Альберт Пьеррпойнт. Пьеррпойнт - палач. - Eric Dobby Publishing Ltd, 2005. - 216 p.

Albert Pierrepoint. Executioner Pierrepoint. - Eric Dobby Publishing Ltd, 2005. - 216 p.

Плохо спится по ночам палачам...
А.Галич

В песне Галича речь идет о сталинских заплечных дел мастерах, но в отличие от них английские палачи спали покойно, кошмары и совесть их не мучили.

Недавно в Лондоне была переиздана автобиоргафия Альберта Пьеррпойнта под названием "Пьеррпойнт - палач". Автор ее с 1932 по 1956 год занимал официальную должность палача при английском министерстве иностранных дел. Альберт Пьеррпойнт был одним из самых продуктивных палачей в истории: на его счету значилось 433 повешенных мужчин и 17 женщин.

Альберт родился в 1905 году в деревушке Крайтон в семье менее чем среднего достатка. Палачом был его дядя Том - старший брат отца, прослуживший в этой должности 37 лет. Палачом был и его отец Генри Пьеррпойнт с 1901 по 1910 год, когда был уволен с этой должности за злоупотребление алкоголем. Прежде чем стать палачом, он был простым извозчиком, перевозящим грузы. По словам Альберта, человек он был веселый, открытый, склонный к возлияниям в кругу друзей и полный разнообразных идей, которые никогда не осуществлялись. Оказавшись не у дел, Генри Пьеррпойнт опубликовал в газетах свои воспоминания, где, в частности, писал: "Люди слабонервные содрогаются при самом слове "палач". В их воображении это мрачное, кровожадное существо, нечто вроде злодея, хладнокровно отнимающего жизнь у своих собратьев, и они думают, что его преследуют призраки жертв. Да, я повесил больше ста человек, но никакие призраки жертв меня до сих пор не преследовали. А что касается кровожадности - у меня очаровательная жена и дети, так что спросите у них, похож ли я хоть в какой то степени на свирепого злодея".

С отцом и дядей Томом у маленького Альберта были самые теплые отношения, и когда однажды в школе учитель задал ученикам традиционный вопрос "Кем ты хочешь быть?", Альберт не раздумывая ответил: "Хочу быть палачом". Такой неординарный ответ не вызвал, однако, удивления или возмущения у присутствующих. Обитатели Крайтона прекрасно знали, чем занимались Пьеррпойнты, но воспринимали это просто: должен же кто-то вершить правосудие и вешать убийц, грабителей, насильников и прочих отребьев рода человеческого. Профессия как профессия, не хуже и не лучше всякой другой. Что же помимо родственных связей побудило смышленого деревенского мальчишку избрать профессию палача? Сам Альберт пишет об этом в своей автобиографии: "Я понимал, что это не принесет мне много денег, что, наоборот, это может повредить моим отношениям с друзьями. Но теперь я могу видеть более отчетливо, чем тогда, те два главных стимула, которые побудили меня избрать это занятие".

Первым было его стремление повидать мир. Он видел, как отец и дядя время от времени отправлялись по делам в Лондон, в Глазго, в Ирландию и в еще более отдаленные страны. Сам же Альберт в свои двадцать с лишним лет не выезжал за пределы соседних деревень. Это была та же романтика, которая тогда побуждала английских юношей идти во флот. Вторая причина была серьезнее. Послевоенные годы были трудными для Англии. Безработица, отсутствие перспектив создавали у населения чувство морального и материального неблагополучия. Альберт с юных лет был вынужден работать на мельницах и подрабатывать от случая к случаю тяжелым физическим трудом. Он пишет: "Одним из стимулов было получить социальный статус, что сделало бы меня как личность важнее, чем сотни тысяч безликих рабочих на мельницах, проходивших перед моими глазами на фоне серого индустриального пейзажа".

