Сегодня много говорят об актуальности такой проблемы, как образование мигрантов из стран постсоветского зарубежья; о том, насколько необходима действенная пропаганда русского языка. В Российском государственном гуманитарном университете активно работает Учебно-научный центр по изучению стран постсоветского зарубежья. О том, как один из крупнейших гуманитарных университетов страны предполагает заниматься образованием мигрантов, что этот вуз делает для усиления объединяющей роли русского языка, "Русскому журналу" рассказывает ректор РГГУ Ефим Пивовар.

Университет обучит рабочих из СНГ

"Русский журнал": Образование мигрантов действительно чрезвычайно актуальная проблема. И кажется, ни один классический университет до вас этим не занимался?

Ефим Пивовар: Эта проблема актуальна для нас по разным причинам. В Центре по изучению постсоветского зарубежья, который мы преобразуем в кафедру РГГУ, с помощью страноведческого подхода будет изучаться проблематика ближнего зарубежья. Мы обратимся и к вопросам поддержки русского языка в этих регионах. Для этого у нас есть неплохая база: в РГГУ существует учебный центр, в котором два крупных филологических подразделения: Институт лингвистики и Институт филологии и истории (и там и там русский язык и русская литература - ведущие направления подготовки кадров). Одновременно в Москве мы будем вести работу с представителями диаспор стран постсоветского зарубежья, которые представлены в России.

В рамках Года русского языка наш университет готовит олимпиаду русского языка для школьников в Азербайджане (в Баку). Мы приурочили ее к компании по приему абитуриентов: ее победители смогут учиться в РГГУ.

Все это должно помочь пропаганде и расширению сферы применения русского языка. Это направление нужно всячески поддерживать хотя бы потому, что русский язык как язык межнационального общения - одно из позитивных наследий советской эпохи.

Сколько средств вкладывают немцы в пропаганду немецкого языка, сколько сил тратит французское общество на расширение сферы франкофонии! И мы тоже тратим силы и средства на пропаганду русского языка, но в основном пока в дальнем зарубежье. Там есть русские центры, курсы изучения русского языка. Я сам видел, как они работают в США, в Германии, в Люксембурге. А в странах СНГ население, говорящее на русском, составляет пока большинство. Правда, новое поколение, дети, в качестве второго, после национального языка, все больше выбирают английский, а иногда - китайский или турецкий. Но русский язык пока еще сохраняет свои позиции, но начинает их терять. Поэтому особенно важно активизировать эту работу через обучение в России все большего количества студентов из стран СНГ, через совместные проекты - магистратуры, аспирантуры... Я уж не говорю про конференции.

И конечно, мы хотели бы активно работать с общинами, диаспорами в России. Помогать им в овладении русским языком, культурой, традициями. Причем особенное внимание здесь нужно обратить на рабочие кадры.

РЖ: Но как РГГУ может помочь в образовании рабочих кадров?

Е.П.: Мы собираемся предложить Федеральной миграционной службе помощь в организации специальных курсов. Мигрантам необходимы ориентационные материалы, касающиеся России, российской культуры, религиозных традиций; специфики Москвы как мегаполиса. Нужно, чтобы они получали адекватные знания. И конечно, необходимо изучение русского языка! Без знания языка мигранты просто не могут понять свои права и обязанности.

Но это должен быть процесс с двусторонним движением. Те, кто работает с мигрантами, тоже должны получить адекватную информацию об этих людях...

РЖ: Французы или финны, например, очень много внимания уделяют образованию мигрантов - начиная от школьников и кончая студентами. Для них главное - чтобы такие люди учились на всех этапах своего взросления.

Е.П.: Конечно! Это делают все: и немцы, и финны, и американцы. И нам нужно этим заниматься. Силами РГГУ мы собираемся готовить тьютеров, которые могли бы потом распространять свои знания на более широкие слои диаспоры. Механизм такой: мы работаем с тьютерами, а они обучают своих соплеменников. Нужно наводить мосты, устанавливать связи.

