Серен Кьеркегор. Дневники и записные книжки. Том 1. "Дневники АА - DD". / Изд. Нильс Йорген Каппелерн, Эльза-Мари Жаке-Тиссо, Жак Лафарж при содействии исследовательского центра Серена Кьеркегора в Копенгагене. Перевод текстов Серена Кьеркегора Эльзы-Мари Жаке-Тиссо, под ред. Жака Лафаржа; перевод комментариев Анн-Мари Финнеман, под ред. Жака Лафаржа. - Изд. "Orante" / "Fayard", 2007. - 448 с. 45 евро.

Soren Kierkegaard. Journaux et carnets de notes. Volume 1. Journaux AA - DD. / Еdition de Niels Jorgen Cappelorn, Else-Marie Jacquet-Tisseau et Jacques Lafarge avec le concours du centre de recherches Soren Kierkegaard de Copenhague. Traduction des textes de Soren Kierkegaard par Else-Marie Jacquet-Tisseau, mise au point par Jacques Lafarge; traduction des commentaires par Anne-Marie Finnemann, mise au point et adaptee par Jacques Lafarge. - Editions de l'Orante / Editions Fayard, 2007. - 448 p. 45 Euro.

"Дорога от Эсрома в Неддебо вдоль озера - это самый очаровательный путь, который мне когда-либо доводилось видеть. Сперва слева деревня Селюст, стоящая почти на самом озере, дальше Фреденсборг..." Начало как в путевом дневнике. Гегель, пересекая бернские Альпы, писал нечто подобное. А также Шопенгауэр в пятнадцатилетнем возрасте. "Я путешествовал по Швеции, в Меллелайе; я посетил барона Фрихерре фон Гюльденстьерне в области Крабберуп и видел его коллекцию рыб..." Но скоро становится очевидным, что выбор заключается не в том, чтобы пойти по пологому шоссе или горной тропинкой, совершить поход к маяку Кюллан или восхождение к высотам Эстра Хегкюль, а речь идет о распутье экзистенциальном. "Здесь я словно Геракл, но не на перепутье дорог, нет, я вижу здесь множество дорог, и трудность в выборе правильной умножается. Наверное, моя беда в том, что меня интересует слишком многое и ничто определенно". Почему бы не посвятить себя разгадыванию законов природы? "Я был ревностным почитателем естественных наук, им и остаюсь; в то же время мне кажется, что мое основное дело не здесь. Меня всегда интересовала сама жизнь, ее смысл и свобода, и моим желанием всегда было разгадать загадку жизни". Почему не богословие? "Это, как мне кажется, наука, которой я предавался с особым рвением; но здесь возникают большие трудности. В самом христианстве так много противоречий, что взгляд теряет свободу. <...> Итак, я вырос в ортодоксальности; но как только я начал думать сам, громадный колосс пошатнулся". Латынь? Математика? Философия? "Чего мне действительно не хватает, это ясности понимания того, что я должен делать, а не того, что я должен знать, помимо знания, предшествующего любому действию. Речь идет об осознании моего собственного предназначения, чтобы увидеть, чего провидение ждет от меня; речь идет о том, чтобы найти истину, которая станет единственной для меня, найти идею, ради которой я бы мог жить и умереть". Серену Кьеркегору было 22 года, когда он писал эти строки в дневнике во время пребывания в Гиллелайе, в Зеландии. Это было в августе 1835 года. Год назад умерла его мать, Ане Серенсдаттер Лунд. Уже прошло пять лет, как он поступил на факультет богословия Копенгагенского университета, где лишь в 1841 году защитил диссертацию "О понятии иронии, с особым вниманием к Сократу". К этому времени он опубликовал лишь одну статью под псевдонимом "А" - "Апология высшей природы женщины".

Вышел первый том "Дневников и записных книжек" Кьеркегора, дополненный "Комментариями". Эти дневники не имеют ничего общего с "личными дневниками", и если они на что-то похожи, это на смесь "Тетрадей" Валери, "Философского дневника" Ханны Арендт и "Размышлений" Леопарди. Они являются для философии событием первостепенной важности, способным вызвать новое "кьеркегоровское возрождение". После смерти в 1855 году датский философ почти забыт. Его читают на религиозный лад, дабы подчеркнуть его инакомыслие, ссылаясь на "умозрительное богословие" Ханса Ларсена Мартенсена, бывшего его "тутором" в 1834 году. Или же, вслед за критиком Георгом Брандом, в эстетико-литературном ключе, представляя его буржуазным романтическим писателем, антиинтеллектуалистом, не от мира сего.

