Литературная нон-фикшн

Свое последнее (не в фигуральном, а в самом что ни есть буквальном смысле слова) WWW-обозрение в 11-м номере "НМ" Сергей Костырко посвящает решению "вечных проблем", после чего в принципе "закрывает тему". "Проблема молодых в литературе... вроде как разрешена", - сообщает он, и подтверждений тому сразу несколько.

Какое-то время назад куратор вавилонский перевел себя и опекаемый ресурс в "другую весовую категорию": отныне "вавилоняне" не "молодые", а "просто писатели". Это раз.

Семь городов... нет - все толстые журналы и все издательства, а кроме - " две могучие институции - Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ (в просторечии фонд Филатова) и премия "Дебют"" - " находятся в конкурентной борьбе за молодые таланты" и " методично просеивают практически все, что пишется сейчас молодыми". Так что в разного рода "опекунах" у "молодых" отныне недостатка нет, и если проблема была в этом, то конец проблеме.

В подтверждение беспроблемного процветания "молодых" в сети нам представляют сайт "Полутона", где "молодые таланты" раскрываются, ничем не стесненные (ни "манифестами", ни в принципе каким бы то ни было эстетическим самоопределением - похоже, "Полутона" что-то вроде библиотеки, куда просто складывают все, что желает быть туда положенным). Сайт "Полутона" (вернее, его контент) "расползается", как и собственно "объект" многолетнего веб-обозревателя "НМ". " Как объект интернет растворился", - говорят нам, он стал "средой" (а когда-то был чем-то другим?), он безбрежен и его не обозреть. Оказывается, прежде этот автор считал его чем-то вроде электронной библиотеки, а теперь уже более так не считает. Сергей Костырко поднимает руки (вариант: опускает руки) и прощается с читателями.

Читатели (в моем лице) в свою очередь благодарят веб-обозревателя "НМ" за многолетние старания. Если для такого жеста нужен был повод и причина и если "растворимый интернет" предлагается считать таковым, - пусть его... пусть будет растворимый. Хотя проще было сказать: мне надоело, я устал... Мало ли причин у обозревателя всяческих материй отказываться от своего занятия.

Между тем если где чего убывает, то в другом месте непременно прибывает. Соответственно в журнале "Октябрь" открывается новая "обозревательская" рубрика "Литературный соглядатай". Но, похоже, здесь пространным обозрениям предпочитают энергичный репортаж с места события и для дебюта выбран Первый московский книжный фестиваль в ЦДХ. Из всех "фестивальных" сюжетов "октябрьский" репортер Жанна Галиева выбрала мультимедийное представление рижской группы "Орбита", "видеоклипы к стихам" или "стихи с картинками". Суть этого "нового явления искусства" в "обогащении образного ряда", и по ходу оказывается, что если стихи пересказать нельзя, то последовательность картинок - вполне: " ...На экране строчка за строчкой по мятой бумаге, почти как в караоке, двигалось стихотворение с редкими вполне иллюстративными вкраплениями арт-объектов - денег по количеству, указанному в тексте, разноразмерных туфель (под строки "Одна нога взрослая / другая еще пяткой на пятаке..."), коробка спичек, абрикосовых косточек". Стихи молодых поэтов, говорят нам, представляли молодые режиссеры ("проблема молодых" и здесь успешно решена), и " ни одно стихотворение в процессе съемки не пострадало". Это утешительный итог мероприятия; впрочем, автор-репортер на этом не останавливается и глядит вперед с завидным оптимизмом: " Возможно, именно союз с новыми технологиями способен дать современной поэзии шанс вернуться из узких кругов клубных завсегдатаев к "народу", широкому читателю, потерянному, казалось, безвозвратно с распадом советской литературной системы".

Единственное, о чем умалчивает автор-репортер: насколько широк был круг "зрителей" обогащенной новыми технологиями поэзии и кто были эти зрители. Есть большое подозрение, что зрители, писатели и режиссеры - одно и то же "малое множество", покрываемое другим множеством - "узким кругом клубных завсегдатаев".

