Горалик Л. Полая женщина: Мир Барби изнутри и снаружи. М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 320 с. Тираж 3 000.

О важности и модности повседневной истории неоднократно писалось, в том числе и здесь. Книга Линор Горалик, вышедшая в НЛО в серии "Культура повседневности", полностью отвечает этой сверхзадаче, описывая весьма актуальный феномен современной жизни: популярнейшую у детей куклу, предмет постоянных финансовых и воспитательных размышлений родителей, распространенный объект коллекционирования, персонаж множества игр и комиксов, чатов и форумов, перформансов и текстов.

Я, для такой популярной книги читатель идеальный - полный профан в теме, ничего толком не знающий о Барби, не считая сетований знакомых мам на финансовые траты, - увлекся. Книга умная и легкая; автор демонстрирует бойкость стиля, иронию, логику, владение материалом. В книге собрано множество фактов, укладывающихся в три блока: (а) история кукол до Барби (самая слабая, на мой взгляд, часть); (б) 46-летняя история самой Барби - ее разработка и выпуск, динамика продаж, модели, наряды и аксессуары, профессии и окружение и т.п.; история восприятия архипопулярной куклы, Барби-мифологии - отношения к ней детей и родителей, психологов и моралистов, геев и феминисток, коллекционеров и художников, а также - наиболее оригинальный раздел книги - отношение к Барби в России: от советского фетишизма, безусловного обожествления гламурной красавицы, привезенной выездными родственниками или купленной за пять долларов на черном рынке, до современного брюзжания квасных патриотов.

Многие вещи, правда, вполне ожидаемы и тривиальны и у знатоков и поклонников Барби, быть может, вызовут лишь нетерпеливое фырканье, но есть и несколько любопытных и малоизвестных фактов. Одно из самых, пожалуй, заметных откровений в книге (не являющееся, впрочем, открытием автора), способное шокировать поклонников Барби, касается ее - упорно скрываемого компанией-производителем - происхождения от некой Лилли, немецкой послевоенной героини комиксов и куколки для взрослых. В первом своем качестве Лилли однозначно была проституткой и, став куклой, унаследовала соответствующие пропорции фигуры и наряд. Можно позабавиться и другой малоизвестной информацией: от многочисленных анекдотов (например, о выпуске кривоногих Барби для мальчиков - дабы привыкали к тяжелой реальности) до коммерческих тайн (оказывается, в Гонконге - специально для американцев, приезжающих усыновлять местных детей, была выпущена уникальная модель Барби-мамы с китайским младенцем на руках). Эти и подобные казусы почерпнуты по большей части из интернета - основного источника нашего автора.

Горалик так и не проводит никаких статистических подсчетов, на отсутствие которых сама неоднократно сетует, или каких-либо еще новых самостоятельных исследований, а ограничивается "спекулятивными рассуждениями", основанными на зачастую окказиональных примерах, несистематических наблюдениях и нетвердых воспоминаниях. Главные источники автора - интернет и отзывы друзей и знакомых. При этом журналистская легкость необыкновенная - от просторечий вроде "сисястая шлюшка" до бездоказательных выводов, неточностей, недобросовестных ссылок. Сплошь и рядом автор оговаривается: "если я правильно помню", "если мне не изменяет память" и т.п. - похвальная честность, но сильно расхолаживает читателя. Причем некоторые вещи вполне можно было бы проверить и уточнить, как, например, сцену из книги Александры Бруштейн "Дорога уходит в даль", переизданной, кстати, совсем недавно, равно как и саму фамилию автора (Бруштейн, а не Бурштейн). Возможно, этой же проблемой - забывчивостью автора - объясняются и щедрые повторы: пассажи про то, например, как Барби возится с детьми или как она удачно избегает всех болезней, а также предостережение против "перекладывания ответственности за воспитание наших детей на кусок пластика" читатель имеет удовольствие перечесть несколько раз. Горалик вовсе не утруждает себя точными профессиональными сносками; все ссылки размыты до комичного: "некоторый христианский ресурс", "некоторый студенческий форум". Не мешало бы, если не указывать источник, то тогда намекнуть, что речь идет о типичном явлении, одном из ряда подобных.

Продолжая тему точности, надо отметить, что особенно в этом отношении страдают исторические примеры, приводимые автором для контекста. Екатерина II царствовала не в середине XVIII века, а в его второй половине, и в искусстве это, скорее, уже эпоха классицизма, а не барокко. Леонардо да Винчи в 1509 году никак не мог подарить механического льва "Луи VII", правившему во Франции за три с половиной века до того, не говоря о том, что в русскоязычной литературе (не считая известной песни) традиционно принято величать французских королей Людовиками; но даже Людовику XII, судя по динамике его военных действий в Италии, этот подарок был сделан в другое время. Интересно, кто и при каких обстоятельствах успел преподнести в 1632 году роскошных кукол шведскому королю Густаву Адольфу, который как раз в этом году был убит, а перед тем плотно занят войной на территории Германии. Профессионального гуманитария или просто дотошного читателя должен также заинтересовать вопрос, что именно автор имеет в виду под "вавилонским периодом", а также, почему он придерживается столь ретроградных представлений о жестоком отношении к детям в прошлом - представлений, давно оспоренных или отретушированных. И, наконец, сама спонтанность, выборочность, если угодно, хаотичность подобных примеров заставляет задуматься о смысле этого исторического контекста. Горалик рассматривает - по неоговоренным причинам - следующие четыре хронотопа: Древний Египет, какую-то абстрактную славянскую древность, французское высшее общество эпохи Реставрации и пуританскую Америку, из которой изящно перешагивает в Америку современную, уже обарбленную. Что дает читателю такой исторический контекст, непонятно.

Впрочем, для автора это явно декоративный балласт. В центре книги совсем иное - тонкие отношения действительности и воображения. Вопрос о социокультурной функции Барби. О том, как какой-то кукле удалось стать символом эпохи, зеркалом цивилизации. Кто на кого влияет: компания-производитель на детей и коллекционеров или Барби-мифология на действительность. Об этом постоянно говорит сама Горалик, и эта же мысль доминирует в совершенно, на мой взгляд, ненужном, тавтологичном послесловии Н.Смолянской.

Надо сказать, что исчерпывающих ответов мы - естественно - так и не получаем. Объяснив коммерческий успех первых Барби, объяснив даже то, почему Барби превосходит по популярности других кукол, автор не объясняет, почему именно этот, сомнительных эстетических достоинств артефакт продолжает привлекать взрослых людей и даже людей искусства. И главное, мы так и не понимаем: самодержавная власть Барби, ее сумасшедшее влияние на всю западную цивилизацию - это реальность? или миф, созданный - кем? компанией-производителем? напуганными родителями? взрослыми тетями, сваливающими на Барби вину за свои комплексы и анорексию? Горалик не дает ответа, но ставит очень важный и почти неразрешимый вопрос о том, что на что влияет и что первично: совершенно невозможная фигура Барби или представления современных подростков о красоте, отношения куклы с ее кукольным окружением или бытующие в обществе гендерные стереотипы, Барби-реальность или Барби-мифология, бытие или сознание, курица или яйцо, наконец. Это, собственно говоря, одна из центральных проблем современной гуманитаристики, которая либо никак не решается, либо решается по-разному в каждом конкретном случае. Есть, правда, и общее "компромиссное" решение - идея о взаимном конструировании дискурса и реальности, - которое, кажется, подходит и к нашему злободневному феномену Вареньки-златовласки, "зеркала западной цивилизации".