Уже прошли времена, когда палачи были чем-то вроде касты неприкасаемых, когда они жили обособленной жизнью, полностью изолированные от общества. Теперь палач воспринимался как обыкновенный, хотя и несколько экзотический государственный чиновник, социальный статус которого целиком зависел от его профессионализма. Большое впечатление на юного Альберта произвел рассказ отца о своей поездке на остров Джерси, где он должен был повесить одного крупного преступника: "Сотни людей на пристани ждали моего прибытия и многие последовали за мной к тюрьме. После хорошего завтрака у меня был разговор с начальником тюрьмы, из которого я узнал, что последняя казнь в Джерси случилась 30 лет назад. Тогда преступника провели по улицам с веревкой на шее к месту казни, которая проводилась публично. Только недавно по новому закону публичная казнь была отменена... После того как я завершил работу, меня пригласили на ужин в отель, где 60 гостей поднимали тосты за мое здоровье. Меня приглашали в любое время провести отпуск в Джерси".

Но, как оказалось, стать палачом на Британских островах было не так-то просто. В ответ на первое заявление Альберта известили, что вакансий нет. И только в 1931 году он получил долгожданное письмо, где ему приписывалось в определенный час явиться в лондонскую тюрьму Пентонвилл для медицинского осмотра, инструктажа и тренировки в проведении казни. Альберту было 27 лет, и он впервые увидел Лондон. Подойдя к воротам тюрьмы, он спросил у привратника, сколько претендентов было на должность палача, и получил ответ, что сегодня он десятый. Правила отбора кандидатов были тогда суровыми. Как говорилось в инструкции министерства: "Поведение должно быть сдержанным и респектабельным, не только на месте казни, но и во всякое время... Имя любого, чье поведение расценивается как неудовлетворительное, как в случае выполнения своих обязанностей, так и во всяком другом, исключается из должностного списка". Требования вполне обоснованные, если принять во внимание случай, когда один палач в нетрезвом состоянии по ошибке вместо преступника пытался повесить священника, стоявшего рядом с ним на эшафоте. За склонность к спиртному был исключен из должностного списка и отец Альберта после 10 лет безупречной службы.

Альберт с честью выдержал все испытания: на состояние здоровья, на моральную устойчивость; под руководством инструктора он проделал всю процедуру казни на учебной кукле по имени Большой Джон. Теперь путь профессионального палача был для него открыт.

Первую казнь Альберт совершил как помощник своего дяди Тома в Дублине. В свободной республике Ирландии не было собственных вешателей, и Томас Пьеррпойнт совмещал свою должность в Лондоне с обязанностями главного дублинского палача. На вокзале их встречала разъяренная толпа. Настроенные патриотически, ирландцы всегда возмущались, когда англичане приезжали вешать их собрата, и к тюрьме Тома и Альберта доставили под полицейской охраной. "В 8 часов утра какой-то чиновник подал нам знак. Я последовал за дядей в соседнюю камеру... к эшафоту, связал осужденному ноги, отошел назад и оглянулся только тогда, когда услышал удар, за которым наступила полная тишина. Люк был открыт, веревка натянулась, человек был мертв... Мой дядя спустился в подвал и расстегнул рубашку повешенного для стетоскопа доктора. Доктор констатировал смерть. И вдруг я увидел, что тюремщик наливает в стаканы виски для всех присутствующих. "Спасибо, нет", - твердо сказал дядя Том... Потом он посоветовал мне: "Если ты не можешь делать это без виски, не делай". Я подумал тогда, и думаю до сих пор, что это был очень хороший совет".

За сим последовали сотни казней, которые Альберт совершал сначала как помощник своего дяди, а потом как палач номер один. Он серьезно относился к своим обязанностям и внес много улучшений в дело препровождения человека на тот свет. Альберт считал, что самый страшный и унизительный момент для осужденного - это путь к месту казни, и старался сократить это время до минимума. Альберт Пьеррпойнт снискал себе репутацию самого быстрого палача в мире. Всю процедуру казни, начиная от шествия от камеры смертника до находящегося в соседнем помещении эшафота, связывание ног, набрасывание на голову белого капюшона и вплоть до нажатия рычага, открывающего люк, Альберт проводил в рекордные сроки - от 9 до 12 секунд.