Первый всплеск интереса к творчеству Кьеркегора приходится на период между двумя войнами, когда его обсуждают протестантские богословы, такие как Карл Барт, и "впитывают" философы-экзистенциалисты - Хайдеггер, Габриель Марсель и особенно Карл Ясперс, который называет его отцом философии "Existenzerhellung", экзистенциального озарения. От выхода в свет "Кьеркегоровских исследований" Жана Валя (1938) до сборника "Кьеркегор живой" (1966), содержащего материалы коллоквиума, организованного ЮНЕСКО в 1964 году в Париже, в котором участвовали Ясперс, Марсель, Валь, Жан Бофре, Жанна Херш, Енцо Пачи, Люсьен Гольдман, Хайдеггер (доклад которого был зачитан) и Жан-Поль Сартр, Кьеркегор выступает прежде всего как "отец экзистенциализма". Перевод его "Полного собрания сочинений" (1), выполненный Полем-Анри Тиссо и Эльзой-Мари Жаке-Тиссо в 1966-1986 годах, способствует более разностороннему подходу к идеям датчанина; но именно его концепты "экзистенциального" содержания - свобода, существующее, индивидуум, возможность, выбор, сознание греха, тревога, отчаяние - с наибольшей легкостью входят в обиходную лексику философии.

Второе "возрождение" относится к переоценке валентностей, присущих каждой "части" кьеркегоровских трудов, или к рассмотрению взаимосвязей между трудами очевидно религиозными, как "Поучительные беседы" (2), чисто философскими текстами, для которых Кьеркегор использует целую вереницу псевдонимов ("Альтернатива", частью которой является известный "Дневник соблазнителя", подписанный Виктором Эрмита, "Страх и трепет" под именем Йоханеса Силенцио, "Ступени жизненного пути" - Фратер Тацитурнус, "Концепт тревоги" - Вигилиус Хауфнинсис...), и "Записками" - огромной "строительной площадкой", куда философ заносит все ("одна мысль следует за другой; как только я хочу угомонить ее, изложив на бумаге, а другая тут как тут, хватай ее, безумец!") и в которой находишь "материал" его творчества и его жизни. "Посмертные записки" сначала были опубликованы Хансом Петером Бафордом, но довольно небрежно. Они получили настоящую известность благодаря работе Петера Андреаса Хайберга и Виктора Кура, которые в период с 1909-го по 1948-й выпускают "Записки Серена Кьеркегора", переизданные и дополненные в 1968-1978 годах, и это издание приобретает международное значение, на его основе делаются все переводы (3).

Выполненный с соблюдением критериев самой строгой научности и опирающийся на недавнее датское издание "Произведений" Серена Кьеркегора (в книжном и электронном формате), собранных в едином "корпусе" ("Труды", "Переписка", "Записки"), перевод "Дневников и записных книжек", первый том которых ныне выходит, открывает возможности для нового подхода к Кьеркегору, более обстоятельного и верного, поскольку в нем делается попытка воссоздать рукопись философа в первоначальном виде, объясняются все ссылки, аллюзии и контексты, которые могут затруднять чтение. В "Дневниках AA-DD" помещены записи с 1835-го по 1839 год. Это время "формирования" Кьеркегора. Между тем записные книжки не содержат "ювенальных форм мысли", которым суждено было уступить место "мысли зрелой". У Кьеркегора, анти-Гегеля, нет "системы", нет "диалектического перехода". 9 августа 1838 года умирает его отец. Он говорит об этом в "Дневнике DD". Сначала с нежностью: "В его смерти я вижу последнюю жертву, которую он принес ради любви ко мне, ведь он умер не для меня, но за меня, чтобы еще нечто произошло во мне". Затем более загадочно: "...его преображенный образ, не силой моего воображения (в этом нет нужды), но преображенный некоторыми особыми штрихами, который я теперь учусь видеть, стал для меня самым ценным, и я постараюсь хранить его как можно более скрытым от мира". У него уже был некий "изъян плоти", занесенный еще отцом, воспитавшим его в самом строгом лютеранском благочестии и при этом преступившим законы морали и религии, так что сын, обремененный тяжестью "ужасной тайны", будет чувствовать себя обязанным нести крест его грехов. Он еще не решил стать пастором и не успел, приняв это решение, отказаться от него. Он еще не был обручен с Региной Ольсен и еще не решился разорвать помолвку с той, которую будет любить всю жизнь. Он еще не написал "Страх и трепет", "Философские крохи", "Смертельную болезнь" (Трактат об отчаянии). И все же в "Дневниках", в содержавшихся в них размышлениях самого разного порядка - отдельных заметках, озарениях ("философия - скупая кормилица жизни, она может всеми нами заниматься, но не окормлять"), литературной или театральной критике, молитвах, событийных или эстетических аннотациях, набросках статей, теоретических выкладках, отрывках из прочитанного (о Фаусте), письмах - уже присутствует весь Кьеркегор.

