Все имеет свои границы. Даже самая хорошая идея при самой удачной реализации может достичь такого момента, когда попытки ее дальнейшего развития могут привести к неудаче всего проекта. Вполне может случиться, что такая судьба постигнет и проект европейской интеграции, в центре которого после завершения "холодной войны" оказалось не экономическое сотрудничество, а необходимость решать политические задачи. Тревожных сигналов, свидетельствующих о возможности такого развития событий все больше. Среди них - процесс принятия (или непринятия) в ЕС Болгарии и Румынии.

Бесспорно, что Европейский Союз стал самым удачным примером реализации планов ускорения экономического развития с помощью экономической интеграции. После завершения Второй мировой войны, когда Европа лежала в руинах, интеллектуалы, бизнесмены-лидеры и политики-практики Старого Света осознали, что конфронтация и разрешение вопросов с помощью оружия полностью дискредитировали себя, а поднимать разрушенное хозяйство можно только совместными усилиями.

Локомотивами начавшегося процесса экономической интеграции стали Германия и Франция, чьи отношения долгое время были настоящим символом вражды двух соседних держав. Экономическое сотрудничество крепло, развивались и национальные экономики. Западная Европа стала одним из самых успешных регионов планеты.

Однако с политической точки зрения лидерами западного мира продолжали оставаться США. Примечательно, что и Японии долгое время удавалось развивать экономику во многом за счет экономии средств, которые могли бы быть потрачены на военные расходы. В таких тратах не было нужды - в случае опасности в Токио полностью полагались на армию и флот союзного Вашингтона.

Но Холодная война завершилась. Американцы стали приучать своих союзников к мысли, что так, как раньше, заботиться об их судьбе больше не намерены. Уже когда противостояние двух блоков завершалось, а в Европе были исключительно популярны объединительные идеи, западноевропейцы стали формально и на словах заверять обитателей центра и востока континента, еще недавно бывших сателлитами Москвы, а значит, противниками, что в процесс европейского строительства будут включены все.

Одобряли такое развитие событий и в США, так страны Центральной и Восточной Европы старались изо всех сил продемонстрировать, что "ошибки" недавнего прошлого полностью осознаны, и государства эти смотрят только на Запад, стараясь доказать свою принадлежность к цивилизованному миру. За такое похвальное упорство их необходимо было всячески поощрять.

Известно, что когда впервые был поднят вопрос о расширении НАТО на восток, опытные американские генералы сразу же заявили свой решительный протест - уж очень им не хотелось понижать боеспособность альянса. Однако политики смотрели глубже: участие в организациях, олицетворяющих западный мир, было важно с точки зрения закрепления в восточноевропейцах общей западной идентичности.

С участием в процессе интеграции европейской все оказалось гораздо легче. Еще не успели разобрать на сувениры Берлинскую стену, а всем восточноевропейским членам недавнего социалистического лагеря, потерпевшего в "холодной" войне поражение, было обещано членство в ЕС, когда блок еще так и не назывался.

Некоторые эксперты уже тогда выражали сомнения в том, что соискателям удастся выполнить экономические критерии членства. Но эту трудность преодолели достаточно легко - планка была снижена. Даже, пожалуй, большее внимание уделяли политическим критериям членства.

Брюссельские бюрократы и европейские политологи любят подчеркивать, что обещание быть принятыми в ЕС стало для государств Центральной и Восточной Европы своеобразной защитой от всплесков всех видов экстремизма. Думается, что об этом трудно говорить так однозначно. Если страны эти действительно принадлежат к европейской культуре, то иммунитет от варварства должен быть им присущ по определению. Впрочем, политических катастроф действительно не случилось, поэтому записывать это в свои заслуги очень легко.

Так или иначе, большинство стран Центральной и Восточной Европы в ЕС оказались в 2004-ом году. С геополитической точки зрения возросло влияние США. Понятно, что новички оказались гораздо более лояльными к Вашингтону, чем, скажем, Франция или Германия. Но это для Европейского Союза не столь важно: несмотря на бесконечные разговоры о необходимости проведения общей и эффективной внешней политики, страны-члены так и не могут ничего путного сделать в этом направлении.

Даже когда дело идет о вопросах обеспечения безопасности, общего курса выработать не удается. Бороться с криминалом и террористами каждый все равно предпочитает самостоятельно. Для ЕС было гораздо более важно, как скажется масштабное расширение позапрошлого года, на реализации его основной цели экономического сотрудничества.

