакиров, организован "антитеррористический" митинг на Васильевском спуске, С.Иванов и Путин говорили о нападении на страну. Все это, разумеется, давало поводы для демонстрации оппозиционных чувств. Кроме того, все это время существовал еще один фактор - дело Ходорковского. Скажем, 2 сентября был возник даже такой информационный бутерброд (по РИА-"Новостям"): " 15:07 СРОЧНО Среди заложников есть погибшие, точными данными об их числе МВД Северной Осетии пока не располагает. 15:05 СРОЧНО МНС вручило ЮКОСу требование об уплате 119,887 млрд рублей налогового долга за 2001 год. 15:04 ЧАСТЬ ЗАЛОЖНИКОВ ВСЕ ЕЩЕ НАХОДИТСЯ В ЗДАНИИ ШКОЛЫ, ИХ ЭВАКУАЦИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ - МВД СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ".

Здесь следует отметить, что тема процесса над Ходорковским к тому времени была уже для оппозиции тупиковой - учитывая упертость Генпрокуратуры, не отвлекавшейся на критику в свой адрес. К годовщине ареста Ходорковского, 25 октября, стало очевидно, что тут ситуация совершенно стабильна. При этом за год власть успела много чего сделать, но основное внимание по инерции обращалось на данный судебный процесс. То есть "дело Ходорковского" уже год было неподвижной точкой российской политики, притом что процесс двигался в направлении, уместном для власти - иными словами, для оппозиции эта неподвижная точка являлась постоянно действующим поражением. Несомненно, это весьма убавляло даже самый публицистический пафос, точнее - перенаправляло его на другие объекты, любые.

Мало того, дело Ходорковского было даже эффективнее использовано провластными политсубъектами, которые не только обнаружили в деятельности власти изрядное количество плюсов, но еще и мотивировали их более разнообразно, нежели защитники Ходорковского - свою позицию.

Далее было 13 сентября, заявление Путина об изменениях в системе управления, в частности, - про назначение губернаторов. "Характерным для себя образом Путин ответил на собственное поражение в борьбе с терроризмом асимметричным ударом" ("Кремлевский реваншизм", Газета.ру, 13 сентября). Следует обратить внимание на то, что наличие ответа признается - а это в какой-то мере перекрыло возможность обвинений власти в бездействии. Кроме того, линия оппонирования была направлена в правовое русло, крайне невыигрышное для любой оппозиционной активности, - там мало кто что-нибудь понимает, а объяснить - сложно. Вот, Рыжков, говоря о статье 77 и последовавшем затем разъяснении КС, сообщил: "Постановление или разъяснение Конституционного суда не имеет обратной силы и пересмотру не подлежит". И что?

Впрочем, эта тема оказалась единственной долгоиграющей - СПС аж в апреле инициировал референдумы за восстановление прямых выборов губернаторов в некоторых областях.

Инициатива

Разумеется, для организации контригры годится любой повод. Можно дискутировать и о конституционных основах, но конструктив оттуда извлечь сложно. Причем в случае с инициативой СПС проглядывает механизм замещения партийной деятельности. Есть ли, скажем, у партии программа? Не набор идеологем, а программа, предполагающая применение идеологем к обстоятельствам? Идея референдума в данном случае сообщает, что некоторая практическая деятельность партией все же имеется в виду, но держать программу партия не может. Объявляя референдум, она, по сути, сообщает, что ее хватает лишь на то, чтобы озвучить единственную проблему. Одноразовость такая.

Словом, начиная с сентября, инициатива была у власти. Причем, если бы власть в самом деле была сильно озабочена проблемами с оппозицией, то ее инициативность бы задавала ей весьма жесткие рамки. Но в данном случае так получилось просто по факту, без явной отработки обеспокоенности. Рамки устанавливались сами по себе, вплоть до временн ых: в сентябре было сказано, что законы по поводу губернаторов и пропорциональной системы выборов появятся в ноябре, и что делать до их появления? Только ждать.