Пик карьеры Альберта пришелся на годы войны и послевоенные годы. За 6-7 лет он повесил 200 военных преступников - мародеров, шпионов и предателей, а также тех, кто обслуживал гитлеровские лагеря уничтожения. В числе его клиентов был и недоброй памяти лорд Уильям Джойс, который во время войны вел антианглийские передачи по берлинскому радио, прозванный в народе лордом Гав-Гав. Альберт побывал в Германии, Австрии, на Крите и в других странах Европы, куда его вызывали для исполнения приговоров. Альберт не только вешал, но и учил местных исполнителей английской системе казни, которую он считал самой лучшей и гуманной в мире. В Германии и Австрии, например, вешали еще стародавним способом: открывался люк, петля затягивалась на шее и человек еще какое-то время, иногда несколько минут, мучился от удушья. Английская системе была рассчитана на мгновенную смерть. Для этого исполнитель должен был определить вес и рост осужденного, особенности его телосложения, состояние его шейной мускулатуры, после чего точно рассчитать длину веревки, так, чтобы при ударе ломались шейные позвонки и смерь наступала мгновенно. Целый ряд нововведений в эту технику ввели Томас и Гарри Пьеррпонты и сам Альберт.

Свой рекорд он поставил в декабре 1945 года, когда за одни сутки ему пришлось повесить 13 лагерных охранников во главе с начальником лагеря, прозванным за жестокость Зверем Бельцена. Бельцен был одним из немецких лагерей смерти. Когда союзники вошли в него, они обнаружили 13 тысяч трупов, которые нацисты не успели зарыть. Полное число погибших в Бельцене установить не удалось. В камере смертников Альберт увидел своих клиентов - толпу напуганных бледных людей в тюремных одеждах.

"Я считал, что для палача необходимо чувство отстраненности... Сам я всегда старался не относиться эмоционально к приговоренному, не вдаваться в детали преступления, которое ему инкриминировалось, или взвешивать аргументы в пользу его вины или невиновности. Кто я такой, чтобы судить? Я не мог изменить его судьбу, и все, что я мог сделать, - это по возможности обращаться с ним по-человечески". Но перед этими монстрами Бельцена чувство отстраненности изменило Альберту. "Никогда в своей практике я не видел более жалкую толпу приговоренных. Я знал об их чудовищных преступлениях и все же не мог не почувствовать жалости к этой толпе. Когда я сказал об этом одному из английских солдат, он возразил: "Если бы вы были в Бельцене, вы бы их не жалели". Среди приговоренных были и три женщины: Ирма Грес, забивавшая кнутом до смерти до 30 человек в день, Джулиа Борман по прозвищу Женщина С Собаками, которые по ее наводке рвали заключенных на части, Элизабет Волькенрат, отбиравшая людей для газовых камер. "Женщин вперед", - стоя на эшафоте, скомандовал Пьеррпойнт, чтобы сократить им муку ожидания.

Официальная должность палача при английском министерстве внутренних дел не была особенно прибыльной. Пьеррпойнтам платили сдельно - по 10, а позже по 15 фунтов за казнь (что по современным деньгам равнялось примерно 150-200 фунтам). Но работа, которую Альберт выполнял во время войны, сделала его человеком состоятельным. Он пишет в своей автобиографии: "В начале 1946 года Анна (жена) и я приобрели паб в окрестностях Манчестера... Я по характеру человек общительный и всегда получал удовольствие от встреч с людьми, так что наш паб стал местным увеселительным центром. Относительно бизнеса у меня не было особенных иллюзий, но пресса очень помогла его процветанию". Дело в том, что Альберт стал человеком не только состоятельным, но и известным. Журналисты добивались интервью с ним, в газетах публиковались подробные отчеты о его достижениях, и экзотическая репутация палача привлекала народ в его питейное заведение. Но в своем пабе Альберт всегда резко обрывал шутки и разговоры по поводу своей профессии. Как-то здесь появился человек с женщиной, которая явно не была его женой, и стал завсегдатаем паба. "Он никогда не называл меня по имени. Обычно он меня приветствовал: "Хелло, Тош!", и я отвечал: "Хелло, Тиш, как вы?" Вскоре он подружился со всеми, но никто про него ничего не знал. У него был приятный голос, и часто мы пели с ним популярные песни, и все присутствующие подпевали". Но для Альберта эта дружба имела роковые последствия. Однажды он получил вызов в Ланкастерскую тюрьму для исполнения смертного приговора. "Тут есть одна деталь, - сказал мне начальник тюрьмы, - которая может вас заинтересовать. Приговоренный настаивает, что он ваш друг. Он сказал мне, что вы часто пели вместе в вашем пабе". "Так что я должен делать?" - спросил я. "Это я оставляю на ваше усмотрение". В 9 часов на следующее утро я вошел в камеру смертников. "Хелло, Тош", - сказал он не очень уверенно. "Хелло, Тиш, как вы?" - спросил я. Он явно почувствовал облегчение. "Пошли, старина Тиш", - прошептал я.