Его философия была проинтерпретирована всеми возможными и всеми мыслимыми способами, а его жизнь, столько раз исследованная, отмеченная "проклятием" (его брат Серен-Микаель умер в 12 лет, его брат Нильс-Андреас и сестра Марен-Кристина скончались в возрасте 24 лет, сестры Николина-Кристина и Пьетра-Северина - в 33 года), представляется неизмеримой бездной. "Дневники" не открывают "торного пути", который бы позволил извлечь правду о Кьеркегоре, всеми силами скрываемую им от всех и от себя самого. Или, по меньшей мере, оказываешься "по ту сторону" правды, которая, казалось бы, уже проглядывается. Отсюда и восхищение, которое он вызывает, подобно Ницше. Стоит лишь проникнуть в его труды, даже если его рассуждения о "христианском будущем" (4) кажутся чуждыми, трудно не проникнуться их пылом, так как есть в Кьеркегоре, как писал Ясперс, "что-то существенно особое, что-то пугающее, что не оставляет нас в покое, как только мы начинаем его понимать". Он насмехался над писателями, "людьми, которые из-за духовной лености живут крохами, падающими с чужого стола". Его питало лишь собственное существование, связанное с его творчеством, как насилие связано с криком, молитва - с верой или маска - с лицом. Он сделает все, чтобы разгадать тайну, пробуя все стили письма, от иронии до лиризма, все состояния и способы существования. Человек веры и денди, полемист и аскет, он будет бросать свой "якорь" и в "бездонный океан удовольствий", и в "пропасти познания", непрестанно борясь с "ночными призраками, мертвенно-бледными и навязчивыми". Он умрет в возрасте 42 лет. Когда ему было 20, он писал: "Я постараюсь скрыться в такое место, где никто не будет меня знать, где мой язык никто не сможет понять, а мне будет непонятен язык окружающих".

Примечания:

1. Изд. "Orante".

2. См. тома VI, XIII и XVIII "Полного собрания сочинений" ("Orante") или "Поучительные беседы". / Пер. Жака Колет. - "Desclee de Brouwer", 1962.

3. Во Франции: Серен Кьеркегор. Дневник. / Пер. Кнута Ферлов и Жана-Жака Гато. В 5-ти томах. - "Gallimard", 1941-1960 (Пер. отдела А "Записок").

4. См. Серен Кьеркегор. Упражнения в христианстве. / Пер. Винсента Делекруа. - "Editions du Felin", 2006.

Источник: "Liberation"

Кодекс Кьеркегора

Беседа с Жаком Лафаржем, руководителем первого полного издания "Дневников" философа

Робер Мажьори: Чтобы рассказать об истории издания "Записок" Кьеркегора, должна быть написана целая книга. Представляется естественным, что во Франции эта задача выпала на долю издательства "Orante", которым вы руководите и в названии которого заключена связь с именем философа.

