Борис Смирнов. Фотография 1930-1940-е годы. - М.: Скорпион, 2007, 176 с.

К открытию персональной выставки в московской "Галеев-галерее" вышел альбом фотографий Бориса Александровича Смирнова (1903-1986), приуроченный к персональной выставке его работ, проходящей в "Галеев-галерее". Альбом-каталог содержит свыше 150 фотографий, представляющих работы художника разных лет, большая часть которых относится к периоду Второй мировой войны. Издание сопровождают вступительные статьи Ильдара Галеева и Глеба Ершова, рассказывающие о деятельности и творческом методе художника.

За свою жизнь Смирнов успел многое. В середине 20-х годов он начинал как архитектор. В Академии художеств прошел школу мэтра русского неоклассицизма Ивана Фомина, работал в мастерской Георгия Косякова. Смирнов проектировал жилые дома и общественные здания, разработал проект театра для Мейерхольда. Будучи уже опытным архитектором, Борис Александрович пробовал себя как театральный художник, увлекался графическим дизайном, ему принадлежит и серия искусно выполненных ню. Он успешно сотрудничал в блестящем в те годы ленинградском "Детгизе" в одной связке с маститыми Лебедевым, Тырсой, Лапшиным, иллюстрировал легендарные "Чиж" и "Еж", где собралась команда его друзей-обэриутов (с Хармсом Смирнов учился в одной школе). После войны художник обратился к жанру художественного стекла, где тоже стал безусловно признанным мастером.

Однако некоторые стороны творческого наследия Смирнова до недавнего времени были нам неизвестны. С конца 20-х годов он начал серьезно заниматься фотографией, которой в тот период увлекались многие. Но Смирнов подошел к фотографическому искусству именно как художник: долго выстраивал композицию, искал приемы, кропотливо работал со светом. Для Смирнова фотография, как и живопись, да и любой жанр, за который он брался, всегда была живым, бесконечным экспериментом.

Сейчас принято рассматривать фотографические работы Смирнова как своеобразный мостик между 30-ми годами и эстетикой концептуализма 60-х (Александр Боровский даже назвал Смирнова-фотографа "преждевременным концептуалистом").

Из довоенного архива особый интерес представляет серия фотографий пластилинового народца из театра, придуманного для маленького сына художника. В той же манере выполнена, пожалуй, самая примечательная серия фотографий под названием "Кукла" (сделана в пригородном лесу в 1934 году). Для того времени серия "Кукла" была по-настоящему революционной: старая тряпичная кукла со вспоротым животом, по которой ползет большой черный жук. Кукла снята крупным планом в разных ракурсах. Эстетика неодушевленного здесь максимально приближена к человеку - такое соединение пугает и обескураживает, а снимок куклы с тем же жуком на лбу, застывшей в пионерском салюте, выглядит по меньшей мере пародией на советскую символику. Смирновское воплощение сюрреалистической идеи деформации человеческого тела было во многом созвучно деятельности Ханса Бельмера с его огромными скульптурами кукол-фетишей, которые произвели в конце 30-х годов на выставке в Помпиду настоящую сенсацию. Уже в серии "Кукла" обозначается главный мотив фотографий Смирнова - познание, осмысление мира через предметы.

В начале 40-х годов Борис Александрович добровольцем идет на фронт и вскоре становится главным маскировщиком Балтийского флота. Кроме практической маскировочной деятельности Смирнов, обобщая свои наработки в этой области, писал методические пособия по маскировке, проводил семинары среди морских офицеров. Благодаря этому до нас дошла серия его фотографий замаскированных объектов - самолеты, корабли, закамуфлированные так искусно, что принимаешь их за деревянные сельские избы (серия "Маскировка", 1942-1945 годы). Значительно позже среди концептуалистов 60-х идея камуфляжа, маскировки, перевоплощения предметов, грандиозных зданий станет одной из ведущих (вспомним деятельность Кристо, разработавшего в 60-е годы концепцию "упаковки", предполагающую обязательное укутывание арт-объекта, инсталляции пластиковой пленкой или плотной тканью).

В блокадном Ленинграде Смирнов один из немногих получил разрешение на съемки осажденного города. Малочисленная группа избранных военных фотографов, каждую минуту рисковавших жизнью, ставила перед собой задачу запечатлеть конкретное событие, выступая хронистами военной жизни. Прежде всего они стремились передать сюжетную сторону происходящего, в центре их объективов всегда были люди, события. Смирнов в этом смысле работал на другой ниве - на его фотографиях редко встретишь людей, снятых крупным планом, его не интересует и экшн. Главный принцип его фотографии - это отстранение от конкретных событий, рассказ о них через холодный мир вещей. Руины, улицы здесь пусты - в них нет жизни, они рассказывают о смерти, о разрушительной силе войны. Этой щемящей безысходностью отмечены все фотографии блокадного периода. Снимок белоснежной Невы, в лед которой вмерз неподвижный корабль, сливающийся с рядом домов на берегу. На белом фоне реки, покрытой снегом, в самом уголке снимка виднеется крошечный темный силуэт бредущего одинокого человека (серия "Ленинград", 1941-1945 годы).

Вещи, когда-то созданные людьми, забавлявшие их, приносившие им радость, обречены на забвение - они деконструированы, обезображены, они стали символом безвременья, символом войны. Смирнов далеко ушел от натуралистической фотографии, он мыслит обрывками мотивов, призраками сюжетов. Фотографии нередко объединены одним мотивом, выраженным через предмет-образ, знак. Железные остовы кроватей - в сугробе на фоне домов, среди руин войны, на морской пристани рядом с огромным военным кораблем (серия "Кровати", 1942-1945). Круги мишеней, начерченные на домах, указатели с разного рода надписями (серия "Знаки и люди", 1942-1945), развалины ленинградских домов, полуразрушенные немецкие улицы. Руины разбомбленных немецких городов - при всем ужасающем впечатлении - вместе с тем напоминают картонные театральные декорации: тени пустых оконных глазниц, легшие на дорогу, резные стены старинных домов, темные остовы костелов как будто бы живут своей жизнью, создавая причудливые рисунки на фоне серого неба (серия "Архитектура войны" [Померания], 1945 год). Маргинальный характер фотографий Смирнова передает нам сугубо частный, авторский взгляд на реальность - что, в общем, несвойственно военной фотографии 40-х годов. Смирнов доносит до нас свое видение войны - войны как мира мертвых предметов, не имеющих назначения.

Выставка в "Галеев-галерее" открыта до 29 июля.