О модернизации Российской академии наук и, в частности, о так называемой балльной системе оценки эффективности научного труда рассказывает директор Геологического института РАН доктор геолого-минералогических наук Михаил Георгиевич Леонов.

"Русский журнал": Как вы относитесь к тому, что политика правительства направлена на то, чтобы лишить собственности Академию наук?

Михаил Леонов: Некоторые чиновники заявляют по телевизору, что контроль со стороны госаппарата пойдет на благо Академии. Отныне президент Академии наук будет утверждаться президентом страны. Как к этому относиться? Всю жизнь Российской академией наук руководили Великие князья и княгини, и назначались они лично императором. "В Академии наук заседает князь Дундук" - все зависит от мудрости правителя. Сейчас у Академии есть президент и рабочий орган - президиум. Вместо президиума нам предлагают сделать некий наблюдательный орган, состоящий из госчиновников, менеджеров, которые должны будут "помочь" Академии управлять ее имуществом. Против этого Академия борется, потому что совет будет вмешиваться во все. В министерстве ученых-то не осталось, одни чиновники, не понимающие, что такое наука.

РЖ: Кто выступил инициатором модернизации РАН?

М.Л.: Модернизация Академии наук инициировалась правительством России, но в то же время необходимость в ней назрела изнутри. Одним из следствий модернизации стал новый устав Академии, практически единогласно принятый на собрании Академии. Новый устав учитывает сегодняшние проблемы и полностью соответствует новому закону о науке, утвержденному президентом. Академию всегда упрекали за то, что она живет самостоятельной жизнью и ни с кем не хочет считаться. Правительство и на этот раз не совсем удовлетворено результатом, потому что Академии удалось сохранить за собой достаточную самостоятельность. Даже в мелочах, хотя это может показаться забавным. Например, Академия наук обрела статус государственной, а вот аббревиатура осталась прежней: РАН. Не исключено, что недовольство уставом явилось причиной появления так называемого "модельного устава": не так давно он появился в интернете.

РЖ: Кому принадлежит авторство "модельного устава"?

М.Л.: Скорее всего, его придумали чиновники, но никто не признается в авторстве! Кого ни спросишь, все отвечают: "Мы ни при чем". Подписи нет, откуда взялся - не ясно. "Модельный устав" совершенно не соответствует ни нашим отечественным законам, ни закону о науке, ни его нуждам. Академия приняла единственно возможное решение по отношению к этому документу - заявила, что мы его знать не знаем, видеть не видели и работать с ним не будем.

РЖ:Какие еще нововведения предполагает реорганизация Академии?

М.Л.: Одной из составляющих реорганизации Академии является так называемый "Пилотный проект по новой системе финансирования". Теперь ученые, научные сотрудники разных институтов получают зарплату не по тарифным ставкам, а по должностным окладам. Эти оклады должны были каждый год увеличиваться настолько, чтобы к концу 2008 года достичь тридцати тысяч рублей. Год назад существенно подросли надбавки за докторскую и кандидатскую степени. Но у нас все происходит весело. Вот и здесь: в прошлом году новые ставки кандидатам и докторам проплачивали ноябрь и декабрь, а в этом году правительство денег не выделило. Предполагалось ввести два типа надбавок: временные и стимулирующие. Ты получаешь поощрение, если хорошо поработал, временно. В отличие от первых вторые - обязательны и утверждены законами и положениями правительства Российской Федерации: за вредность, за секретность, за сейсмичность и в том числе за докторские и кандидатские степени. И эти надбавки не платить нельзя. А стимулирующие не платить можно. По разъяснениям наших экономистов, выплаты идут из внутренних, "подкожных" резервов Академии. Но в результате не работает второй этап нового проекта: нельзя повысить зарплаты. Первый год повысили, в этом году нужно повышать снова, а деньги идут на выплату степенных надбавок, и, скорее всего, до конца лета ситуация не изменится. К тому же повышение зарплат сопровождается сокращением штатного расписания всех учреждений Академии наук примерно на шесть-семь процентов. Повышается зарплата три года - три года проводится сокращение.

РЖ: За счет кого производится сокращение? За счет работающих пенсионеров? Ради того, чтобы оставить молодых специалистов?

М.Л.: Многое зависит от политики дирекции и ученого совета. Я считаю, что протекционизм молодым кадрам - явление, без которого трудно обойтись, однако не надо забывать, что он часто приводит к печальным результатам. Наука - не трамвай, детям место не уступают. Почему старый специалист, который прекрасно работает, должен освобождать место молодому халтурщику? Многие считают, что молодых надо держать и тянуть. В балльной системе предусмотрено, что выпускнику высшего учебного заведения первые три года коэффициент эффективности труда автоматически умножают на два. Я считаю, что это неправильно. Такой подход скорее развращает, чем стимулирует экономически. Ведь речь идет о мизерных суммах, которые не устроят выпускника. Тем не менее я считаю, что если молодой человек пришел в институт, куда его никто не тянул, где ему назвали зарплату, назвали обязанности, то нужно работать. А если не устраивает зарплата - уходи туда, где устроит.

РЖ: Что вы можете сказать о "балльной системе"?

М.Л.: С этого года одной из составляющих эффективности научного труда является балльная система. Обнародовано "тройственное соглашение", которое подписано Министерством науки и образования, Министерством социального развития и президентом. Вся научная деятельность должна быть расписана по определенной системе баллов. Аналогичную систему уже вводили в начале 70-х годов, но она просуществовала недолго и благополучно умерла.

РЖ: Почему она принята теперь?