Жак Лафарж: За неимением целой книги вступление к первому тому "Дневников и записных книжек" Серена Кьеркегора описывает в общих чертах характер и состояние различных рукописных бумаг, найденных в квартире Кьеркегора сразу после его смерти. В нем также говорится о судьбе их издания в Дании с 1869 до издания, выходящего сейчас. Наконец, здесь рассказывается о проектах перевода, особенно того, работа над которым ныне началась во Франции и реализуется в этом первом томе. Эта публикация в действительности является воплощением двух стремлений. В первую очередь, издательство "Orante", в то время когда его 20-томное издание полного собрания сочинений Кьеркегора подходит к концу, намеревается продолжить начатое дело изданием второго корпуса - "Посмертных записок". Действия, которые я предпринимал в этом направлении в начале 80-х годов, столкнулись с различного рода препятствиями. Кроме того, все заставляло думать, что исследования творчества Кьеркегора в Дании вот-вот пойдут по новому пути и что третье издание "Посмертных записок", радикально новаторское, вскоре заявит о себе. То есть, как говорится, "не заставит себя долго ждать". В декабре 1993 года при Копенгагенском университете был создан исследовательский центр Серена Кьеркегора, поставивший своей основной целью издать единый корпус всех творений Кьеркегора. Намерением этой организации было вывести исследования Кьеркегора на международный уровень и перевести новый корпус на основные языки. Итак, в 1997 году директор центра Нильс Й.Каппельерн спросил меня, может ли издательство "Orante" рассмотреть, при участии Эльзы-Мари Тиссо, возможность опубликования томов, содержащих "Посмертные записки". За этим последовало длительное размышление о всех аспектах этой задачи, завершившееся принципиальным согласием. Одним из решающих факторов было согласие Анн-Мари Финнеманн, друга и сотрудника Эльзы-Мари Тиссо, с одной стороны, и Флеминга Фляйнерта-Янсена, с другой, оказать содействие в переводе. Но воплощение этого принципиального согласия в договоре столкнулось с проблемами технического и финансового характера. Для их разрешения мне необходимо было найти соиздателя. Благодаря общему другу Оливье Корпе я познакомился с Клодом Дюраном, который от имени издательства "Fayard" согласился оказать содействие этому новому издательскому проекту.

Р.М.: Какова, на ваш взгляд, основная ценность этого издания "Дневников"?

Ж.Л.: Я остановлюсь лишь на нескольких пунктах. В отличие от двух предыдущих, в этом издании соблюдена "физическая целостность" рукописей, даже если внутри каждой из частей могут находиться тексты, написанные в разное время; здесь также выдержан внешний облик рукописей: Кьеркегор писал в два столбца, внутренние столбцы содержали основной текст, а внешние были предназначены для различных заметок или дополнений, иногда написанных в тот же день, иногда добавленных позднее. Выдержанный макет, воспроизведенный во французском издании, позволяет понять, как работал Кьеркегор в своей "мастерской" или "лаборатории", как некоторые называли "Дневники". Текст был восстановлен благодаря новой расшифровке рукописей палеографами, которые использовали самые современные технические средства, как, например, электронный микроскоп и т.п. Это позволило в некоторых случаях распознать стертые или зачеркнутые тексты. Для всех текстов, существующих в рукописном виде, их воспроизведение (на датском языке) или перевод (во французском издании) использует композицию, не выровненную справа. Если рукописи исчезли после первой печатной публикации, прибегают именно к такой композиции, что тексты выравниваются по правой стороне. Происхождение текстов, таким образом, сразу идентифицируется и не требует объяснений. Поэтому ясно, что за исключением редких и специально оговоренных случаев французское издание будет полным, и это впервые.

Р.М.: Кто заменит Эльзу-Мари Тиссо, ведущего переводчика, скончавшуюся в 2003 году?

Ж.Л.: Датское издание составит двадцать два тома - одиннадцать томов текстов и одиннадцать "комментариев" (на сегодняшний день вышло пять томов). Французский перевод, в котором "комментарии" будут помещены после текстов (эти комментарии, очень точные, позволяют понять "таинственные места" текста Кьеркегора и узнать об источниках, которые он использовал, о событиях, происшествиях и т.д.), выйдет в одиннадцати томах, примерно по одному тому в год. Что касается перевода, то его частично выполнит уже существующая команда, которая со временем, возможно, будет расширена. Эльза-Мари Тиссо перевела тексты, которых хватит более чем на два тома.

Р.М.: "Дневники" поведают больше о творчестве или о жизни Кьеркегора?

Ж.Л.: Мне трудно ответить на ваш вопрос, настолько тесно связаны между собой жизнь и творчество Кьеркегора. С другой стороны, тома его "Дневников и записных книжек" неоднородны, и внутри каждого из них встречаешь большое разнообразие. Можно увидеть различие текстов, написанных до и после марта 1846 года, времени опубликования "Постскриптума". Также между написанным в первые годы, когда произведение еще или почти не существовало, находилось на стадии обдумывания, и тем, что совпадает по времени с вышедшими в свет работами. Но не забудем, что писал Кьеркегор: "Творить было моей жизнью" И еще: "Моя жизнь была размышлением с начала до конца".

Источник: "Liberation"

Перевод Натальи Парусниковой