Совершенно другого порядка "обозрение" предлагает нам "Знамя": здесь не бегут от "безбрежно расползающегося" объекта и не бегут за актуальной "картинкой"; здесь пытаются составить "карту" литературной местности, иными словами - "систематизировать" имеющийся в наличии литературный ресурс. "Попытка картографии" посвящена разного рода масскультурным версиям "альтернативной реальности": историческим, биографическим, конспирологическим и пр. В том же ряду хоррор-литература и пресловутый "магический реализм". Определение таково: " Фантастика есть описание того, чего нет, альтернативно-историческая проза - описание того, что могло быть, но не произошло, фэнтези - описание того, чего быть не может в принципе... хоррор предстает как до жути правдоподобное описание того, чего не должно быть, но что все-таки случилось". "Магический реализм" средствами "этнической архаики" приводит в действие механизм "остранения" по Шкловскому.

Кроме "альтернативной литературы" на этой карте "альтернативные авторы" - разного рода мистификаторы и фэнфикеры, а все вместе представляет собой "выбранные места" из "авторской энциклопедии" Сергея Чупринина "Жизнь по понятиям".

Похоже, "Знамя" в самом деле полагает так называемый ультрафикшн (или альтерфикшн) неким новым мейнстримным полюсом. Еще вчера нам говорили, что мейнстрим - это нон-фикшн, теперь, оказывается, есть еще "ультра-", и если первая исключает всякий вымысел, то вторая ведет речь о том, чего нет, но может быть... или не может быть, или не должно быть etc. Посередине, наверное, литература в привычном нам понимании, та, которая не укладывается в "нишу" или "жанр" и которая превращает в художество некую реальность, данную нам в ощущении. Все это можно назвать другими словами, не в этом суть. Суть в массовом успехе альтернативных моделей, и в "Знамени" пытаются эту технологию успеха каким-то образом постичь, ухватить за хвост. "Форматная" рецензия на "ультрафикшн" - на "сумеречный" роман Андрея Столярова о "сверхъестественном Петербурге" и его мутно-мистических преломлениях в "сверхъестественном" мозгу политтехнолога (роман, между нами, откровенно вторичный и имитационный, "нишевый", короче говоря) - выносится из рецензионного отдела и особняком помещается в рубрике "Технологии".

Другой "вынос" из рецензионного отдела - дуплет о букеровском романе Ольги Славниковой. Номер был подписан прежде букеровского оглашения, и "антиутопия" Славниковой "удостоилась" дуплета все по тому же принципу "ультрафикшн". В этом смысле редакция в самом деле "угадала" мейнстрим и ухватила букера за хвост. Впрочем, сама автор-лауреат настаивает на том, что "2017" никакая не антиутопия, и одна из двух рецензий (как, на мой вкус, более здравая) в принципе выделяет приключенческую (хитниковскую) линию, полагая ее главной и наиболее органичной (все прочие - любовная, социальная и политико-публицистическая - "синтезированы", похоже, все с той же целью - ухватиться за мейнстрим). И тем не менее с ультрафикшн "Знамя" в самом деле попадает в "формат", тогда как рецензионный "Наблюдатель" превращается в своего рода "накопитель неформата". Качество "неформатных" рецензий совершенно бессовестное, и в последнем номере случился казус, отчасти смешной, но более все же грустный. "Свежая" рецензентка, получив на руки Солоухову "Шизгару" 2005 года издания и взглянув на серийный издательский слоган "Самое время", всерьез поверила, что книжка написана вчера и что автор " приходится сыном первым слушателям Битлов". На исходном анахронизме строится конструкция, о которой и говорить бы не стоило, когда б не дурацкий снисходительный тон, который выбирает рецензентка для "начинающего автора". К рецензентке вопросов нет, тем более что она и так знает ответы на все вопросы. Но есть вопрос к редактору рецензионного отдела. Одно из двух: либо тут не знают писателя Солоуха (во что верится с трудом), либо не читают "неформатные" рецензии. И в самом деле! Ну его, это неформат, фтопку!