"Отечественные записки" #23(2).
"Неприкосновенный запас" #3.

Сперва главное: последний номер "НЛО", о котором мы писали здесь, представлял Festschrift - юбилейную подборку статей в честь 70-летия Михаила Леоновича Гаспарова. Тот, что выйдет вскоре, будет мемориальным, я же поставлю ссылку на рутенийскую in memoriam и приведу несколько выдержек - вместо некролога:

"Михаил Леонович Гаспаров" - имя звучит пятистопным хореем, устойчиво связанным в русском стихе с темой пути: от лермонтовского "Выхожу один я на дорогу" до пастернаковского "Гул затих. Я вышел на подмостки". Исследование семантики стихотворных размеров началось именно с пятистопного хорея, начал его Кирилл Тарановский, но основные труды на эту тему принадлежат Михаилу Гаспарову.

Его вклад в филологию измеряется не только многими книгами, каждая из которых становилась событием, но и организацией филологического пространства. Событием было само его присутствие в науке, которое будет и пребудет.

Есть редкое качество: когда перечислив, казалось бы, все, чем занимался человек - "великий ученый, замечательный переводчик, прекрасный писатель..." - ты понимаешь, что не сказал самого главного. Кроме того, что Гаспаров был ученым, переводчиком и писателем, он был - Гаспаровым. Это обычно и называют величием. Именно на таких людей достойно и праведно смотреть снизу вверх. Когда они уходят, мир становится плоским".

Я добавлю только, что если наш мир (не какой-то, анонимный и бессмысленный, а тот небольшой гуманитарный континуум, к которому мы себя причисляем) представить как дом и в нем - несущие конструкции, то когда они уходят - один за другим - Лотман, Вацуро, Аверинцев, Гаспаров, - тех, кто остается, охватывает страх. Но попробуем посмотреть иначе: если они были смыслообразующими этого мира, значит, смысл был. И пребудет, как сказано выше.

И мы пойдем дальше. И попытаемся этот смысл найти - в последнем сетевом "НЗ", который посвящен "реальной политике", украинскому майдану, советской очереди и сексуальной революции. И в последних "Отечественных записках", номер называется "Общество в зеркале языка". Начнем с языка, хотя речь там все равно о политике. Редакционное предисловие выглядит " неуместным хулиганством", но редакция "ОЗ" полагает, что, если мы все еще понимаем такого рода текст как эпатаж, не факт, что в скором будущем состояние не переменится и мы не станем принимать это как норму:

"Фсем Hi, афтары этого номера базарят нащот нашего языка, типа он в натуре падонковский или исчо пока готичный. Тексты фтему мы отбирали конкретно - самые кульные и жызненные...

Сейчас этот пассаж на страницах "ОЗ" воспринимается как несомненное - и неуместное - хулиганство. Но уже не так трудно вообразить себе подобное начало номера спустя десяток-другой лет, когда те, кто привычно мешает жаргон интернет-чатов с блатной феней и, по видимости, утратил всякое представление о многообразии и назначении языковых регистров, займут начальственные должности. Тогда, возможно, мы вспомним о том, что выражение "мочить в сортире" было первой ласточкой этой неотвратимой весны".

Далее "рассерженный обыватель" Максим Кронгауз пытается проанализировать даже не столько языковые изменения, сколько "реакцию властей" и попытку законодательного контроля, иными словами, языковую политику государства:

": Действия властей, как ни странно, испугали меня значительно больше, чем сами эти изменения. Впрочем, чего уж тут странного. Язык, как и природа, не имеет злой воли, а вот про власть этого с уверенностью сказать нельзя".

Речь о том, что пресловутый "Закон о государственном языке" выглядит - в первой своей части - как невнятная патриотическая декларация, во второй - тоже как декларация, но с очевидной угрозой и, опять же, невнятной адресацией. Между тем, прежде чем "регулировать", следует уяснить себе суть изменений и из "хаоса" создать какую-никакую грамматику. В том же разделе находим статьи о языковой норме и ненормативной лексике, последняя (толковая и подробная) называется "Национальная идея и культура речи". Определения национальной идеи там искать не следует, единственный ее вариант, который по ходу многократно "проигрывается", звучит так: "Поправь забор, не ссы в подъезде". Не всякий культурный носитель языка умеет правильно спрягать глагол "ссать", между тем, как утверждает ближе к концу автор (Владимир Беликов), ненормативная лексика есть часть национального достояния и не исключено, что национальная идея в таком свете предполагает адекватное этим достоянием владение.

