Алиса Гольдфарб Маркис. Царь искусства: взлет и падение Клемента Гринберга. [ART CZAR: The Rise and Fall of Clement Greenberg. By Alice Goldfarb Marquis. MFA Publications. 321 pp. $35]

Это вторая биография Клемента Гринберга (Клема, как фамильярно называли его некоторые ньюйоркцы), "делателя королей", вдохновителя и идеолога ("апостола") группы художников, известных ныне как абстрактные экспрессионисты. Алиса Гольдфарб Маркис, как и его первый биограф Флоренс Рубенфельд, не может не отметить, что Гринберг был ужасным человеком. Он избивал гостей на вечеринках, третировал своих жен и детей, уклонялся от службы в армии, манипулировал друзьями, мучил своих достойных родителей, принадлежавших к среднему классу, и измывался над парвеню из низшего сословия - "евреями, которые носят драгоценности". Он был эгоистичным, лживым, наглым, высокомерным, ленивым женоненавистником - короче говоря, сукиным сыном. В опубликованной в журнале "New Yorker" в 1998 году рецензии на биографию Рубенфельд художественный критик Адам Гопник обратил особое внимание на эпизод из жизни Гринберга, когда "характер героя стал его судьбой": привезенный в деревню в возрасте пяти лет, Клемент погнался за ни в чем не повинным гусем и забил его до смерти детской лопаткой. "Всякий, кто знаком с жанром популярных биографий, - писал Гопник, - увидит в этом эпизоде предзнаменование будущего: так все и пошло, только объекты нападений становились все крупнее и кровожадность возрастала вместе с амбициозностью, что не могло не привести к печальному концу. Жребий был брошен - мальчику суждено было стать художественным критиком".

Конечно, художественная критика - занятие не для слабонервных. И все же по мере того, как Алиса Маркис приближается к "печальному концу" своего героя, читатель начинает испытывать по отношению к нему если не восхищение, то по крайней мере некоторое сочувствие. Дело в том, что Гринберг относился к себе с не меньшей жестокостью, чем к другим: он пил как сапожник, курил как паровоз, засыпал только при помощи снотворного и ломал себе карьеру на каждом повороте жизненного пути, падал и поднимался, увязал в болоте и воспарял к небесам - и так до самой смерти. Хотя ему были несвойственны такие черты, как верность и постоянство, он отличался непоколебимым упорством: "назначив" Джексона Поллока и Кеннета Ноланда единственными законными наследниками импрессионистов, он не изменил своей позиции даже тогда, когда в художественной критике воцарился дух тотального оппортунизма. Он истово правил свои рукописи, читал серьезные книги и до конца дней оставался генератором идей. Словом, был незаурядным и по-своему забавным, хотя и тяжелым в общении человеком.

Клемент Гринберг родился в 1909 году в еврейской семье в Литве, но детство провел в Нью-Йорке. Его первой любовью была литература. Он специализировался на кафедре английского языка и литературы в Сиракузском университете (Syracuse University), штат Нью-Йорк, затем слонялся по соседству с родительским домом в Бруклине, маясь от безделья, читал и спал, пока удрученный отец не послал Клемента на запад - проинспектировать семейный галстучный бизнес. За время поездки он успел жениться, а также обрюхатить и бросить свою первую жену. После чего вернулся в Нью-Йорк, чтобы присоединиться к "этой толпе независимых умов", как называл Лайонел Триллинг тогдашних левых интеллектуалов, кучковавшихся в Гринвич Виллидже. Попав в окружение лучших литературных критиков того времени, в ту среду, где он чувствовал себя как рыба в воде, Гринберг пришел к выводу, что визуальные искусства таят в себе широкие - можно сказать, безграничные - возможности для интерпретации. В 1930-1950 годы Гринберг заполнил этот критический вакуум, публикуя статьи об искусстве в "The Nation и Partisan Review". Безапелляционный, преисполненный энтузиазма и нетерпимости стиль его писаний вполне соответствовал распространенному в то время леворадикальному отношению к жизни и времени. Это было сходство не только по форме, но и по содержанию: идеологически Гринберг примыкал к тем крайним левым, которые решительно приняли сторону большевиков (хотя он осуждал сталинский деспотизм и считался поэтому троцкистом).

Широчайшую известность принесла ему опубликованная в 1939 году в троцкистском (в то время) журнале "Partisan Review" статья "Авангард и китч" - текст, который, по общему признанию, занимает ключевое место в дискурсивной истории современного искусства - настолько ключевое, что именно с него начинают свое знакомство с художественной критикой студенты и именно на нем оттачивают свои полемические способности аспиранты (недаром ему было присвоено шутливое звание "любимого врага"). Как написал критик Брайан Холмс, "университетским карьерам, построенным на опровержении Гринберга, на деконструкции целостности белого мужского кантианского субъекта и на критике закрытости художественной структуры, по-видимому, несть числа".

По отношению к своим "протеже" - Поллоку, Ноланду, Хелен Франкенталер (с которой у него был длившийся несколько лет роман), Дэвиду Смиту, Моррису Луису и другим модернистам этого круга - Гринберг был не столько "почитателем", сколько диктатором. Клем сортировал картины по своему усмотрению, без тени сомнения отделяя "хорошие" работы от "плохих", требовал, чтобы художники беспрекословно следовали избранным курсом, а затем агрессивно "просвещал" публику, объясняя ей, какие чувства она должна испытывать перед теми или иными полотнами. Кстати, его деятельность вдохновила Тома Вулфа на написание ёрнического путеводителя по абстрактному искусству "Живописный мир" (1975).

Будучи студенткой в Bennington College, я стала свидетельницей того, каким влиянием пользовался этот критик. Дело было осенью 1975 года. Гринберг приехал к Кену Ноланду, жившему в соседнем Шефтсбери, штат Вермонт (я дружила тогда с одной из знакомых Ноланда, что давало мне возможность заходить к нему домой). Воцарилась тишина; свита живописца и критика затаив дыхание наблюдала за тем, как Гринберг рассматривает картины. "А что если их немного сплющить?" - проговорил наконец Гринберг, имея в виду преобразование квадратов в ромбы. Его ассистент подскочил к картине и "на пальцах" объяснил маэстро, что подразумевал критик; Гринберг кивнул. Через несколько месяцев серия картин Ноланда с изображением ромбов уже висела в соответствующей галерее на 57-й улице.

Алиса Гольдфарб Маркис, автор книг "Художественный бизнес: скрытый мир коллекционеров, дилеров, аукционов, музеев и критиков" [The Art Biz: The Covert World of Collectors, Dealers, Auction Houses, Museums, and Critics (1991)] и "Марсель Дюшан: Жених, раздетый догола" [Marcel Duchamp: The Bachelor Stripped Bare (2002)], пишет увлекательно и с напором, настаивая на значимости дела Гринберга, не утратившего актуальности и сегодня, через двенадцать лет после его смерти. Это книга не столько о "взлете и падении", сколько о взлете и угасании; "дело Гринберга" затемнено и, по сути дела, погребено под завалами поп-арта (который он презирал), граффити Кейта Харинга и аппликаций Джулиана Шнабеля, не говоря уже о диком и совершенно беспринципном карьеризме артистической жизни 1980-х да и последующих годов. Сегодня, когда мы начинаем смотреть на 1960-е годы как на время высокой серьезности (хотя, как вы понимаете, все в мире относительно), звезда Гринберга, возможно, снова взойдет на наших художественных небесах.

Источник: The Wilson Quarterly

Перевод Иосифа Фридмана