От редакции. Саския Сассен является признанной мировой величиной в изучении процессов глобальной миграции и последствий глобализации. Именно она ввела в научный оборот термин глобальный город (global city), придав ему ряд определенных характеристик.

По мнению Саскии Сассен, глобальный город представляет собой стратегическое пространство для развертывания глобальных процессов, которые по своей динамике выходят за пределы компетенции национального государства.

Глобальный город в этой конструкции демонстрирует экономическую глобализацию не просто в виде движения капитала, но как работу по координированию, управлению и обеспечению этого движения, а также как работу по обслуживанию разнообразной деятельности фирм и рынков, чья деятельность выходит за пределы одной страны.

По мнению Сассен, «глобальный город предлагает эндогенный ключ к динамике и условиям существования глобальной экономики». Методологически это означает, что глобализацию можно изучать при помощи обстоятельных социологических и антропологических исследований процессов, протекающих в таких городах.

* * *

РЖ: Уважаемая госпожа Сассен, по вашему мнению, могут ли жители больших городов – мегаполисов – реально принимать участие в управлении своими городами?

Саския Сассен: Одной из крайностей гражданского участия в современном мегаполисе является пример Токио. Токио хорошо организован и позволяет осуществлять гражданское участие на разных уровнях. Правительство Токио буквально управляет участием граждан – оно само фактически формировало это многоуровневое гражданское участие на протяжении многих лет, «выращивая» социально активных горожан. Жители Токио являются участниками городского самоуправления и осуществляют это участие именно в качестве граждан. Один из моих излюбленных примеров такой гражданской активности – соседская община домохозяек, которые настаивают на том, чтобы их рассматривали именно как домохозяек. Они придерживаются точки зрения, что не занимаются никакой политикой. Но фактически они глубоко вовлечены в политику, однако не в политику, определяемую в терминах формальной политической системы. Они знают свой район, они в курсе всех дел, знают, что там «не так», чем злоупотребляет местный политик, кто полезен для их района, а кто коррумпирован. И при этом понимают, как использовать (и активно используют) формальную политическую систему на уровне соседской общины. В Токио таких примеров множество.

В качестве другой крайности можно назвать такой мегаполис, как Сан-Паулу, – столь же большой, как Токио, но абсолютно отличающийся от него город. В обширных фавелах (бедных, неформальных соседских общинах, где нет никакого регулирования жилищных вопросов, нет управления канализацией, водоснабжением, электричеством) Сан-Паулу граждане сами должны организовываться, чтобы сделать фавелы приемлемыми для проживания. Это происходит в самых разнообразных формах, и есть огромные различия между фавелами. Некоторые действительно стали почти соседскими общинами среднего класса: с мощёнными улицами, большим количеством кирпичных домов (а не обычных лачуг, сделанных из найденных металлических листов, картонных коробок и всего, что можно найти). Другие фавелы просто места для выживания. Некоторые представляют собой вполне процветающие неформальные экономические системы, у других эти самые неформальные экономические системы крайне неразвиты – там нельзя купить почти ничего. И наконец, некоторые фавелы стали управляться бандами наркодельцов; фактически там установлен комендантский час (особенно это касается общественных мест) – с 20 или 22 часов.

Несмотря на всю разницу положения в Токио и в Сан-Паулу, значимым остается тот факт, что, несмотря ни на что, при участии властей или при их относительном бездействии горожане в той или иной форме ведут организованную деятельность, когда чувствуют, что их действия могут привести к изменениям. Конечно, они более слабые игроки, даже если количественно их больше, чем крупных фирм и могущественных правительственных агентств. И без граждан не было бы совсем никакого города. Гражданам следует добиваться от своих правительств и мэрий признания легальных способов борьбы за удовлетворение своих требований. Домовладельцы должны иметь такие же права и способы предъявления своих требований, как и локальный малый бизнес.

РЖ: Какие общественные силы являются «авангардом городского сопротивления» в тех ситуациях, когда бизнес и бюрократия угрожают интересам и благополучию горожан? Могут ли признанные представители интеллектуального класса возглавить антибюрократическое сопротивление?

С.С.: Даже в таком хорошо организованном в смысле участия граждан в общественной жизни городе, как Токио, в ситуации, когда мощные фирмы или могущественные правительственные агентства хотят захватить землю, занимаемую обычными гражданами из среднего класса или бедноты, они, как правило, получают желаемое. В случае Токио я детально задокументировала, как крупные и влиятельные строительные фирмы использовали разнообразные приемы, чтобы выселить жителей из тех районов, которые они хотели застроить. Эти приемы включали даже криминальные способы: поджоги старых зданий, угрозы в адрес горожан. И многие районы в центральном Токио, которые ранее были жилыми, с множеством маленьких домиков, окруженных небольшими садиками, были разрушены – теперь там возвышаются огромные высотные здания. А ведь Токио – это город, где средний гражданин хорошо организован и имеет многочисленные каналы для продвижения своих требований, уважаем городским правительством. Что уж говорить о мегаполисах с не столь мощной организацией граждан. Когда крупные структуры бизнеса в Сан-Паулу хотят захватить городские территории, они делают это не церемонясь, не выбирая средств и игнорируя законодательные нормы.

Мы наблюдаем это во всем мире: китайское правительство выселило три миллиона жителей Шанхая, чтобы перестроить город в середине 1990-х; но, правда, оно действительно обеспечивало горожан лучшим жильем, в отличие от того, что имело место в большинстве мегалополисов, где происходили аналогичные процессы. Правда, районы заселения оказались существенно менее привлекательными, чем старые районы в центре Шанхая; жители теперь должны совершать долгие поездки в общественном транспорте, чтобы добраться до места работы.

Вы спрашиваете, могут ли признанные интеллектуалы возглавить антибюрократическую оппозицию. Да, они способны на это и должны это делать. Они должны бороться со злоупотреблениями и с жадностью, которая побуждает корпорации разрушать жизни людей и историческую городскую среду. И даже если они потерпят неудачу, все-таки важно, что такие борцы с несправедливостью существуют. Такие поступки лучших представителей интеллектуального класса будут документальным свидетельством борьбы общества с растущей бедностью, а также «одворяниванием» в крупных городах, которое перемещало миллионы граждан, калеча жизни целых семей. Это представляется крайне важным. В настоящий момент в США, например, насчитывается большое число бездомных детей и семей, не имеющих жилья! И это в стране, которая все еще очень богата, хотя именно в США отмечается один из самых высоких уровней неравенства в мире.

РЖ: Предполагает ли современная социальная структура мегаполиса возникновение внутри нее радикальных общественных групп, способных подобную повестку сформулировать? Что спасает мегаполисы от власти больших денег? Как вам кажется, какие тенденции современной эпохи вам кажутся более актуальными: бюрократия становится сильнее или же она становится слабее?

С.С.: Да, конечно. Радикальные социальные группы, способные сформировать антибюрократическую и антикорпоративную повестку дня в городе, могут зародиться лишь в рамках социальной структуры современного мегаполиса. Они формируются разными способами. Город, большой и сложно устроенный город, – это то пространство, в котором формируются конкуренция и сопротивление, особенно теперь, с появлением новых коммуникационных технологий. Вы можете осуществлять многосторонние скоординированные действия, причем одновременно на всем городском пространстве.

Но я настаиваю на том, что городское пространство – это, конечно, не место для ожесточенной конфронтации. Это место для коммуникации, для того, что я предпочитаю называть «созидание настоящего».

В моей последней книге я попыталась понять, делают ли историю бессильные.

Беседовали Никита Куркин и Юлия Нетесова