Еще прежде на этих же страницах является Алексей Шмелев, каковой полагает, что все разговоры о хаосе и утрате нормы - " ложная тревога", что, мол, с грамотностью всегда было плохо и сейчас не стало хуже, просто стали экономить на корректорах. А " подлинная беда" в том, что при отсутствии редакторов-корректоров безграмотность проникает в СМИ, воспринимается как официоз etc. В следующем разделе имеем "круглый стол" с журналистами, и там, естественно, от первого лица (лиц) проводится мысль, что журналисты не виноваты, виноват кто угодно: машинистки, социологи, маркетологи, Интернет - все, кто " порождают тексты", тогда как журналисты героически "обогащают язык". У Шмелева, впрочем, тоже главный виновник - Интернет, это он насаждает безграмотность: " главную тревогу могут вызывать различного рода интернет-форумы, на которых за грамотностью, как правило, никто не следит, но которые, в отличие от частной переписки, доступны массовой аудитории и оказывают на нее определенное воздействие". Забор (не тот, который следует поправить, а тот, на котором пишут) тоже доступен массовой аудитории, похоже, с некоторых пор и забор, и интернет-форумы мы стали понимать как официоз?

Однако затем в игру вступают писатели, они терпимее других, они никого не винят и к "порче языка" относятся как к плохой погоде. Что же до государственной языковой политики, то здесь есть лишь две очевидные рекомендации: ": всем чиновникам раз в неделю два часа - курсы русского языка" (Алексей Слаповский); и "освоить русский язык хотя бы на "тройку..." Когда-то мы радовались, что государственные мужи перестали произносить речи по бумажке. Напрасно радовались. Дайте, дайте им бумажку! И пусть кто-нибудь грамотный ее напишет. Возродите, наконец, старинную русскую должность, которая звалась "ученый еврей при губернаторе!" (Андрей Дмитриев).

В разделе "Тенденции" выделим наблюдения Виктора Живова над процессами "революционного ниспровержения традиционного языкового стандарта" ("Размышления над старой книгой А.М.Селищева..."). Наконец, отдельный раздел представляет "русскую улицу" - в Израиле, Германии, Финляндии и т.д. Проблемы интеграции схожи: русскоязычным иммигрантам "оказалось легче воссоздавать структуры культурного гетто, чем нырять в чужую среду, кажущуюся им тесноватой и менее интересной, чем они ожидали" (Гасан Гусейнов), моменты "языковой политики" всякий раз отличны.

Теперь уместно обратиться к "НЗ", к определениям "реальной политики" и "национальных интересов". И здесь "Либеральное наследие" представляет философскую подоплеку "политического реализма" ( "вся доктрина реализма уже содержалась в трудах Гегеля: "). Следующий раздел - об обоюдном "коварстве" России и Запада - открывает статья Вячеслава Морозова, и суть ее в том, что настоящие политические реалии оказываются "гораздо ближе к романтическому национализму XIX века". Но это в теории. Далее там речь о внешнеполитической практике и о возвращении традиции - "обходным маневром" в конце 80-х. А кроме - о ситуациях, когда из политики уходит прагматика и внешняя политика путает себя с внутренней. Этот эффект, полагает Федор Лукьянов, имел место быть в прошлогодних украинских событиях, каковые события затем откомментированы в пространной аналитической "разработке" Александра Эткинда и Андрея Щербака. Настоящий смысл статьи в том, как изменил майдан собственно российскую политику, в подзаголовке - "превентивная контрреволюция".

Во второй "Теме" номера - экономическая ностальгия: советская очередь, дефицит и фарца, соответственно колонка Евгения Сабурова называется "Спрос на дефицит" и строится на парадоксе: "Если есть спрос на дефицит, то должно возникнуть предложение дефицита. Рынок с помощью равновесных цен ликвидирует дефицит. Так? Так. Но рынок не может игнорировать возникший спрос. Так? Так. Иначе это не рынок. Значит, рынок должен создать дефицит".

И "тема" третья - на десерт: "Дионисова борода", алкоголь и секс, наконец, секс и свобода. Последнее - это уже "Социологическая лирика" Алексея Левинсона.