Дозор как симптом: Культурологический сборник / Под редакцией Б.Куприянова и М.Суркова. - М..: Фаланстер, 2006. - 416 с., илл.

Цели и задачи этого сборника статей определены составителями в аннотации на первой же странице с военной точностью: "Сборник посвящен анализу крупного явления отечественной культуры - фильмам "Ночной дозор" и "Дневной дозор". Авторы сборника исследуют фильмы с культурологической, философской, политической точек зрения. Цель сборника - показать, как события в жизни страны находят отражение в произведениях массовой культуры".

Задача, казалось бы, как минимум благая, как максимум - интересная. Благая - так как это попытка привлечь людей, профессионально обязанных думать, подумать о чем-то, что обычно не попадает в круг их размышлений, но интересует производящее большинство. Интересная - оттого, что такой подход действительно может быть продуктивен. Продукт масскульта, попавший на приборное стекло заинтересованного исследователя, может открыть многое, что до того держал втайне, да и наблюдение за самим исследователем, увлеченным этим процессом, может доставить немало приятных минут: что кажется ему важным, на что обращает внимание, подходит ли к объекту с наветренной стороны? В этом, наверное, особая прелесть подобных сборников: сам объект разговора давно известен и ты не ждешь потрясающих открытий (тем приятнее они, когда все же случаются), зато внимание не отвлекается от того, как делается мысль. Это сравнимо с удовольствием, получаемым от того, как новый знакомый рассказывает известный анекдот. Знание сюжета не обязывает выискивать соль в передаваемой истории, а позволяет наблюдать за тем, как рассказчик ведет тебя к известному ему одному апофеозу, что считает смешным и как пытается рассмешить тебя.

Впрочем, это безыдейное созерцательное смехачество составителями сборника не приветствуется. У них все серьезно, и желательные для участников проекта рамки заданы жестко. Причем предлагаемые составителями стратегии отнюдь не ограничиваются рамками этого сборника:

" Мы считаем, что анализ явлений повседневности, явлений массовой культуры - задача интеллектуала. Собственно задач может быть только две: либо обслуживание элит, либо Просвещение. Социальная функция мыслителя состоит в том, чтобы расшифровывать смыслы, разъяснять их, разрушать мифологию. Просвещение широких масс - этого мы ждем от интеллектуального сообщества!" (с. 5)

Удивительно ли, что под этим бодрым лозунгом о "смычке города и деревни" реализован проект, замкнутый целиком на себе? Это вполне сообразуется с позицией интеллектуала, призванного просвещать народные массы. Самообособление такого рода почти неизбежно приводит к тому, что место, из которого просвещают народные массы, устроено как почти непроницаемая кабина. Чтобы вынести себя за скобки "широких масс", нужна хорошая звукоизоляция, реализованная даже не на физическом уровне, а на уровне уже автоматической блокировке раздражителей. Можно воображать, что это уютное тихое место - кабина пилота. Но стоит заметить отсутствие механизмов влияния на окружающих, как придется обозначить это небольшое помещение с мягкими стенами каким-нибудь иным словом. Впрочем, пусть это будет библиотека.

И вернемся к собственно тексту сборника. Мы имеем на руках ряд текстов разной степени изящества, объясняющих нам, что на самом деле стоит за "Дозорами", какова их социально-мистическая подоплека и почему они хуже голливудской продукции. Исключения из этого ряда есть, и о них стоит упомянуть потом отдельно, но пафос авторов оказался удивительно согласован. Причем брезгливо-снисходительная оценка фильмов строится на трех общих для всех положениях: неприятное авторам главенство чуждой формы над неубедительным содержанием (спецэффект), теория бюрократически-бандитского заговора, третий... А третьего, пожалуй, нет, как нет третьего пути, кроме упомянутых выше "обслуживания элит и Просвещения". Вернее, находят этот "третий путь" лишь те, кто отказывается принимать предлагаемый составителями выбор - и он у каждого свой, не общий.

Чтобы что-то написать об этих фильмах, большинству авторов пришлось держать их как предмет анализа подальше от себя, на вытянутой руке - так держат неприятную и дурно пахнущую вещь. С безопасного расстояния, на котором можно рассматривать его умозрительную модель, но уже нельзя запачкаться включением его в свой собственный опыт. И модель эта оказывается удивительно схожа у самых разных авторов, в какой бы форме они ни преподносили читателю плоды своих размышлений. Иронические частушки Всеволода Емелина, беседы титулованных интеллектуалов, фильмический "Anarchist Cookbook" Олега Никифорова, назидательно-глумливые разоблачения Константина Крылова, фантасмагорические диалоги Алексея Цветкова - при наглядной разнице техники и стиля все они о болезненном опыте 90-х годов и "Дозорах" как средстве усвоения этого опыта.

Очевидная фиксация всех авторов на 90-х не всегда происходит в режиме публицистической живости. Анализ времени, или даже видов и типов времени, в статье Елены Петровской кажется иногда избыточно изощренным, но при этом он плотно привязан к исследуемому объекту, т.е. фильм не стал просто поводом, чтобы поговорить "о своем". Стык различных времен как источник не помещающихся в штампы фантазмов рассматривает и Олег Аронсон.

Не противопоставление, а неразрывная связь Иных и "обычных" людей - один из важнейших аспектов цикла книг Лукьяненко о "Дозорах", на нем строится глобальный сюжетный конфликт, выходящий за рамки противостояния светлых и темных. В снятых фильмах этот конфликт просматривается с трудом. В глаза бросается жесткая дихотомия Иные/люди - с полным превосходством первых. Что позволяет большинству авторов моментально считывать эту пару как "власть/народ" и строить на этом свои размышления. При этом место, из которого говорят авторы, невозможно отнести ни к одному из этих полюсов, хотя по логике "от противного" они помещают себя, как правило, не туда, где находится "власть". Однако никакие восклицания авторов: "Нас в очередной раз пытаются оболванить" (с.353) - не делают это "нас" и "мы" убедительными. Возможно, потому что "оболванить" не получается - авторы настороже и демонстрируют читателю осведомленное понимание всей технологической, экономической и идеологической базы "Дозоров", понимание, которое, по этой логике противопоставления, "народу" не положено.

На этом фоне удивительным образом выделяется статья филолога Ирины Антанасиевич "Голод" - не только экскурсом в историю "литературного" вампиризма, но в первую очередь тем, что она единственная нашла место Иным не в правящей верхушке и "мировой закулисе", а на улицах, там, где голод ощущается сильнее всего. Возможно, именно то, что ей не приходилось искусственно отстранять от себя опыт постсоветских 90-х (ее травматический опыт 90-х - война на Балканах), и позволило сконструировать отличную от принятой в этом сборнике модель интерпретации "Дозоров".

Но самой необычной работой в "Дозор как симптом" следует признать очерк Ольги Седаковой о "Ночном дозоре" Рембрандта. Это не признание, как в коротком тексте Натальи Трауберг, что смотреть эту "ересь" невозможно, как и невозможно о ней писать. Без извинений и возмущения Ольга Седакова просто пишет о том, что ей важно и интересно, с любовью вглядываясь в знаменитую картину. То, что интересное отстоит от современности на 350 лет, безусловно, не делает его менее занимательным.

Сборник "Дозор как симптом" - попытка анализа состояния современного общества, по умолчанию болезненного состояния, как следует из названия. Однако создается впечатление, что гораздо больше, чем об обществе, кино, масскультуре и власти, этот сборник говорит о своих авторах. И читателю диагностировать их дальнозоркость легче, чем признать прозорливость.