Модный журнал "Критическая масса" в заглавном разделе ("Тема/Опера") помещает интервью с модным режиссером Дмитрием Черняковым. Интервью называется "Я никому не доверяю". Дмитрий Черняков борется с теорией заговора, с порочным восприятием оперы, с музыкальными критиками (но тут более все же с подачи дотошного интервьюера); Дмитрий Черняков в конечном счете желает остаться " на пустой сцене с ковриком и двумя стульями", от отсылает к манифестам "Догмы" и полагает, что это и есть то самое, что способно обновить "мертвый язык". Кажется, драматический театр пережил это обновление "с двумя стульями" лет тридцать назад и тогда же отставил - за скучной ненадобностью. Но мы боимся утверждать что бы то ни было, ибо принадлежим к тем " девяносто девяти процентам" критиков и зрителей, каковые " никогда так подробно не изучали это произведение /"Тристана", "Евгения Онегина" etc./, как изучил его я /Дмитрий Черняков/, готовясь к постановке. Поэтому моя аргументация безупречна. Обвинить меня в халтуре невозможно". Sic!

Прочие неюбилейно-мемориальные темы "КМ" посвящены "новым медиа" и новым медиа-проектам (блоги, русский ЖЖ и reality-show). Сначала Дан Гиллмор - о заграничных блоггерах-гражданах, блоггерах-стрингерах и блоггерах-бизнесменах. Затем Екатерина Алябьева "о социальных смыслах" русского ЖЖ: " Объяснение, которое мы находим российскому успеху ЖЖ, до пошлости банально: в России в отличие от развитых стран нет офф-лайнового гражданского общества и связанного с ним публичного пространства, но, как и в этих странах, есть свободный доступ к технологии виртуальных сетей". Наконец, Сергей Полотовский - не банально (хотя предсказуемо) - о "поэтике и прагматике того же русского ЖЖ:

" Природа ЖЖ разножанрова и наследует не только классическому дневнику, но и - в равной мере - записной книжке, политплакату, проповеди, памфлету, любовной записке (зачастую адресованной самому себе), шифрованным надписям губной помадой на зеркале в ванной и т. д.". Конец там оптимистический: ЖЖ уже не модно.

Зато реальное зрелище "Дома-2" Ксении Собчак, как уверяют нас, не просто модно, оно ... вечно. Соответственно о феномене "долгого нарратива" очень длинно пишет Вера Зверева, а об эффекте "постоянного воспроизводства" - Александр Островский. Затем мы читаем "дневник телезрителя", и все становится более-менее понятно:

" Тут ... когда приходишь, то сразу попадаешь на лобное - там все в кругу сидят и во главе Ксюша Собчак и Ксюша Бородина. Они спрашивают типа того что, к кому у тебя симпатия. Ты говоришь к кому. День гуляешь с ребятами, потом голосование среди участников, оставить тебя или нет. Если оставили, потом по-хорошему надо симпатию на романтическое свидание позвать. Сказать, что она тебе нравится. Потом в среду там на площадке у того самого дома надо за ней встать. Ну, всех по очереди вызывают в круг и, если тебе кто-то нравится, то надо как бы тоже выйти на середину, цветок подарить или поцеловать просто, ну, или если у вас все только начинается, просто выйти и встать рядом. Это вроде как ты ухаживаешь. А когда уже доухаживался, то на лобном - ну это каждый вечер все тоже в круг садятся и обсуждают, что днем было, кто кому нравится, кто кого обидел, кто с кем расстался. Ну вот. И на лобном надо тогда сказать, что вы вроде как объявляете себя парой. А по понедельникам заселение в вип-домики. Если вы пара, то можете претендовать, тогда голосование и, если ребята не против, то и живите.

А когда кого-нибудь выгоняют, то его до ворот провожают и говорят хором "мы счастливы"".

Это был модный журнал "Критическая масса". Теперь у нас на очереди журналы "интеллектуальной нон-фикшн". Их у нас два: "НЗ" и "НЛО".

"НЗ" в "Журнальном зале" хронически несчастлив, его слишком часто подвешивают "слипшимся" и "свалявшимся", практически без пробелов, выглядит это приблизительно так: "Интеллектуалиегообщественность". Но если кто-нибудь все же решится открыть последний сетевой номер "НЗ", сообщаем: местами это все же сохраняет удобочитаемый формат, а номер посвящен "разговору об интеллигенции", или как оговаривает редакция в коротком предисловии, - "разговору о себе", потому что разговор вообще и разговор о себе - одна из важнейших форм ее (интеллигенции) существования: " пока поддерживается разговор, существует интеллигенция, и/или наоборот".

