Воловик А.И. Договоримся о воздухе: Стихотворения. - М.: Новая поэзия, 2006. - 256 с.

Это вторая книга поэта, известного по многочисленным публикациям в таких журналах, как "Огонек", "Крокодил", "Вопросы литературы", "Крещатик" и др. Вообще-то стихов у А.И.Воловика написано книг на десять, но так уж вышло, что книг пока только две. Это даже и странновато, потому что перед нами, по сути... да, народный поэт. В самом народном месте, в интернете, стихи Воловика разобраны на поговорки, на эти самые крылатые выражения:

- А правда, что бесплатный проезд для баронесс?
А запись где на замок с крепостными?

и -

Я узнал, что Кузькин - это Лифшиц,
в документах указавший мать.

и -

У Попова была Собакина...

И так далее!

И - быстро констатируем преемственность: конечно, в предках А.И.Воловика числится Саша Черный; конечно лирический герой (здесь это словосочетание вполне уместно и серьезно!) А.И.Воловика живет по шоломалейхемовской максиме: "Смеяться полезно, врачи советуют смеяться!" И, конечно, не будем спорить о том, умерла ли классическая поэтика классических и традиционно зарифмованных размеров. В стихах А.И.Воловика она, представьте себе, таки не умерла! Впрочем, если говорить об этих самых стихотворных размерах, об этой самой зарифмованности и незарифмованности, то когда он хочет, он таки может! Вот, к примеру, стихотворение "За желтым маслом", аукающееся с холинским барачным модерном:

Я из дому выхожу. Я иду в магазин за углом. Надо желтого масла купить. Я спускаюсь по лестнице вниз - 21 ступенька: очко. Вижу два чугунных столба. По ним плывут отбросы внутри, целые реки дерьма. У них круглые набережные. По берегам стоят ватерклозеты, это - порты отправления...

И т.д.

Лирический герой Воловика говорит от имени немолодого человека, посетившего, что называется, сей мир в его минуты роковые. Нельзя сказать, чтобы он, этот человек, был по-тютчевски счастли?в, но... жить-то надо! Воловик продолжает естественно и просто современную традицию развенчания романтического образа поэта-учителя, поэта, этого самого служителя муз. Вот его муза из стихотворения "Улет Музы":

А она все шепчет чего-то, шепчет.
Все сжимает странный смешной ридикюль... -
В венке облезлом... И шлейф поблекший
хлопает, как выстрел, о шаткий стул...

А каков же поэт этой Музы?

... я не мафиози, я совсем не боевик,
автомата марки "узи" я не видел и в кино.
И на улицу на эту я нечаянно проник...

И вообще:

... надо жить негромко и неспешно
и - наслаждаясь ароматом чайным.

И особых условий для писания стихов не предусмотрено:

Едет бомж, мочою пахнет
и больной, шарфом замотан.
Еду я с тяжелой папкой,
авторучкой и блокнотом.

И он и не протестует особенно:

Мне ведь тоже дано - хоть в автобусе - уединенье.
Или в кухне безмолвной, один на один с минтаем...
Что - Свобода? Она - одиночество или деньги?
- Нет ответа. Поскольку мир не обитаем.

И остается лишь дать совет:

Старичок, держи беретку,
нос по ветру (револьвером)
да присядь на табуретку,
дорогой интеллигент...

И формулируется кредо:

Над Европой давно (и всегда) - закат.
А у нас как бы ночь - к утру.
Я - носитель великого языка
в относительно малом рту.

И - потому - почти серьезно:

Но даже затуркан в массовках,
не смеешь быть хуже других,
из личного пламени соткан
и личную трель протрубив.

Этот лирический герой, конечно же, не знает, как устроен мир; то есть он честно признается: не знаю, мол, как устроен мир; не знаю, что будет после громко высказанного "А". То есть, наверное, "Б". Ну а потом? "В"? Или "Ц"? Пока, мол, не ясно! Но на самом-то деле он все знает. Мир - это цирк, и цирк отнюдь не безопасный:

Но как коварен маг! Придурковат коверный!
Как публика мудра, - где следует, - смеясь!
А мы - под куполом. В дверях торчит дозорный.
Он вырубает свет, и - кончен наш сеанс.

Этот лирический герой то и дело клянется, что он - маленький человек, да, тот самый, но с легкостью обращается к реалиям этой очень большой и мировой культуры и литературы:

Э.Т.А. Гофман, Э.Т.А. Гофман,
Вы рисуете в тетради
рюмку с крылышками. Это
значит: вы навеселе...
Это значит: для забвенья,
вдохновенья, воспаренья,
ради звуков сладких пенья
был наполнен сей сосуд.
И таинственный Щелкунчик,
хохотунчик, кувыркунчик...

Ну и так далее...

Короткий разговор о книге стихов А.И.Воловика хочется все же завершить на какой-нибудь яркой, нежно звучащей ноте. Стихотворение, посвященное маленькой внучке:

СИМЕ

Когда иду я умываться,
а там побриться мне придется -
со мною можно целоваться
и не бояться уколоться!

Кажется, сегодня ни у кого не получается так естественно по-доброму! И вот на этой ноте и позвольте закончить.