Пауза заполнялась предполагаемыми ужасами: " большинство россиян будут только рады, если в целях борьбы с терроризмом Владимир Путин ограничит выезд граждан за границу, свободу передвижения внутри страны, отдаст приказ спецслужбам убивать террористов за границей, а затем закроет газеты, которые раскритикуют эти меры" ("Путин недокручивает гайки", "Газета.ру", 6 октября). Странное поведение - ведь не ограничил же, газеты не закрыл? Так о чем тогда плач? Все в порядке.

Сложилось интересное положение дел. "Властная повестка" пока где-то составляется. Контрповестка, ежели ее кто-либо даже собрался бы нарисовать, оказывается невозможной - за отсутствием основной. А альтернативной повестки не предполагалось. Делать-то что? Следить за ходом суда над Ходорковским.

Кстати, надо отметить разводящую деятельность Суркова. За год он произвел примерно три публичных выхода, каждый из которых обсуждался с крайним энтузиазмом (интервью "Комсомольской правде" от 29 сентября 2004 года, интервью немецкому журналу "Шпигель" от 20 июня 2005 года, а еще - выступление на закрытом заседании генсовета "Деловой России" 16 мая 2005 года). В сумме каждая из акций вполне естественным образом направляла мысли оппозиционной общественности в определенную сторону, - всякий раз на месяц минимум задавая тему обсуждений.

Украина

Представляется, что весьма субъективное отношение к украинским событиям было для оппозиции вынужденным. Она была готова повестись на любой повод, а этот повод будто сам с неба упал.

Разумеется, украинская кампания присутствовала в Москве, в частности - вполне бытовыми и загадочными растяжками в поддержку Януковича. Это, конечно же, только способствовало некритичности отношения к украинским событиям, задавая тренд: уязвить Путина поражением в Киеве. При этом оппозиция отождествляла себя с "оранжевыми" - отчего-то предполагая наличие общих интересов с оными. Судьба г-на Немцова в качестве советника Ющенко вполне демонстрирует вменяемость таких предположений. Разумеется, в отсутствии собственной истории хочется влезть в чужую, полагая, что в ней участвуешь.

Примерно тогда же проходит белорусский референдум, в связи с чем г-н Немцов тут же отметил, что в случае "официального признания итогов референдума в Белоруссии Россию ждет усложнение отношений с Европой". Осложнений, как известно, не было - но любопытно само это упоминание Европы. Явно Украина повлияла.

Разумеется, итог Майдана был истолкован в самом приятном для оппозиции ракурсе - как предвестник того, что и в России будет так же. Разумеется, на характер произошедшего и изрядные отличия Украины от России внимания не обращалось. Имелось желание импорта революции, демонстрировавшее вполне системную поверхностность.

Представляется, что и последствия монетизации рассматривались в первую очередь именно по украинской инерции, поскольку данная тематика должна была использоваться "левыми", а вовсе не либеральными демократами.

И каким протестным способом эту тему можно было использовать? Какой, собственно, "свой Майдан", если, скажем, Хакамада призналась "Новым Известиям" (18 апреля, Сергей Ткачук, "Лидер партии "Наш выбор" Ирина Хакамада: "А нашисты" сжигают все на своем пути"): "Заявляю вам честно и авторитетно: уличного противостояния "нашистов" и молодых демократов не случится. Во-первых, нормальная молодежь, участвующая в демократическом движении, как правило, учится в институтах, и у нее хватит ума не идти на стычки с тупыми представителями "Наших", которые, судя по всему, собираются сжигать все, что попадается на пути. Кроме того, у нас нет денег на финансирование уличной борьбы, в то время как вновь образованное движение "Наши" тратит на ничего не значащие акции тысячи и тысячи".

Оргвопросы

За вычетом оперативного ситуационного реагирования основной формой оппозиционной активности на протяжении всего сезона были оргвопросы.

Тоже, между прочим, оживившиеся не без прямого влияния власти. После Беслана и путинского выступления 13 сентября начали вырисовываться рамки будущей политической структуры (например, "НГ", Максим Гликин, Александра Самарина, "Россию готовят к премьеро-президентской рокировке"). Во-первых, начинает обсуждаться тема 2008 года. Во-вторых, сама идея перехода на выборы по спискам, сопровождаемая увеличении регистрационной численности партий с 10 до 50 тыс. членов, крайне чувствительна для оппозиции. Откуда и озабоченность оргвопросами.