Этот Тиш из ревности убил свою любовницу, и Альберт исполнил свой долг, как он его понимал. Раньше Альберт вешал, не интересуясь личностью преступника и не испытывая никаких эмоций. Но этот случай нанес ему тяжелую психологическую травму. 23 февраля 1956 года Альберт Пьеррпойнт подал в министерство заявление о своей отставке. Это был не первый случай в истории английской криминалистики. Так, Джеймс Биллингтон - учитель Томаса Пьеррпойнта и основатель целой династии английских палачей - ушел с работы после того, как был вынужден повесить свого близкого друга, осужденного за такое же преступление, как и несчастный Тиш. Но на решение Альберта повлияла и другая, может быть более важная, причина. Нравы смягчались. Уже в начале ХIХ века была отменена казнь за кражу вещи, стоимость которой превышала 5 шиллингов. Теперь казнь присуждалась за убийство, поджоги, предательство и прочие тяжкие преступления. В 20-х годах прошлого столетия по всей стране развернулись острые дискуссии о целесообразности смертной казни. Феминистки требовали отменить таковую для женщин, хотя Альберт не мог понять, почему эти радетели полового равноправия не признают такового перед лицом смерти и преступления. Многие требовали ее отмены вообще. И общие настроения времени изменили отношение Альберта к собственной профессии Он пишет: "В течение моей 25-летней службы в качестве палача я считал себя орудием закона и без возражений принимал решения его мудрости... Каждую казнь я проводил с большой тщательностью и чистой совестью. Я никогда не разрешал себе впутываться в споры о смертной казни. Сейчас я искренне надеюсь, что в моей стране больше не будет палачей. Я пришел к убеждению, что смертная казнь ничего не решает, а представляет собой лишь пережиток древней и примитивной жажды мести... У меня и сейчас есть много друзей в полиции и тюремщиков, которые настроены резко против смертной казни".

Помимо общих аргументов против у Альберта были и собственные соображения, подсказанные ему многолетним личным опытом. Ведь главным официальным аргументом в пользу смертной казни был принцип устрашения потенциальных преступников. Поэтому казни устраивались публично, о них широко извещалось, они сопровождались колокольным звоном и подъемом на тюрьмах черного флага. Со временем все это было отменено. Через руки Альберта прошли сотни приговоренных, но очень редко кто-то из них выказывал признаки страха перед эшафотом. А если казнь не устрашала самих преступников, что же можно сказать о ее целесообразности? Через 8 лет после отставки Альберта - в 1964 году - смертная казнь в Великобритании была отменена. И в конце своей автобиографии Альберт Пьеррпойнт подводит итог своей жизни: "Оглядываясь на прошлое, я пишу со всей искренностью, на которую способен. Я верил в то, что я делал. Я старался придать достоинство смерти. Я стремился поддерживать статус моей профессии... Когда я смотрю назад и вижу все трудности и опасности, которым я подвергался, я продолжаю верить, что был послан на землю, чтобы делать эту работу, и что те же неведомые силы подсказали мне, что я должен оставить ее".

Палачам бывает тоже грустно, пожалейте люди палачей... (А.Галич).