Учебники истории: может ли быть единство подходов

РЖ: Если говорить об установлении связей, то здесь не обойтись без темы взаимотерпимости, толерантности. А начинать закладывать основы толерантности нужно еще в детстве. Сейчас много говорится о преподавании истории в школе. Президент недавно был взволнован тем, что в российских учебниках истории нет, например, единых подходов к освещению событий нашей новейшей истории. Что уж тогда говорить об общих подходах к преподаванию истории в учебниках бывших советских республик? Но ведь без этого нам трудно о чем-то договариваться. Реально ли договориться авторам учебников стран СНГ о более или менее единых подходах к освещению наших общих событий?

Е.П.: Тут три круга проблем. Первое: президент говорил о том, что, невзирая на разные подходы, некий стандарт должен соблюдаться. Стандарт этот выражается хотя бы в том, что все учебники истории должны ставить задачу воспитания подрастающего поколения в духе уважения к своей стране и своему народу, а также к окружающим его народам независимо от точки зрения того или иного преподавателя.

Второе: Президент говорил прежде всего о новейшей истории. Под новейшей историей специалисты обычно понимают ХХ век и начало ХХI. Некоторые историки этим термином обозначают период после Второй мировой войны. Кстати, учебное пособие для учителей, которое обсуждалось на встрече у президента, как раз охватывает этот период. Но общество и руководство страны в понятие "новейшая история" вкладывают период с начала трансформации. То есть общество больше всего волнует трактовка событий последних двадцати лет. И поскольку взгляд на эти события частично уже сложился, пора изучать их с позиций историка, а не только современника.

А то, что вы сказали о возможности (или невозможности) взаимосвязи учебников, учебного материала по истории в рамках постсоветского зарубежья, то это - третья тема. Поскольку нигде, как и у нас в стране, нет единого учебника (что говорит о плюрализме подходов), сейчас я бы поставил задачу выявления различий в ключевых трактовках общих событий и минимизации этих различий. Для начала стоит создать "книги для чтения" для учителей, например, двух стран (Латвии и России, Украины и России, Грузии и России), чтобы представитель одной страны написал такую книгу о другой стране и наоборот.

И конечно, нужно создавать постоянно действующие комиссии историков, которые могли бы обсуждать такие различия. Процесс этот долгий. Только что в Киеве проходила работа подобной комиссии по Украине и России, во время которой обсуждали вариант книги очерков Украины о России (и наоборот).

РЖ: Такого рода обсуждения могут затянуться на годы...

И.П.: Конечно. И это вполне естественно. Диалог польских и немецких историков, например, длился несколько десятилетий. А спор французских и немецких историков (в том числе создателей школьных учебников) завершился только недавно. Он касался многих проблем, в том числе очень давних - начиная с Парижской коммуны, Франко-прусской войны... Во французских учебниках была одна трактовка, а в немецких - другая. Вроде бы сейчас консенсус найден. Так что это не такой простой путь. Но его нужно пройти - другого выхода нет.

Тут есть еще такая особенность: для многих стран постсоветского зарубежья история их стран - важнейший момент формирования национальной идеи. И конечно, в этой большой важной работе историки разных стран используют любые аргументы для укрепления своей национальной идеи. Невзирая на результат, с точки зрения последствий для сопредельных стран. Но эта детская болезнь постепенно должна проходить. Ведь какую бы великую национальную идею ни создали, она будет иметь плачевные результаты, если станет провоцировать "соседние деревни". Возникнет обратная реакция. Это путь в никуда. Постепенно все приходят к толерантности. Мы ведь соседи.

Учебники истории, конечно, будут разными. Но если они окажутся диаметрально противоположными в оценке одного и того же события или факта, это может привести только к конфронтации.

РЖ: Как это было после сноса памятника советским воинам в Прибалтике (что связано с исторической оценкой событий Второй мировой войны)...

Е.П.: Процесс идет очень болезненно. И резкие решения невозможны. Последствия нужно просчитывать.

