От редакции: "Русский журнал" продолжает следить за развитием ситуации в резонансном "Новгородском деле". Напомним суть: новгородская прокуратура обвиняет Антонину Федорову в попытке убийства собственной дочери Алисы, которую она почти год назад якобы сбросила в лестничный пролет с третьего этажа.

После осеннего "затишья", новгородская прокуратура в последние дни возобновила бурную деятельность. В связи с этим мы задали несколько вопросов основному фигуранту этого дела - Антонине Федоровой.

"Русский журнал": Стало известно, что сегодня, 20 декабря, вам было предъявлено обвинение в новой формулировке. В чем причина смены формулировки? Чем она отличается от предыдущей?

Антонина Федорова: Обвинение было предъявлено только сегодня. В принципе не изменилось практически ничего. Мотив остался тот же, но его немного дополнили. Осталась прежняя статья, соответственно, наказание за деяние, если меня осудят. Иначе говоря, дополнена только мотивировочная часть.

РЖ: Являются ли эти изменения принципиальными или это не имеет значения в данном случае?

А.Ф.: Значения это не имеет. Потому что и то обвинение, которое было, и то, которое сейчас, - оба одинаково абсурдны, на мой взгляд. Разницы между двумя этими абсурдами я не улавливаю никакой.

РЖ: Не могли бы вы поподробнее рассказать, в чем заключается абсурдность ситуации?

А.Ф.: Для меня абсурдность в том, что обвиняют в таком страшном преступлении совершенно невиновного человека. Это, конечно, субъективный момент. И дело, и обвинение, и расследование, и уголовное преследование - в общем, все, что было, - это глобальный абсурд.

РЖ: В ЖЖ комментаторы высказывают мнение, что причина смены формулировки обвинения заключалась в попытке, условно говоря, привлечь Кирилла Мартынова на свою сторону, выставив его невинной жертвой ваших манипуляций. Согласны ли вы с такой точкой зрения?

А.Ф.: Честно говоря, я затрудняюсь прокомментировать данное мнение, потому что для меня логика, которой руководствуются представители прокуратуры, совершенно непонятна. Я совершенно не понимаю, чего они хотят, что они делают и почему они это делают. Мне сложно поверить в искренность их обвинений, в то, что они действительно уверены в моей виновности. Достаточно доказательств, противоположных их позиции. Хотя бы взять свидетельства моих друзей, которые утверждают, что у нас с дочерью замечательные, дружеские отношения, как у любой нормальной матери с любой нормальной дочерью. В принципе, достаточно всех доказательств, чтобы меня признали невиновной и отпустили с миром. Но поскольку прокуратура этого не делает, значит, у них какая-то другая логика, какие-то другие соображения. Я не могу их понять совершенно.

Может быть, комментаторы в ЖЖ совершенно правы: правоохранительные органы пытаются внести раскол в наши ряды. Но у них ничего не получится. Это совершенно безосновательные надежды, если они существуют.

РЖ: Каковы ваши дальнейшие действия? Когда будет суд?

А.Ф.: Завтра во второй половине дня мы начинаем знакомиться с делом. Там целых героических четыре тома, которые собирались разными следствиями, в том числе следователем Колодкиным, совершенно одиозной личностью. В принципе, эта процедура может затянуться на неделю. Там действительно много материалов, которые нужно как-то осмысливать, с тем чтобы строить линию защиты уже для суда. Потом будут праздники. А уже потом, в новом году, и состоится суд.

РЖ: Как у вас обстоит дело с адвокатом? Выработана ли у вас и вашего адвоката стратегия поведения на суде?

А.Ф.: Пока, конечно, нет. Мы ведь не знакомы с делом, мы не знаем, какие у следствия есть "доказательства" моей якобы вины, какие есть свидетельства, кто как свидетельствовал. В принципе, мы ничего не знаем. Все, что мы знаем, - это изменение формулировки обвинения.

РЖ: Некоторые эксперты считают, что на вашем деле успешно строят карьеру бывший прокурор города Ефимов и следователь Колодкин, а также другие лица в прокуратуре. Чем вы можете объяснить столь упорное внимание правоохранительных органов к вам? Можно ли говорить в данном случае о столкновении с системой?

А.Ф.: Да, конечно. Все-таки здесь играет не последнюю роль так называемая честь мундира. Они ведь не могут сказать: "Извините, мы ошиблись". И уйти. Соответственно, они будут бороться до конца. Они будут пытаться меня обвинить, посадить, не знаю, что еще со мной можно сделать... расстрелять? И у нас такая же позиция. Мы тоже не можем позволить им так просто уйти, как они не могут позволить это нам. Мы тоже будем бороться до конца, до окончательной и полной реабилитации.

Конечно, это столкновение с системой. Потому что мы - тоже система. Не такая организованная, не такая мощная, не такая старая, как система правоохранительных органов. Но какое-никакое, а все-таки общество - это тоже система. И они нас недооценили.

РЖ: Как раз по поводу общества. Общественность все время ведения следствия демонстрирует бурное возмущение. Сказался ли этот факт на ходе следствия, на поведении следователей?

А.Ф.: Разумеется, я не могу уверенно говорить о том, что конкретно на что повлияло. Но, как мне кажется, да. Для начала меня выпустили из тюрьмы. Я считаю, что это произошло под давлением общественности. Сыграла свою роль грандиозная медиакампания. Нельзя ее скидывать со счетов.

Да и после этого, когда мы виделись в последние несколько раз со следователем Колодкиным, он на меня хотя бы не кричал. Хоть такие дивиденды...

РЖ: А до этого кричал?

А.Ф.: Да, он грубый в общении человек. Я была просто ошарашена, потому что так, как он разговаривает с людьми, на самом деле разговаривать недопустимо. Я вообще не думала, что так можно разговаривать с людьми. Но, как показала жизнь, я ошибалась.

РЖ: Как все эти перипетии сказались на здоровье и психологическом состоянии вашей дочери?

А.Ф.: Мы стараемся беречь ее, поменьше говорить при ней об этом, поддерживать нормальное настроение. Но ребенок ведь все чувствует. У нее повышенная нервозность. Для своего возраста она развита нормально. Я стараюсь с ней заниматься, пытаюсь нивелировать травмирующую для детской психики ситуацию. Конечно, полностью убрать эффект не получается. Она хорошо спит, она хорошо ест. Хотя бы в этом плане все нормально.

Самый главный ее страх - это то, что я куда-то денусь. Но мы и с этим пытаемся справиться.

РЖ: А такие страхи у Алисы есть?

А.Ф.: Конечно. Она постоянно спрашивает: "А ты меня не оставишь?" И сама говорит: "Я тебя не оставлю, я буду скучать по тебе, я по тебе всегда очень скучаю".

РЖ: Это появилось после того, как вы провели месяц в тюрьме?

А.Ф.: Да, а потом я еще почти целый месяц лежала в "больнице" имени Сербского. А у Алисы сейчас такой возраст, что время воспринимается очень длинным: месяц для нее - это очень долго. Конечно, она помнит, что она скучала, что меня долго не было.

РЖ: Можно ли в данном случае говорить о том, что хоть кто-то пытается соблюдать закон?

А.Ф.: Мы пока пытаемся.

Беседовала Любовь Ульянова