Однажды один известный лидер православной общественности одной постсоветской страны жаловался на специфическое отношение глубоко верующих людей к подаркам. "Они убеждены в том, что всякий дар от Бога, а непосредственно дающий им этот дар всего лишь исполнитель Его воли. Поэтому и чувство благодарности верующие испытывают только по отношению к Всевышнему, но никак не к самому дарителю".

Именно таких верующих очень часто напоминают лидеры государств, пользующихся предоставленными Россией льготами на поставки энергоносителей. Любую попытку России объяснить, что льгот больше не будет, они рассматривают в качестве имперского устремления последней отобрать у них Богом данную цену на газ. Всевозможные политические оракулы при этом вторят им, что Россия должна платить за политическую лояльность. И платить, разумеется, этими самыми льготами.

С первым посылом согласиться, конечно, можно: за политические преференции действительно нужно платить. Однако насколько эффективны льготы на энергоносители, равно как и иные способы масштабного субсидирования экономики, в качестве средства платежа - большой вопрос. У США, например, тоже есть союзники. Однако сложно себе представить, чтобы американцы стали продавать, скажем, Великобритании, самолеты по ценам в пять раз ниже рыночных иначе как в порядке "ценовой войны", а субсидирование экономики проводить иначе как в форме высокопроцентных займов, которые, разумеется, придется отдавать.

Вопрос о ценах на энергоносители остро стал в период распада Советского Союза. Еще в 1991 году СССР объявил вышедшим из его состава Литве и Эстонии, что за газ им придется платить столько же, сколько и европейским потребителям. Европеизироваться в этом смысле только "вышедшие из-под оккупации" прибалты отказались, и газ им на некоторое время отключили. Впрочем, та, первая, газовая война окончилась не в нашу пользу, а потому с тех пор Россия политику кнута во взаимоотношениях с соседями сменила политикой пряника, под каковым понимались самые разнообразные льготы ближнему зарубежью.

Шло время. Год от года ближнее зарубежье потребляло колоссальное количество наших энергоресурсов по сниженным ценам, однако ощутимых политических дивидендов это не приносило. Складывалась система, когда за наш счет утверждались местные политические и бизнес-элиты, лишь в крайне незначительной степени учитывающие интересы своего спонсора. При этом закономерный вопрос, зачем нам субсидировать всевозможных "донецких", "днепропетровских", Ворониных и т.д., если они никаких ответных обязательств на себя не берут, долгое время оставался без ответа. Едва ли можно назвать это иначе как благотворительностью.

Низкую эффективность системы предоставления льгот внешнеполитическим партнерам хорошо продемонстрировала ситуация, сложившаяся на президентских выборах на Украине 2004 года. Выяснилось, что даже относительно небольшое, но грамотно распределенное точечное финансирование политического проекта способно принести куда большую отдачу, чем многолетние широкомасштабные вливания в экономику посредством продажи дешевого сырья. Сколько можно было на недополученные от Украины деньги создать в ней же молодежных организаций, СМИ, общественных движений, которые проводили бы политическую линию, учитывающую наши интересы, кстати, значительно чаще совпадающие с украинскими национальными интересами, нежели американские?

Именно отсутствие проектного подхода, предусматривающего, в частности, аккумуляцию ресурсов на приоритетном направлении и подотчетный механизм, сопряженный с системой контроля, делает систему предоставления льгот низкоэффективной. Собственно, именно поэтому в свое время было принято знаменитое решение о монетизации льгот бюджетникам внутри страны и о фактической замене системы льгот национальными проектами. Разумеется, могут быть претензии к тому, как это было сделано, однако в том, что существовавшую тогда систему необходимо было менять, сомнений быть не может.

Практически одновременно монетизации подверглись и внешнеполитические льготы странам ближнего зарубежья. Правда, здесь, учитывая характер взаимоотношений, на первом этапе необходимо вернуть недополучаемые деньги, чем, собственно говоря, Россия сейчас и занимается. Разумеется, процесс этот очень болезненный, однако он отнюдь не означает, что наша страна бросает на произвол судьбы братские народы или отказывается от участия в политике соседних государств. Речь идет о переформатировании отношений, а также переформатировании механизма политического влияния.

Вместо всеохватывающей поддержки местных элит нашей стране необходимо непосредственно участвовать в функционировании национальных политических систем соседних стран. И если следовать этой логике, то в ближайшее время стоит ожидать появления неких внешнеполитических национальных проектов, которые позволят России не только удержать, но и расширить орбиту своего влияния.