Слегка надгробные речи Алена Бадью, маленький портативный пантеон / Les oraisons peu funebres d'Alain Badiou, Petit pantheon portatif, la Fabrique, 96 p.

В этой небольшой книге Ален Бадью решил собрать свои тексты на смерть значимых для него философов. Известно, что Ален Бадью, один из последних великих философов, оставшихся из сорока светил французской мысли (1950-1990), кто единственный отстаивает право называться платонистом. Антиплатонизм в этом случае предстает как условие, при котором для всех остальных возможна философия. Но что же тогда делать с призывом Платона-Сократа в "Менексене" не писать о мертвых, ни в коем случае не отдаваться риторике, восхваляющей мертвых?

"Право, Менексен, мне кажется, прекрасный это удел - пасть на войне. На долю такого человека выпадают великолепные и пышные похороны, даже если умирает при этом бедняк, вдобавок ему - даже если он был никчемным человеком - воздается хвала мудрыми людьми, не бросающими слова на ветер, но заранее тщательно подготовившимися к своей речи. Они произносят свое похвальное слово очень красиво, добавляя к обычным речам и то, что подходит в каждом отдельном случае, и, украшая речь великолепными оборотами, чаруют наши души".

Но Ален Бадью восхваляет достоинства покойных философов не просто "с оружием в руках", он приглашает мертвецов вместе с ним продолжить сражение, по крайней мере тех из них, кто при жизни верил в "коммунистическую гипотезу", пусть они и умерли атеистами. А также призывает в свои ряды тех, кто не отличался особой воинственностью, но кого объединяло то, что они были настоящими философами, и это качество хоть и задним числом, но вовлекает их в битву с нашими актуальными философами "моральной сиесты" и "Камасутры".

Здесь "главный современник" - Сартр. И Альтюссер, учитель, упрекавший ученика за чрезмерное пристрастие к "числу", которое он называл "пифагорейством" (недостаток, который ученик поспешил усугубить). И еще один учитель, любимый за его версию психоанализа, в котором "обсуждается не благополучие, но истина", - Жак Лакан. Который, однако, утверждал, что "политика не затрагивает реальное" и что "социальное - это всегда язва". Это исключение политики не только не наносит никакого вреда психоаналитику, но, наоборот, открывает путь увлекательной задаче синтеза лаканизма и марксизма-ленинизма-сталинизма-маоизма. Такова, как известно, программа, которую берутся осуществить Ален Бадью и его друг Славой Жижек с энтузиазмом, которые не могут обуздать никакие произошедшие катастрофы, совершенные преступления и понесенные поражения. Внушительный и трогательный портрет Жана Ипполита, самоотверженного профессора, заядлого курильщика, появлявшегося в неизменном облаке табачного дыма и с характерным незначительным дефектом дикции спрашивавшего у кандидатов: "Но в конечном счете какое существует различие между ssoze (вещью) и obzet (объектом)?" - что наверняка делало вопрос не столь устрашающим. Затем следует непростое объяснение с Лиотаром, уже после смерти последнего завязывается никак не сумевшая начаться при жизни дружба с Деррида. Присутствует превосходный оммаж Филиппу Лаку-Лабарту, чье письмо подчинялось принципу греков "ничего лишнего", тогда как письмо самого Бадью безудержно, как мятеж. Невозможный вагнеризм, снедавший Лаку-Лабарта, не погубит Алена Бадью, залихватски называющего себя вагнерианцем: напыщенность тотального произведения искусства отнюдь не претензия на осуществление мифа нашего времени, Вагнер - громогласный предвестник возможного будущего.

Их четырнадцать. "Если в предсказаниях будущего вам выпадет число четырнадцать, будьте осторожны. Четырнадцать предупреждает об опасности природных бедствий (случайная смерть от ветра, огня, воды, воздуха). В то же время это число благоприятно для сделок и торговли, всякого рода контрактов" (нумерология с сайта "Белая магия"). Держим пари, что Ален Бадью никогда не поддастся низкому соблазну легкой славы и что он сохранит пять платоновских добродетелей, в обладании которыми мы не можем ему отказать: мужество, самообладание, справедливость, мудрость и набожность, - что послужит окончательным доказательством неправоты софиста Протагора, утверждавшего, что возможно отделить друг от друга знание и мужество. Однако не будем доходить до того, чтобы пожелать Алену Бадью мученической смерти, как те старые марокканские нищие в благодарность за милостыню, чтобы нам самим, недостойным платонистам, однажды самим не пришлось писать надгробное слово в его честь.

Перевод Инны Кушнаревой

Источник: L'humanite