М.Л.: Партийному руководству время от времени приходит в голову мысль, что надо следить за тем, как работают ученые.

РЖ: Насколько эффективна балльная система?

М.Л.: Объективной информации она не дает, но позволяет отследить интересные вещи. Например, какой-нибудь крупный ученый, академик, занимающий высокий пост, согласно этому посту должен состоять в оргкомитетах различных научных совещаний. Этот человек числился в оргкомитетах десяти-пятнадцати совещаний - что, по сути, неплохо, поскольку он выполняет часть своей работы и к тому же его присутствие повышает статус мероприятия. Однако за участие в оргкомитете он получает такое количество баллов, что может больше ничего не делать - не заниматься наукой, не писать научных статей, ничего. Так в советские годы секретарь парткома автоматически получал балл, позволявший не покидать ряды передовых работников. Есть и другие забавные вещи, я вижу это по работе своей лаборатории. У меня есть сотрудник, который работает хорошо, много и интересно. А другой сотрудник вроде и работает, но настоящего научного выхода нет. Сейчас при подсчете баллов мы выяснили, что у того, кто фактически ничего не дает, баллов почти в два раза больше, чем у того, кто делает много. Первый опубликовал недавно монографию, статьи и в данный момент собирает новый материал, в ближайшие два-три года у него не будет публикаций, следовательно, он не наберет баллов. Второй будет постоянно, по крохам публиковать разную ерунду и получать приличную оценку.

РЖ: Выходит, балльная система обманывает? Какие еще аспекты научной деятельности она учитывает?

М.Л.: Публикации в журналах. У каждого журнала сейчас есть так называемый импактфактор. В зависимости от того, в журнале с каким "фактором" ты напечатаешься, получишь соответствующее количество баллов. Если в журнале, где статья проходит предварительное рецензирование, - предполагается высокий балл, если журнал не рецензируется - балл ниже. Например, одним из ценных в этом отношении журналов является "Геотектоника" - кстати, единственное издание по геологии, которое себя окупает. Невысоки баллы за тезисы, за небольшие работы. Насчитываются баллы за педагогическую деятельность, за научно-популяризационную деятельность, за участие в совещаниях. Пунктов очень много. Интересно, что российское совещание "стоит" дешевле, чем международное. Возможно, в этом есть логика, но дело в том, что в законе сказано, что совещание считается международным только тогда, когда не менее пятидесяти процентов участников не принадлежат к гражданам России. Сейчас в России самое крупное международное совещание собирает в лучшем случае десятую часть иностранцев, хотя, по сути, все равно является международным.

РЖ: А публикации в международных журналах?

М.Л.: Сначала их оценивали "дороже", чем публикации в отечественных изданиях, но все возмутились: как это так - за рубежом у нас все всегда лучше! При этом человек тратит больше времени, занимается переводом, стало быть, в это время манкирует научной деятельностью, то есть еще один парадокс, доказывающий бесперспективность системы. Совершенно не ясно также, как считать балл лаборатории - учитывать балл завлаба или нет... Завлаб получает пятьдесят баллов от своей работы плюс семьдесят пять процентов от среднего балла лаборатории. И получается, что у завлаба свой балл высокий, а лаборатория работает так себе, или наоборот. Я полагаю, что балльная система отомрет, как это произошло в 70-е. Первый год институты подавали сведения, потом забыли, им никто не напомнил...

РЖ: Но здесь разговор не о Доске почета, как в советское время, а о деньгах.

М.Л.: В данном случае зависимость зарплаты от числа баллов - тоже самообман. Допустим, вся научная работа одного института оценивается в тысячу баллов. У нас в институте пятьсот человек - значит, каждый в среднем получит по два балла. Денег дали, скажем, тысячу рублей. Значит, один балл стоит рубль. Казалось бы, все замечательно: получишь пять баллов - будет у тебя пять рублей. Но ничего подобного. Эта тысяча так и останется тысячей, поэтому если институт наберет не тысячу баллов, а три тысячи, то один балл станет стоить тридцать пять копеек. Если ты набираешь много баллов, то есть работаешь лучше, то балл дешевеет, если работаешь мало - дорожает. На каждый год эта сумма выплат фиксирована. Количество баллов будет нивелироваться тем, что изменится цена балла.

РЖ: Оценивается только текущая работа?

М.Л.: Оценивается работа за последние два года. Предыдущие заслуги не учитывают. Это называется ПРНД - показатель результативности научной деятельности, который зовут "параноидальной" оценкой. На следующий год оценка будет производиться только за год. Единственное, что нас спасает, - это пункт, что ученые советы каждого института имеют право несколько видоизменять решения, адаптировать систему к своим нуждам. Мы провели серьезную работу и адаптировали вещи, которые нам необходимы. Например, из всего количества журналов с импактфактором больше двух выделили три, которые соответствуют главным направлениям нашего института (это стратиграфия, тектоника и литология), и искусственно повысили им балл.

РЖ: Сейчас, наверное, в институте все занимаются тем, что считают баллы?

М.Л.: Сейчас все этим занимаются. Но ради чего? Чем дальше вникаешь, тем отчетливее понимаешь, что гора родила мышь. Потому что вся балльная система - это только двенадцать процентов в деньгах от фонда оплаты труда. Двенадцать процентов от зарплаты - в этих рамках тебя будут или наказывать, или поощрять. Такая сумма не делает погоды. Если зарплата десять тысяч, максимум прибавки - тысяча двести рублей. И это, по-моему, мало кто понимает. Дерутся за баллы, но не догадываются перевести их в реальные деньги.

Беседовала Евгения Ульянова