Здесь же, вдобавок, тема создания второй партии власти, либерального крыла ЕР, естественно усилившая тему объединения либерально-демократических оппозиционеров. Зашла речь о возможности представителей "Комитета-2008", в особенности Рыжкова и Хакамады, создать новый либеральный бренд. При этом основными проблемами оказалась сугубо персональные: а) возможен ли либерализм без Чубайса? б) кто может стать лицом (лицами) такой партии.

Промежуточным итогом тут был Гражданский конгресс 12 декабря. Любопытно, что скептицизм проявил тогда даже Панюшкин ("Демократов окутал оранжевый туман", "Коммерсант" от 14.12.2004): "Речь, собственно, о том и шла: надо ли пригрозить власти возможными уличными акциями и убедить ее разговаривать с возможными уличными активистами или надо сначала устроить уличные акции, а власть уж сама пойдет на переговоры?."

Несомненно, автор данных слов считал себя главным московским специалистом по Майдану, отчего и смотрел на оппозицию с высоты своего киевского опыта, явно желая сочувствовать аналогичным тенденциям на родине. Но - не смог, не получалось. Понятно и то, что разговоры об уличных акциях не привели ни к чему, разве что к оживлению разговоров на тему уличной политики и гламурному пиару отдельных молодых людей, как бы представляющих некие молодежные организации СПС, "Яблока" и т.п. В середине февраля, между тем, возникают "НАШИ" - также в явной связи с Украиной, то есть - бессмысленно.

Далее оргвопросы перешли в вялотекущую форму, хотя в середине февраля со стороны СПС и "Яблока" и прозвучали некоторые слова в пользу возможности объединения. Как обычно, все уперлось в то, на чьей основе создавать единство. Но и это был не итог, 29 марта "Коммерсант" (Виктор Хамраев, "Демократы снова согласились объединиться") сообщил: "Объединенная демократическая партия может появиться к концу 2005 года. Такой прогноз был дан на прошедшем в субботу заседании "Комитета-2008: свободный выбор".

Тогда, "после трехчасовых дебатов за закрытыми дверями вышли на решение, которое все без исключения сочли "прорывом". Сатаров, Кара-Мурза и Рыклин за десять дней должны были разработать идеологическую платформу объединенной партии. Они же в тот же срок должны были подобрать кандидатов в оргкомитет, который займется подготовкой ее съезда.

Итог известен: с платформой не вышло ничего, СПС не объединился с "Яблоком", Рыжков приобрел партийную недвижимость в виде РПР, "Комитет-2008" объявил о своей роли в духовном просветлении России, то есть - признал фиаско, а СПС в мае сменил руководство и с тех пор об СПС ничего не слышно.

Тут же отметим и две истории, с Каспаровым и Касьяновым. Оценка Каспарова в качестве перспективного политика комментариев не требует. С Касьяновым, в общем, так же: желание принять в качестве знаковой оппозиционной фигуры человека, не представляющего никакой внятной структуры (и, разумеется, программы) свидетельствует о том, что ему изоморфны и ныне действующие политики оппозиционного круга.

Итог

За минувший политический сезон имелись следующие основные точки оживления оппозиции:

- Беслан;

- путинская реорганизация системы управления;

- Украина;

- недовольство монетизацией льгот;

Это не считая долговременных процессов, вроде решения оргвопросов и суда над Ходорковским.

Во всех случаях оппозиция играла вторым номером (даже в случае оргвопросов инициатива принадлежала власти, изменившей порядок выборов).

Разумеется, власть своими явными (изменением выборного законодательства или указом о назначении губернаторов) или неявными (протесты после монетизации) действиями изменяла формат игры, что, конечно, осложняло проведение любой оппозиционной линии. Но - осложняло ровно потому, что собственного креатива за это время предъявлено не было. Повестку действий оппозиции задавала власть, причем это даже не было ее главной целью.