Впрочем, далее речь идет все же об интеллектуалах (в "западном" смысле слова), и это разница! Открывает номер Юрген Хабермас, статья имеет подзаголовок "Что отличает интеллектуала", и вопрос звучит как исторический: что отличает современного интеллектуала от интеллектуалов старой формации, интеллектуалов "партийных" (австромарксистов в роде Макса Адлера), либералов, имеющих некую "общественность" и соответствующий резонанс (" их мир - это политическая культура возражения"). Нынешние отличия (социальные прежде всего) происходят, - говорит нам Хабермас, - из революционных изменений в сфере коммуникации, из все возрастающей роли Интернета и ТВ. "Горизонтальность" Сети лишает интеллектуала традиционной авторитарности высказывания, в свою очередь телевидение превратило его в рядового участника ток-шоу, не имеющего репутации и равного в своей роли актеру, политику или журналисту. Отныне он апеллирует к зрителю, а не к слушателю-участнику диалога. Что остается интеллектуалу в мире электронных СМИ? Нюх, - отвечает Хабермас.

"... Единственное качество, которое и сегодня еще могло бы отличать интеллектуала: способность первым почуять нечто важное. Он должен быть способен начать волноваться по поводу определенных критических тенденций уже в тот момент, когда остальные еще как ни в чем не бывало занимаются своими обычными делами. Добродетелями интеллектуала поэтому должны быть качества отнюдь не героические: отдающая подозрительностью чуткость к нарушениям нормативной инфраструктуры общественного организма; боязливая склонность предвосхищать опасности, грозящие интеллектуальной оснастке той политической формы жизни, которая существует в обществе; умение видеть, чего не хватает или что "могло бы быть иначе"; немного фантазии, чтобы разрабатывать альтернативы, и немного отваги, чтобы инициировать поляризацию позиций, выступить со скандальным заявлением, опубликовать памфлет".

Соответственно следующая большая статья в этом "разговоре об интеллектуалах" представляет собой главу из книги британского социолога Александра Кустарева "Нервные люди". Но здесь речь о российских коннотациях, об интеллигенции как "передовом моральном отряде", о "народной социологии" и "обыденных нарративах". Не знаю, жертвой какого "нарратива" стал Ю.М. Лотман, которому здесь приписывается роль одного из "публичных исполнителей" и телеглашатаев 1990-х, на том основании что он якобы исполнял " телевизионные лекции "Интеллигентность и культура"". Не было таких лекций, британский социолог и российский эмигрант что-то путает. Впрочем, глава из "Нервных людей", которую представляет нам "НЗ", посвящена, главным образом, анализу "антиинтеллигентских дискурсов" (от Базарова до Солженицына) и т.н. "интеллигентских топиков". Под конец автор предсказывает своего рода "разложение" "самоопределительной семиотики":

" Не исключено, что уже лет через десять понятие "интеллигенция" ("интеллектуал") будет вытеснено из общественной полемики понятиями "профессионал", "менеджер", "яппи", "культуролог", "консультант" или - если будет на то воля аллаха - "улем"...".

Постоянный колумнист "НЗ" Евгений Сабуров отчасти упрощает, отчасти механически "наращивает" "топик", сводя интеллигенцию к экономическому "среднему классу" и отводя ей роль посредника между "низшими" и "высшими" ("Разбухающая прослойка").

Если в "НЗ", главным образом, "разговор о себе", то в "НЛО" по обыкновению "обо всем и сразу". Тут обнаруживаем "археологию сталинского детектива" и "археологию" формального метода: "остранение" от Марка Аврелия до Льва Толстого, историю литературы между Эдипом и Гамлетом и сам по себе формальный метод между Фрейдом и Дюркгеймом; тут театральные скандалы времен Екатерины, разыгранные по законам комической оперы. Тут, наконец, свежеиспеченные "литературные рефлексии" на последний футбольный чемпионат: одна поэма, построенная на неправильном переводе фамилии одного немецкого полузащитника, пиндарический гимн Зидану в исполнении поэта Александра Дельфинова и футбольная версия "заката европки" (от Вячеслава Курицына, разумеется). Тут есть даже зубодробительная "футбольная феноменология", она же "семиология" со ссылками на Вадима Руднева и Василия Лебедева-Кумача. Поэма про немецкого полузащитника Швайнштайгера, провинившегося единственно в том, что его фамилию зачем то перевели как "ползущую вверх свинью", положена в основу этой "семиологии", она же - оптика. " Поиск горизонтальных лингвистических метафор - совсем не то, что коллективистское построение вертикали". И в самом деле - совсем не то.