По этому вопросу среди экспертов ведутся бесконечные споры. Одни справедливо указывают, что хуже вроде бы не стало. Но, с другой стороны, восприятие новых членов как своеобразных нахлебников, по крайней мере, на уровне массового сознания, за которым политики, желая получить или сохранить власть, вынуждены следовать, остается.

Этим во многом объясняется негативный ответ на вопрос о европейской конституции в Нидерландах и Франции. Эта настороженность по отношению к дальнейшей интеграции начинает отражаться и на экономическом развитии. Помнится, в 2000-ом году на саммите ЕС в Лиссабоне главы государств-членов торжественно пообещали к 2010-ому году догнать и перегнать Америку, после чего некоторое время на разнообразных совещаниях даже говорилось, что хотя Лиссабонская программа выполняется плохо, унывать не стоит.

Теперь и об этом речь даже не идет. Во многом символично, что тогдашний глава Еврокомиссии Романо Проди заявил, что Лиссабонская программа провалилась именно в 2004-ом году, когда в ЕС были приняты десять новичков. Но, подчеркну еще раз, винить их в этом все-таки не имеет смысла. Лиссабонская программа предусматривала, что экономика единой Европы должна стать современной и потому конкурентоспособной. Однако такая современность предусматривает открытость, полномасштабное участие в глобализационных процессах.

Посмотрим на Азию, на которую так любят указывать европейские политики в качестве примера для подражания. Страны региона стараются максимально включиться в процессы глобализации. Конечно, риск при этом существует - достаточно вспомнить, какая цепная реакция кризисов поразила регион после биржевого краха 1997-го года, но велики и преимущества.

В Европе же такой открытости опасаются. Протекционизм и популизм все больше завоевывают утраченные было позиции. Национальные правительства опасаются не только проникновения на рынки внешних игроков, но и по мере сил препятствуют трансграничным поглощениям и слияниям между внутренними экономическими акторами. Не приходится говорить и об экономическом равноправии среди государств-членов. Необходимые, но непопулярные меры принимать также не торопятся. (Вспомним развитие событий во Франции вокруг контракта первого найма для молодежи).

Экономических проблем у ЕС даже в нынешнем его формате хватает. А тут еще надо сдержать слово, данное пятнадцать лет назад. Все-таки так и не были приняты Болгария и Румыния. Но тут ситуация развивается, впрочем, как это достаточно часто и бывает в ЕС, вполне анекдотично.

Дата обещанного приема, 1-ое января 2007-го года, близится, а окончательного решения, принимать или отказать, так до сих пор и нет. Торжественный день вынесения вердикта, (естественно, положительного), был запланирован на 16-ое мая. Фольклорные детские коллективы из Болгарии и Румынии развлекали завсегдатаев и случайных посетителей Европейского парламента, а европейский комиссар по вопросам расширения Оли Рен торжественно сообщил, что ... Еврокомиссия пока отказывается вынести окончательное решение по кандидатурам двух соискателей.

"Какой правильный сигнал подан Софии и Бухаресту!", - по привычке восхитились многие европейские журналисты и эксперты. Вот только большой вопрос, что же просигнализировали брюссельские бюрократы...

От падения режима Франко до включения Испании в процесс европейского строительства прошло пять лет. С момента падения Берлинской стены прошло уже больше пятнадцати лет. Этого времени для приведения себя к европейским стандартам (даже в самой минимальной их трактовке) Болгарии и Румынии не хватило. "У нас еще целых 227 дней", - успокоила соотечественников министр Болгарии по делам европейской интеграции Меглена Кунева.

В октябре этих дней станет существенно меньше, а вот решение Еврокомиссии по кандидатурам соискателей далеко не очевидно. В конце концов, вынесение окончательного вердикта можно отложить на ноябрь, а затем и на декабрь. Но рано или поздно сказать что-то все равно придется.

При этом, не будем забывать, очередь желающих стать "настоящими европейцами" меньше не становится. Замыкают ее Украина и Грузия, которые вполне готовы повторить модернизаторские подвиги не только Болгарии и Румынии, но и других, более успешных, соискателей членства в ЕС из Центральной и Восточной Европы. Кто знает, может, пока дело дойдет до этих двух стран постсоветского пространства, критерии для членства будут еще больше смягчены...

Кто-то может вспомнить, что целью процесса европейской интеграции когда-то было развитие экономического сотрудничества. Но об этом, по всей видимости, надо забыть окончательно. В повседневности ЕС политика все больше вытесняет экономику. У рядовых западноевропейцев, хотят ли они этого, никто толком и не спрашивал. И вряд ли в обозримой перспективе спросит. Иначе, чего доброго, результат будет таким же, как на достопамятных референдумах в Нидерландах и Франции