Вот почему нам нужно лучше представлять, что происходит в этих странах, как формируются их элиты (независимо от наших оценок), какие существуют опасные тенденции, какую реакцию могут вызвать наши заявления и действия. Это стоит досконально изучать. Это вовсе не значит, что в наших учебниках мы не должны высказывать позиций, которые подкрепляют российскую национальную идею.

Чапаев был за белых или за красных?

РЖ: Как вы относитесь к тому, что многие нынешние старшеклассники (я не имею в виду будущих историков) не имеют даже приблизительного представления об основных этапах нашей сравнительно недавней истории; им ни о чем не говорят имена, которые мы впитали с молоком матери? Например, они могут спросить: Чапаев был белым или красным? Такой же загадочной фигурой для них является и Деникин. Для них это то же самое, чем для нас была история Древнего мира.

Е.П.: Это объективный процесс. Меняется поколение. У них другой опыт - позитивный и негативный, другое историческое время, в котором они живут. То же самое происходило и с нами. Мы хорошо знали о событиях Великой Отечественной войны и гораздо хуже - Гражданской.

РЖ: И все-таки основные имена были на слуху. А сейчас наших детей от нас отделяет не одна эпоха, а сразу несколько.

Е.П.: В предыдущие эпохи все было жестко поделено на "своих" и "чужих". Потом мы узнали, что все сложнее: "свои" могут быть "чужими" и наоборот. Кроме того, архивная революция взорвала все эти схемы. Многие "злодеи" вернулись в историю с другим знаком. И все это смешалось в гигантском котле.

Так было всегда: современники войны Цезаря с галлами по-своему определяли галлов, а через две-три тысячи лет трактовки "немножко" изменились. Или Павел Первый: долгие столетия его негативно оценивали во всех учебниках (так его "зацепила" Екатерина Вторая), а сейчас личность Павла трактуется не совсем так.

Изменение менталитета следующих поколений, появление новых материалов и отсутствие предвзятости современников играют тут свою роль.

Тем не менее, несмотря на изменяющуюся ситуацию, тем, кто пишет учебники, учителям, родителям и обществу нужно не забывать, что существуют некие фундаментальные части исторического знания, которые ученики должны знать.

Когда недавно, 5 мая, я сказал своей внучке (а ей одиннадцать лет): сегодня День печати и день рождения Карла Маркса, она спросила: а кто такой Карл Маркс? Я начал объяснять и понял, что мне очень трудно это сделать; начинать нужно слишком издалека.

Этот процесс разрыва поколений будет нарастать. Поэтому важно, чтобы в школьных стандартах был какой-то минимум. Должен быть и Чапаев, и Деникин, и Троцкий... Должны быть все!

РЖ: Вы тоже один из авторов школьного учебника Отечественной истории ХХ века под редакцией академика Чубарьяна, который вышел в издательстве "Просвещение"...

Е.П.: Да. Один раздел, который я написал, посвящен двадцатым годам, а другой - послевоенной истории с 1945-го по 1985-й год. Мы постарались по-другому представить историю ХХ века: ведь учиться по учебнику должны будут представители совсем иного поколения. Они не имеют советского опыта, формировались в новых условиях. Мы постарались, наряду с историей войн, политики, представить историю повседневности: культуру, быт, спорт, моду. Там рассказывается и о выдающихся деятелях эпохи - о Высоцком, Окуджаве, Пастернаке... Мы хотели, чтобы учебник провоцировал родителей, бабушек и дедушек на воспоминания о прошлом.

Кроме того, архивная революция заставляет включать в учебники новые сведения. Даже историю Великой Отечественной войны надо трактовать уже по-другому. Теперь надо говорить о коллаборационизме во время войны, о страданиях тыла, о холокосте... Я в своем разделе достаточно подробно написал о российском зарубежье двадцатых-тридцатых годов, о диссидентском движении. Впервые появился раздел об истории республик СССР до 1991 года. Нынешние школьники об этом ничего не знают.

Беседовала Наталья Иванова-Гладильщикова

Материалы по теме:

Ефим Пивовар: "Кризис науки - это нормальное явление, предполагающее дальнейший скачок..."